Игорь Шелудков
Советские солдаты-срочники успевали и военному делу обучиться, и картошку с совхозных полей собрать.
Фото РИА Новости
Обычно в «Заметках на погонах» я рассказываю о своих и чужих похождениях в Афганистане. Или в моей родной минской 120-й мотострелковой дивизии.
Но есть у меня «повесть временных лет» о том, как я в один прекрасный момент (продолжавшийся год-другой) заделался дачником. Полагаю, для кого-нибудь опыт офицера-земледельца окажется полезным.
Начиналась же эта любовь к отчей земле в рамках небольшого частного периметра в далеком 1992 году. Только что распался великий и могучий СССР. Я служил в Минске на обломках Белорусского военного округа, начавшего преобразовываться в Вооруженные силы Республики Беларусь. О том, что такое дача и как ее обустроить, я, можно сказать, понятия не имел.
Эпиграфом к этим заметкам может послужить такой анекдот. Беседуют два приятеля: «Сколько друзей у меня было, родни, увлечений... В гости друг к другу ходили, общались, к культурным ценностям причащались… И всё псу под хвост, всё забрала она, проклятая!» – «Водка?» – «Если бы… Дача!»
ОАЗИС НА ШЕСТИ СОТКАХ
Небольшой экскурс в историю. Это сейчас повсюду хватает богатых замков за высоченными заборами, этаких местных «рублевок». А в Советском Союзе дача среди предметов роскоши не значилась. Любое мало-мальское предприятие или организация арендовали у колхозов землю для своих сотрудников и создавали дачный кооператив. За счет завода или стройтреста новоиспеченным «кулакам» помогали провести электричество, построить водонапорную башню и протянуть трубы на участки, проложить дороги. Лишь строительство дачных домиков было личным делом каждого.
При этом двухэтажные дома простым смертным строить категорически возбранялось: это уже считалось «буржуазностью». И те, кто лишний метр к своим 0,06 га приберет, преследовались. Комфортабельные особняки позволялось возводить лишь элите советского общества: народным артистам, выдающимся конструкторам, ученым высокого ранга, писателям, генералам и маршалам. Их земельные участки были заметно обширней – но дома с нынешними дворцами и висячими садами Семирамиды, сравнения, конечно, не выдержали бы.
Сначала народ (в том числе и военные) получал нарезы земли площадью в четыре сотки, затем – в шесть. Больше давать опасались: чтоб владелец не «окулачился», излишками не обзавелся. Ни вершка, ни корешка для продажи! Но даже и этот клочок земли в те времена тотальных запретов был настоящим островком счастья для советского человека.
После развала СССР создание дачных кооперативов продолжалось по инерции еще года два. С возрождением частной собственности площадь дачных угодий увеличили до десяти соток. Теперь же, к сожалению, устройство таких кооперативов под силу уже далеко не каждому предприятию. И дачи можно только купить, причем за немалые деньги. Далеко не всякий рядовой гражданин (в том числе и человек в погонах) может себе такую роскошь позволить.
НАЧИНАЮЩИЕ ПОМЕЩИКИ
Ни о каких мы с женой на протяжении без малого двадцати лет моей службы даже не помышляли. И вдруг в начале 1992 года супруга меня ошарашила – поставила перед фактом:
– В стройтресте дачный кооператив создали. Мы с тобой в него уже вступили! В мае начнем первый сельскохозяйственный сезон! А лучше – в апреле! Готовься! Пока морально.
Я тотчас сообразил: по выходным придется вкалывать. И похолодел. Такая перспектива мою натуру абсолютно не устраивала. Нет, я не из тех, кто по субботам и воскресеньям часами «носит диван на спине», вперившись в «ящик» с футболом. Мне и других интересов хватало. И, как говаривал Буратино, нашли дурачка – вкалывать за четыре сольдо!
Но жена была настроена решительно. А если женщина хочет…
– И где это? – обреченно поинтересовался я.
– В Седче. По направлению на Марьину Горку, на Бобруйск, Гомель. Километров 35–40 от Минска, минут сорок на электричке... Южное направление, там теплей.
Все-то ей уже было известно.
– А может, не надо?
– Надо, дорогой, еще как надо! – сказала жена тоном Шурика, увещевающего тунеядца Федю в известной кинокомедии «Операция Ы». – Время видишь какое наступило. Капитализм! А земля – это недвижимость. Да и огородик кормить будет – своя редисочка, картошечка, укропчик, клубничка, – мечтательно изрекла она так, будто огород – это скатерть-самобранка, и расти на нем все будет по щучьему веленью.
– Да уж, укропчиком наешься.
– Ты мне не иронизируй!.. Через пару лет смородинку станем собирать, малинкой лакомиться. Вареньице сварим, закатаем! Потом, глядишь, яблочки и грушки появятся... – И, видя мою кислую мину, супруга выкрикнула: – Я в отличие от тебя о семье забочусь! Цены рыночные видел какие? А у нас все свое будет! – И притопнула с последним аргументом: – Сын женится – внуки пойдут!..
Женская логика неисповедима! Но я все же не оставил попыток образумить свой «надежный тыл»:
– Да ты нас в зеркало видела – какие мы дачники? Я что, на Мичурина похож? А ты… – Тут моей фантазии не хватило. – Я-то хоть окопы рыть умею, а ты? Мы с тобой городские жители уже в каком поколении! Тут знания нужны, опыт, навык! А главное – любовь к земле. Она у нас есть? Вот у тебя лично?
– Опыт, знания… Научимся! И землицу полюбим. Своя ж будет. Все так начинали. А лопату я тоже в руках держала – когда студентами в колхоз на картошку ездили.
САМОУБИЙСТВО ПУТЕМ САМОЗАКАПЫВАНИЯ
Меня поразило, что мои родители бесповоротному решению жены искренне обрадовались. А теща – восприняла в штыки.
– Дочка, одумайся! – воззвала она. – Какая дача?! Он же с раннего утра до позднего вечера на службе! Да и не всякий выходной дома... Все ж на твои плечи ляжет! Это ж каторга!
– Премного благодарен за поддержку, Мариванна! Анекдоты про тещ – это не про вас!..
Так и не разубедили супругу. И вскоре поехали мы на «смотрины с рекогносцировкой». Выделенный нам участок находился в широком чистом поле. В числе других таких же… Как вспомню те времена, легкая дурнота накатывает. «Каторга» – это мягко сказано!
Это был бум среди городского населения: приобретение недвижимости в условиях свалившихся на голову рыночных отношений, в которых вчерашний советский человек мало что соображал.
Автомобилем тогда владел далеко не каждый. Для «рожденного в СССР» это была роскошь, которой порой по полтора десятка лет добивались (благо, военным даровались льготы). А в ранние электрички из Минска (в пять-шесть утра) по выходным было не втиснуться! Новоиспеченные «помещики» с лопатами, тяпками, ведрами, лейками, сумками и свертками с саженцами стояли не только в тамбурах, но и между сиденьями. По вечерам – такое же столпотворение. Народ штурмовал поезда лавой – как в Гражданскую войну.
Сначала я ездил на так называемую дачу (перекусывали на плащ-палатке, без отхожего места была проблема уединиться в чистом поле) только чтобы меня не пилили и не корили: такой-сякой, все на хрупкие плечи жены взвалил. К тому же и теща переменила свой взгляд на обретенные сотки. Меня словно обложипи красными флажками, как волка в лесу.
Земля была – убийственная целина! Плуга здесь «никогда не стояло» – до самой лесной околицы он не взрыхлял почву. Мне тотчас стало понятно, почему в 1950-х годах за освоение целинных земель награждали высокими государственными наградами и даже давали звание Героя Социалистического Труда.
В первый год, проливая пот ниже копчика и проклиная отсутствие воды, мы с грехом пополам освоили лишь пару соток. Всадишь лопату, извлечешь шмат земли сплошь в сорняках и выбираешь их из почвы. О, как это бесило!
Один из сослуживцев, узнав, что я подался в дачники, принес и вручил мне корень хрена.
– Обязательно посади, – наставительно сказал он. – Тогда уж никто не упрекнет, что у тебя ни хрена не растет!
Хрен хреном, а высадку мы осуществили богатую – пару ведер картошки, зелень, огурцы, помидоры и кабачки. Все – в открытый грунт: что вырастет, то вырастет!
ПЕРВЫЕ РАДОСТИ
Пару раз в выходные дни выезд на фазенду мы пропустили – по причине уж не вспомню каких торжеств. На третьей неделе нам звонит сосед по даче – бывший мичман-подводник:
– Салют, артиллерия! У тебя весь участок в кабачках! Лежат на земле как крупнокалиберные снаряды. Приезжай вечером и собирай. Не то перезреют. Их максимум одну грядку сажать надо, а вы три забацали.
– Отлично! – преисполнилась радости жена. – А говорил – не Мичурины мы… Отпросишься пораньше со службы, возьмешь рюкзак, две сумки – и вперед, на уборку. Жареные кабачки – это прелесть! А тут своими, вот этими руками выращенные… – Жена потрясла перед моими глазами пятернями. – А из тех, что останутся, кабачковую икру сварганим. Мне на работе рецепт дали. А еще можно попробовать белорусский ананас приготовить.
– Это как же?
– Закатываешь кабачки вместе с алычой. Народ пробовал – по вкусу не отличишь!
В почившем СССР из тропических и субтропических плодов водились только апельсины с мандаринами и бананы с кофе. И те были вечным дефицитом – добывали их, стоя по полдня в очередях, как в Мавзолей Ленина, причем «две штуки в одни руки», да и то с боем. Ананасы же появились лишь в 1990-х.
Я выругался про себя. Мне оно надо?! Каждый день, как Верещагин из «Белого солнца пустыни» черную икру ложками, жевать жареные кабачки и икру из них? Но делать нечего. Весь кипя разумом возмущенным, взял тару и поехал.
Прибыл в имение, глянул – мать честная! Кабачков и впрямь уродилось немерено. Загружая, я гордо покачивал их в ладонях: килограмм? Полтора? Два? Даже взыграло легкое тщеславие – хотелось перед кем-нибудь похвастаться. Но мичмана с подлодки на его участке не оказалось.
Тронулся в обратный путь. Груз едва от земли отъял! Наверное, я был похож на «челнока» с товаром из Турции или Польши – их в ту пору по всему бывшему СССР сновали орды. Идти до электрички через поле было недолго – с четверть часа. Но это налегке. А тут не прошло и пяти минут, как стало понятно, что я себя не просто перегрузил, а с лихвой. Пуда полтора в руки и на плечи взял.
Сделав короткий привал, я с негодованием выбросил из каждой сумки в траву по одному кабачку. Но тотчас понял, что не бог весть как облегчил ношу, и выкинул еще пару. Продолжил путь. Все равно тяжело! Нет, к чертям, я – не муравей! Облегчил рюкзак сразу на три кабачка. Попер дальше, не особенно ощутив, что полегчало. Верблюд и ишак столько не тягали! И штангой я не занимался, чтобы такие тюки перемещать! И по физподготовке не всегда пятерки получал! До платформы электрички оставалось всего метров двести, когда я, не вытерпев, выкинул еще парочку-другую «крупнокалиберных снарядов»…
Жене не признался, что ополовинил «нажитое непосильным трудом». Но она и доставленному арсеналу была чрезвычайно рада. Тут же кинулась мыть, чистить, и вскоре на сковороде аппетитно зашкворчало. Праздник устроила! Рюмочку мне налила. Под полста грамм «свои кабачки» да со сметанкой и впрямь казались вкуснее.
Помидоры же наши на корню сгубила фитофтора (это я потом термины выучил). Капустой полакомились гусеницы бабочек-белянок, а также совок, огневок и рапсового пильщика. Огурцов уродилось куда меньше, чем кабачков, и почти все – размером с ноготь на мизинце (корнишоны!). Да еще и горькие: в рот возьмешь и выплюнешь. Картошки собрали ровно столько, сколько сажали, и тоже размером с фундук (хорошо хоть не с горох). Ибо не унавозили, а без навоза она «не толстеет».
С почином! Кропотливый, утомительный, нервный труд – псу под хвост! Будь проклят тот день, когда я малодушно пошел на поводу у жены!..
Минск
