Посвящение молодого офицера

В Семеновском полку «гастролеров» не приветствовали. Герхард Рейтерн. Портрет гренадера лейб-гвардии Семеновского полка Кондратия Екименко.1832. Государственный Эрмитаж

КИРАСИРЫ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА

Князь Владимир Трубецкой в 1912 году стал офицером лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества полка, одного из старейших среди русских полков. Служить в нем считалось высокой честью. Прежде чем начать службу, молодой корнет (звание в кавалерии, соответствовало подпоручику) должен был пройти серьезное испытание: доказать способность вести себя достойно при употреблении горячительных напитков.

Обычно в полку офицеры пили аккуратно, не больше одной-двух рюмок перед обедом для аппетита. Напиваться водкой считалось очень дурным тоном. Но то был особый день для начинающих службу офицеров. К каждому из них подсел офицер постарше, приказывающий вестовым подливать вина новичку. По традиции офицеры в полку были на «ты». И нужно было по такому случаю пить и пить на брудершафт, причем всякий раз – полный бокал «от души до дна». Пришел командир полка – нужно было ему представиться. Трубецкого его «куратор» напутствовал: «Смотри, фасона не теряй!» Молодой офицер справился с этой задачей и услышал чью-то одобрительную фразу: «Ну, этот по крайней мере пьет неплохо».

Как князь Трубецкой попал домой, он не помнил. Утром проснулся разбитым и больным. Но прибывший за молодым офицером поручик князь Урусов расслабляться ему не позволил. «Что я вижу?! – вскричал он, – Корнет еще в постели? Болен, ты говоришь?! Чепуха! Твое самочувствие никого не тронет и никому не интересно. Кирасиры Ея Величества не страшатся вин количества! Неужели ты это еще не усвоил? А потом, душа моя, ты говоришь вздор, голова у тебя не может болеть: в собрании пьют только Moum sec cordon vert (марка сухого французского шампанского с зеленым ободком на горлышке бутылки). Прекрасная марка! Пей в своей жизни только Moum, только sec, и только cordon vert – всегда будешь в порядке».

В офицерском собрании поручик Урусов быстро вылечил корнета Трубецкого, лично приготовив целебную смесь напитков с соответствующей закуской. Тем временем в столовую явились другие новоиспеченные кирасиры – помятые, вялые и страдающие от похмелья. Их Урусов тоже вылечил волшебной смесью.

Затем полковник фон Шведер сказал начинающим службу корнетам: «Господа… Кирасирский полк оказал вам великую честь, приняв вас офицерами в свою среду. Вчера вы надели офицерские погоны Кирасирского полка. Я требую от вас, чтобы, где бы вы ни находились, ни на минуту не забывали, что у вас на плечах офицерские знаки нашего полка. Эти погоны обязывают вас... Эти погоны обязывают всякого, кто имеет честь их носить, к достойным поступкам, порядочности и приличию. Помните, что в глазах общества и света всякий ваш неблаговидный поступок или даже жест будет приписан не столько вашей личности, сколько всему полку, потому что полк, принявший в свою среду офицера, тем самым гарантирует его порядочность и воспитанность. Офицера, не умеющего ограждать свое достоинство и достоинство полка, офицера, не умеющего держать себя, полк не потерпит в своей среде».

Полковник подчеркнул необходимость для офицера жить по средствам. «Теперь – относительно денежных дел... (я говорю об этом с вами в первый и, надеюсь, в последний раз). Я требую от вас в этом вопросе высшей щепетильности. Полк требует от своих офицеров, чтобы они жили прилично... Если у вас нет для этого средств, постарайтесь сами скорее покинуть полк. Жизнь выше средств, неоплаченные счета, долги и векселя – все это в конце концов приводит офицера к совершению неблаговидных, даже бесчестных поступков».

Служба в гвардии требовала больших расходов, значительно превышавших офицерское жалованье. Для гвардейской службы необходимо было не только иметь средства, но и грамотно ими распоряжаться, не увязая в долгах.

ГАСТРОЛЕРЫ НЕ НУЖНЫ

Такой суровый экзамен начинающим службу офицерам приходилось проходить далеко не во всех гвардейских полках. Например, Юрий Макаров служил с 1905 года в лейб-гвардии Семеновском полку, одном из наиболее престижных. Свое первое появление в полку он описал в воспоминаниях:

«По первому взгляду особенного впечатления собрание на меня не произвело. Великолепия, которого я ожидал, не было и помину. И вещи и мебель, хотя и были все основательные и отличного качества, имели вид не новый и достаточно потертый. Сразу было видно, что в этих комнатах не столько принимали гостей, сколько жили сами…Я по всей форме представился. Статские люди между собою знакомятся, военные представляются, младший старшему. Сначала я подошел к немолодому и совершенно лысому, с пажеским значком капитану Витковскому и отрапортовал: «Господин капитан, подпоручик М. имеет честь представиться по случаю выхода в лейб-гвардии Семеновский полк!» Затем то же самое было проделано перед еще довольно молодым, лысеющим и тоже с пажеским значком на потертом сюртуке штабс-капитаном Броком. И наконец, перед совсем молодым, коротко остриженным поручиком Андреевым. Пока шло представление, все стояли смирно. Не только офицеры, но и «вольные», статские люди, которые в эту минуту несли в столовой служебные обязанности… Ту же самую представительную фразу, только с разными обращениями и в разной обстановке, мне пришлось произнести потом раз сорок, по числу офицеров в полку. По окончании представлений… мы пообедали и в мою честь выпили бутылку шампанского».

На фоне кирасирского разгула появление в офицерском собрании семеновцев подпоручика Макарова прошло чрезвычайно скромно. На следующий день состоялось представление командиру полка, полковнику Мину: «Принял нас в кабинете, стоя у письменного стола. По старшинству в выпуске сначала Эссен, потом я подошли, вытянулись и отрапортовали. Мин подал нам руку, посмотрел на нас строго и весело и очень громко сказал, тихо он говорить не умел: «Поздравляю вас. Сегодня большой день в вашей жизни. Вам выпала на долю большая честь служить в Семеновском полку, и честь и счастье... Вы это понимаете, надеюсь?» – «Так точно, понимаем, господин полковник», – сказали мы оба с полным убеждением. «Это пока все, что от вас требуется. Остальное придет само собою. И еще хочу вам сказать. Есть люди, которые смотрят на полк, как на проходной двор. Послужил три года, подыскал себе приятное место и ушел. Таких нам не нужно. Выходить к нам должны только те, которые решили служить в полку всю жизнь, до полковничьего чина, а если случится война, то и умереть в его рядах. А не гастролеры... Поняли вы меня?» Мы с еще большим убеждением подтвердили, что поняли».

Служить в одном и том же полку приходилось большинству тогдашних офицеров. Системы переводов из части в часть после нескольких лет службы не существовало.

Генерал Александр Лебедь, до того как стать государственным деятелем, прошел всевозможные испытания в рядах ВДВ.  Фото Reuters

В Советской армии молодой офицер в начале службы тоже мог подвергнуться испытанию. Александр Лебедь свой экзамен на выносливость держал в августе 1973 года. Закончив Рязанское высшее воздушно-десантное командное Краснознаменное училище, лейтенант Лебедь получил назначение в это же училище. Он был назначен на должность командира взвода в роте, которой командовал старший лейтенант Павел Грачев.

Служба в ВДВ была чрезвычайно престижной, а конкурс на поступление в училище был очень велик. Возможности «официально представиться» в офицерском собрании в Советской армии не было. Вопрос этот принято было решать неформально. Группа офицеров вместе с лейтенантом первого дня службы Лебедем выехала в лес. Разумеется, употребляли не сухое французское шампанское. Генерал Лебедь писал в мемуарах:

«Предвидя, что придется представляться по случаю вступления в офицерский коллектив, я захватил с собой две бутылки водки. Они были извлечены и с устатку пошли хорошо, несмотря на то что не было ни одного стакана, и пить пришлось из пустой баночки от майонеза. Правда, когда пили, все дружно чертыхались и завидовали моему короткому и расплющенному носу».

Потом из охотничьего ружья фирмы «Зауэр» безрезультатно, но азартно постреляли по лесной птице. Представление вскоре завершилось, и офицеры отправились в гостиницу. Лебедь вспоминал: «Вылез я с одной мыслью – отоспаться, так как завтрашний день обещал быть волнительным: меня представляли роте. Но тут я не угадал».

В гостинице лейтенанту первого дня службы предстояли испытания. Ему предложили поиграть в «храп». Это карточная игра, в которой «храпящий» должен при четырех картах взять как минимум две взятки. Игра для Лебедя закончилась неудачно:

«К 5.45 утра я был должен Грачеву 18 рублей, Кротику 17 рублей, с Перепелицей разошлись по нулям. В отношении меня был сделан широкий жест: сказали, что подождут с уплатой картежных долгов до получки. После этого Грачев, сладко потянувшись, сказал, что неплохо бы было теперь поспать час-другой. Я тоже сдуру потянулся и подтвердил: «Да, неплохо». Грачев уставился на меня с выражением глубочайшего удивления на лице: «А ты-то чего потягиваешься, тебе сегодня на физзарядку с ротой бежать!»

Начинающий командир взвода сбегал с ротой на зарядку и весь день провел в служебных хлопотах. Вернулся Лебедь в гостиницу с твердым намерением отоспаться. Но его уже поджидали любители «храпа» во главе с Грачевым. Снова ровно в 5.45 закончили игру. Правда, на сей раз молодому лейтенанту удалось немного отыграться. И в третью бессонную ночь опять был «храп». А утром в 5.45 – снова физзарядка и служба весь день. В четвертый вечер, когда Лебедю вновь предложили занять место в игре, он «с сердцем послал всех очень и очень далеко». Реакция старших офицеров была крайне неожиданной:

«В ответ раздался гром рукоплесканий и эмоций. Оказывается, бессонные ночи были проверкой меня на выносливость. Было признано однозначно, что я выдержал экзамен на отлично, о чем торжественно объявил Грачев. – Ну и здоровый ты лось, – сказал он. – Как не всякая птица долетит до середины Днепра, так и не всякий Лебедь пробегает три дня.

Мне были предоставлены сутки на отсыпание, и офицерская служба пошла своим чередом, начались нормальные училищные будни». Затем состоялась встреча с начальником училища, который разъяснил обязанности молодого офицера:

«Уважающий себя и любящий службу командир взвода должен: провести с подчиненными взводами физическую зарядку, побывать на утреннем осмотре, обеспечить занятия, которые проводят преподаватели; побывать на них, провести занятия по уставам, строевой и физической подготовке, побывать на обеде, провести трехчасовую самостоятельную подготовку, организовать и провести политмассовые и спортивно-массовые мероприятия, поработать по индивидуальному плану с отстающими и недисциплинированными курсантами, поприсутствовать на вечерней поверке и уже потом убыть домой. Таким образом, с 5.30 утра и до ночи день был расписан плотнее не бывает».

Позволить себе трехсуточное испытание молодого взводного командира начальство могло далеко не всегда. Генерал Лебедь подчеркнул в мемуарах: «Вообще-то в училище поддерживалась среди офицеров жесткая дисциплина, к занятиям готовились серьезно и тщательно, но иногда накатывала волна расслабления. И я попал на такую волну, от которой гостиницу штормило, и она гудела, как потревоженный улей».

Надо полагать, что, пока будут существовать армии, будут придумывать и неофициальные испытания для начинающих службу офицеров.