Юрий Юдин
Российским курсантам необходимо изучать историю, но не перенимать порочные практики давних лет. Фото с сайта www.mil.ru
Прусский граф Федор Ангальт на русскую службу был принят в звании генерал-поручика, а в 1786 году назначен генерал-директором Сухопутного шляхетского кадетского корпуса в Петербурге. Корпус располагался в бывшем поместье князя и генералиссимуса Александра Меншикова. Ныне эта территория принадлежит СпбГУ – кроме дворца Меншикова на Университетской набережной, который является подразделением Эрмитажа. В память о корпусе 1-я линия Васильевского острова носит название Кадетской.
ЕКАТЕРИНИНСКАЯ ЭПОХА
1. К строениям шляхетского корпуса примыкал сад, «вся стена которого была расписана разными предметами из натуральной истории, геометрическими и арифметическими задачами, шарадами на французском и русском языках, и дельными и пустыми, но постоянно занимавшими кадет». Выпускник корпуса Василий Селиванов, позднее драгунский капитан, пишет: «На стене «были изображены разные народы земного шара, но среди европейских народов один был изображен голышом с куском материи в руках. Граф Ангальт спросил художника, что это значит. Живописец ответил: «Это я написал француза, и так как у них мода ежедневно меняется, то в настоящее время я не знаю, какого покроя французы носят свое платье».
Вскоре на этой же стене «граф Ангальт велел изобразить свои похороны: «Кадеты несут гроб, а могилу роют кролики». Никто не понял, что это может означать».
2. Граф Ангальт начал служить при прусском короле Фридрихе II, в 1876-м вышел в отставку в звании генерал-майора. Потом, до перехода на российскую службу, служил у курфюрста Саксонского. Селиванов так описывал его: «Граф Ангальт был несколько педант. Одевался всегда в прусский мундир и имел длинную косу. Одна ботфорта была со шпорой, другая без шпоры».
Это чудачество сам граф объяснял случаем в сражении при Колине в 1757 году. Пруссаки были разбиты австрийцами, при отступлении король Фридрих встретил графа и сказал ему: «У вас отсутствует одна шпора». В память о словах короля граф Ангальт больше никогда не надевал вторую шпору.
3. Граф Ангальт был сухорук. В битве при Мойсе в 1757 году он был ранен в руку, которая осталась парализованной. В корпусе об этом ходили разные слухи. Селиванов, например, вспоминал: «Он был без руки, потеряв ее в сражении; но это нельзя было почти заметить, так хорошо была сделана искусственная рука на пружине, которую он то держал впереди, то отбрасывал на сторону, ударив ее несколько раз другою рукою по искусственным пальцам в перчатке, в которых держал золотую табакерку с табаком».
4. «Генерал Ангальт ласково относился к кадетам и их проделкам. Если он приезжал рано утром, то, проходя через спальни, кричал по-французски: «Добрый день, мои дети, добрый день, мои дети! Пора вставать!» Кадеты тихо бранили графа: «Черт тебя принес!». Но граф делал вид, что не понимает по-русски.
Как-то на «говорящей стене» появилась карикатура на графа с огромным красным носом и предлинною косой. Граф долго рассматривал ее, а потом обернулся к офицерам и кадетам со словами: «Меня так любят кадеты, что даже нарисовали мой портрет, чтобы чаще видеть меня хоть в изображении... Пожалуйста, не стирайте и не велите стирать!» Почти сразу же кадеты стали умолять графа, чтобы он позволил стереть изображение, но граф оставался тверд».
5. Селиванов пишет в мемуарах, что любил выхваливать свой Шляхетский корпус в беседах с Андреем Соковниным, выпускником Пажеского корпуса. В частности, Селиванов хвастал, что словесность им преподавал известный драматург Яков Княжнин, человек прекрасно воспитанный и прививавший такие же манеры кадетам.
«Однако, как слышно было, и он не миновал рук Шешковского?» – заметил Соковнин. Степан Шешковский руководил Тайной экспедицией (политическим сыском). Говорили, что в его застенках могут высечь даже дворянина, опозорив его в свете.
Селиванов кивнул и продолжил: «Кадеты узнали это и сговорились отомстить – высечь Шешковского. Случай скоро открылся, Шешковский появился у нас в саду. Как теперь помню его мозглявую фигурку, одетую в серый сюртучок... Человек 40 кадет нарезали жидких хлыстов, заткнули их под спинки мундиров и стали следить Шешковского в аллеях... Вероятно, он заметил что-то недоброе, стал пробираться к воротам и уехал. Когда он вышел из ворот, кадеты выхватили хлысты и кричали ему вдогонку: «Счастлив твой Бог, что ушел».
Соковнин возразил: «А у нас в Пажеском корпусе его-таки высекли как следует: поймали, растянули и высекли розгами. Государыня была очень недовольна. Несколько пажей наказали жестоко и исключили из корпуса».
Историки, впрочем, утверждают, что капитан Яков Княжнин был арестован по случаю крупной растраты и осужден военным судом, так что в лапы Шешковского попасть не мог. Екатерина II сначала заменила ему смертную казнь разжалованием в солдаты. А там и вовсе простила Княжнина, вернув ему капитанский чин.
ИСПРАВЛЕНИЕ ИМЕН
6. «Однажды император Павел в сопровождении генерал-майора Михаила Муравьева (позднее сенатора и академика) приехал в Первый кадетский (бывший Сухопутный шляхетский) корпус. Обходя строй, он спросил одного кадета: «Как твоя фамилия?» – «Приказный, ваше величество».
Император повернулся к Муравьеву: «Терпеть не могу приказных, они мне вовсе не нужны. Мне нужно поболее таких людей, как ты: быть этому мальчику Муравьевым».
На следующий день Павел подписал указ о переименовании кадета Приказного в Муравьева. Вот происхождение одной из ветвей многочисленной фамилии Муравьевых».
КАДЕТЫ И ДЕДУШКА
7. «Император Николай Павлович весьма рано облысел, и это сильно угнетало его. Чтобы скрыть этот недостаток, он прикрывал плешивую голову париком. Только после рождения первой внучки в 1842 году он с большим облегчением перестал носить этот парик. Получив известие о рождении внучки, Николай Павлович перед строем кадет сорвал злополучный парик с головы, поддал его ногой и крикнул: «Теперь я дедушка, ну его!»
Кадетскими корпусами в николаевскую эпоху ведал брат императора – великий князь Михаил Павлович. Утверждают, что он добился увеличения содержания педагогов, при нем в корпуса пришли лучшие офицеры, имеющие склонность к воспитательной работе. Был создан Военно-учительский институт, а количество военных училищ выросло вдвое.
Следующий мемуар, однако, показывает, что в этой системе не все было гладко.
КНЯЗЬ КРОПОТКИН О ПАЖЕСКОМ КОРПУСЕ
8. «В этом привилегированном учебном заведении, соединявшем характер военной школы на особенных правах и придворного училища, находящегося в ведении императорского двора, воспитывалось всего 150 мальчиков, большею частью дети придворной знати. После четырех- или пятилетнего пребывания в корпусе окончившие курс выпускались офицерами в любой – по выбору – гвардейский или армейский полк... Первые 16 учеников старшего класса назначались каждый год камер-пажами к различным членам императорской фамилии: к царю, царице, великим князьям, что, конечно, считалось большой честью...
Директором был превосходный старик генерал Желтухин, но он только номинально был главою корпуса. Действительным начальником училища был француз на русской службе полковник Жирардот. Говорили, что он принадлежал к ордену иезуитов...
Во всех закрытых учебных заведениях новичков преследуют. Они проходят своего рода искус. «Старики» желают узнать, какая цена новичку. Не станет ли он фискалом?.. Так дело обстоит в школах и в тюрьмах. Но под управлением Жирардота преследования принимали более острый характер и производились не товарищами-одноклассниками, а воспитанниками старшего класса – камер-пажами, то есть унтер-офицерами, которых Жирардот поставил в исключительное, привилегированное положение.
Система полковника заключалась в том, что он предоставлял старшим воспитанникам полную свободу… Во время Николая ответить на удар камер-пажа, если бы факт дошел до сведения начальства, значило угодить в кантонисты [в гарнизонную школу для нижних чинов]. Если же мальчик не подчинялся капризу камер-пажа, это вело к тому, что 20 воспитанников старшего класса тяжелыми дубовыми линейками жестоко избивали ослушника, проявившего дух непокорства.
В силу этого камер-пажи делали все, что хотели... Любимая игра их заключалась в том, что они собирали ночью новичков в одну комнату и гоняли их в ночных сорочках по кругу, как лошадей в цирке. Одни камер-пажи стояли в круге, другие – вне его и гуттаперчевыми хлыстами беспощадно стегали мальчиков. «Цирк» обыкновенно заканчивался отвратительной оргией на восточный лад... Полковник знал про все это. Он организовал замечательную сеть шпионства... Но система у Жирардота была – закрывать глаза на все проделки старшего класса».
Князь Петр Кропоткин, впоследствии знаменитый анархист и ученый-географ, обучался в Пажеском корпусе в 1857–1862 годах. Тут интересно, кроме прочего, что военные и придворные получали одинаковое образование – хотя на поле боя и на дворцовом паркете требуются разные качества.
ПОЭТ И ПЕДАГОГ
Великий князь Константин Константинович (известный также как поэт К.Р.) служил в Измайловском полку, командовал Преображенским полком, а затем стал генеральным инспектором военно-учебных заведений, «отцом всех кадет».
9. Сын его Гавриил Константинович писал в мемуарах: «Светлый образ отца стоит перед моими глазами: большого роста, с русой бородкой и очень красивыми руками, с длинными пальцами, покрытыми кольцами... Отец был с нами очень строг, и мы его боялись… Всю свою жизнь он вел дневник и завещал напечатать его через 90 лет после своей смерти».
Дневники были опубликованы в 1994 году и вызвали сенсацию. К.Р. упоминал там о своих гомосексуальных контактах: «Мой тайный порок совершенно овладел мною. Было время, что я почти победил его, от конца 1893-го до 1900-го. Но с тех пор… опять поскользнулся и покатился и до сих пор качусь, как по наклонной плоскости».
В Серебряном веке к таким грешкам относились снисходительно. Да и среди великих князей К.Р. был не единственным содомитом. Но в сочетании с властью над всеми кадетами такие наклонности, конечно, выглядят скверно.
10. Тут сказались, похоже, и конногвардейские традиции. Гавриил Константинович пишет: «Конная гвардия считалась в нашем доме своим родным полком. Наш дед, великий князь Константин Николаевич, с детства числился в ней. Отец и дяденька, а также их старший брат, Николай Константинович, числились в Конной гвардии с самого рождения».
Конногвардейский (или лейб-гвардии Конный) полк был сформирован в 1721-м. Комплектовался исключительно из дворян. Шефами полка считались все русские монархи начиная с Анны Иоанновны (кроме Александра I, который передоверил эту миссию своим братьям Константину и Николаю). В полку служили Григорий Потемкин – князь и фельдмаршал; Петр Врангель – барон и последний главнокомандующий белых в Гражданской войне, Александр Ржевский – камергер, прообраз анекдотического поручика. В 1840-х полком командовал Петр Ланской – второй муж вдовы Пушкина Натальи Николаевны. Оба сына Пушкина, Григорий и Александр, также были конногвардейцами.
Полку редко позволяли участвовать в боевых действиях. Однако он славен бесстрашными атаками против наполеоновских войск: при Аустерлице (где был захвачен французский штандарт), при Фридланде (где была разгромлена вражеская кавалерия), при Бородине (вместе с другим полком конной гвардии – Кавалергардским).
При этом конногвардейцы практиковали ритуальное мужеложество, как гусары – ритуальное пьянство. Эпитет «конногвардейский» нередко произносился с оттенком брезгливости: «конногвардейский юмор», «конногвардейская грация».
К.Р. умер в 1915-м в возрасте 56 лет: он никогда не отличался крепким здоровьем. О своих подопечных кадетах он оставил такие стихи:
«Хоть мальчик ты, но, сердцем сознавая/ Родство с великой воинской семьей,/ Гордися ей принадлежать душой./ Ты не один: орлиная вы стая./ Настанет день, и, крылья расправляя,/ Счастливые пожертвовать собой,/ Вы ринетесь отважно в смертный бой./ Завидна смерть за честь родного края!»
