Национальные особенности ликвидации радиационных аварий

История ликвидации радиационных аварий в Советском Союзе берет свое начало на «плутониевом» комбинате № 817 (ныне производственное объединение «Маяк») в Челябинской области. Это сверхсекретное предприятие по производству оружейного плутония для первых советских атомных зарядов появилось на Южном Урале в конце 40-х годов прошлого века. Комбинат состоял из трех главных промышленных объектов: ядерного реактора для наработки плутония (объект «А»), радиохимического завода для его выделения и очистки (объект «Б») и химико-металлургического завода для изготовления деталей зарядов (объект «В»). Еще до пуска комбината руководители «атомного проекта» понимали, что в случае аварии последствия их придется устранять в условиях повышенного радиационного фона. Но они молча примирились с мыслями о возможных жертвах, которые в плановых показателях отнюдь не фигурировали.

Первые ликвидаторы

Высокая аварийность на ядерных объектах в этот период была обусловлена во многом сложностью и новизной решаемых задач. Однако несовершенство оборудования, проектные решения, принятые без должного учета специфики ядерного характера производства, были лишь одной из причин радиационных аварий и переоблучения персонала.

Главными же причинами большого числа жертв среди работников атомных производств, ликвидаторов аварий и местного населения были авральные методы работы, наличие чрезмерного режима секретности, заниженная ценность человеческой жизни в бывшем СССР. На тех же принципах основывалось и реагирование на аварийные ситуации: многие работы производились вручную, без соответствующих средств защиты, с превышением норм облучения.

Первая тяжелая радиационная авария в Советском Союзе произошла 19 июня 1948 года, на следующий же день после выхода атомного реактора по наработке оружейного плутония (объект «А» комбината «Маяк») на проектную мощность.

В результате недостаточного охлаждения нескольких урановых блоков произошло их локальное сплавление с окружающим графитом – так называемый козел. Ликвидацией аварии руководил главный инженер комбината Славский, будущий министр Атомпрома. Реактор был остановлен, и в течение девяти суток «закозлившийся» канал расчищался путем ручной рассверловки. Допустимая доза облучения для ликвидаторов аварии была установлена специальным приказом директора комбината в 25 рентген. Уже на четвертый день весь мужской персонал реактора набрал установленную норму облучения. Затем к работам были привлечены солдаты строительных батальонов. Людей не хватало, наиболее сознательных рабочих привлекали для работ в реакторном зале дважды и трижды. В этом случае сменный руководитель аварийных работ обычно «по-дружески» просил рабочего не брать с собой свой личный дозиметр. С солдатами было еще проще – их никакими дозиметрами не пугали.

Им можно больше┘

В декабре 1948 года первая партия облученного в реакторе урана поступила на радиохимический завод для выделения плутония, и на объекте «Б» началась своя череда аварий. Технологическая схема этого производства была такова, что частые разливы радиоактивного раствора операторам установок приходилось ликвидировать вручную, с помощью тряпки и ведра.

Работа в таком аварийном режиме привела к тому, что около двух тысяч работников комбината стали «носителями плутония», то есть имели в своем организме превышение допустимого его содержания. Однако в это число не включены так называемые солдаты-десорбщики – военнослужащие, участвовавшие в ликвидации аварийных ситуаций вместо персонала. Вот что пишет о них в своей статье «Северное сияние над Кыштымом» бывший работник комбината Анатолий Никифоров:

«...Для них не было понятия «рабочий день» и «смена». Их работа – «допуск». За талон доппитания они тряпкой и ведром убирали разливы высокорадиоактивных растворов, отмывали до допустимых пределов поверхности оборудования. Время их допуска – 10, 15, 20 минут из расчета пять рентген в заход и 45 рентген за три месяца работы. Через три месяца их сменяли «свежие» бригады».

Другая работница радиохимического производства, Ирина Размахова, вспоминает, как начальник объяснял ей, что «эти допустимые дозы определены для нас – персонала комбината. А солдатам можно больше – они ведь поработают и уедут». Поэтому неудивительно, что первые случаи острой лучевой болезни в СССР были выявлены врачами организованного в 1947 году на «Маяке» медико-санитарного отделения именно у молодых солдат, которых, в противоположность персоналу, использовали на радиационно-опасных работах «вслепую». Многие из них вряд ли понимали степень риска, которому они подвергались. Да и где они сейчас?

Кыштымская авария

29 сентября 1957 года беда пришла, откуда ее ждали меньше всего, – с хранилища радиоактивных отходов. Там взорвалась емкость, содержавшая 20 миллионов кюри радиоактивности. Специалисты оценили мощность взрыва в 70–100 тонн в тротиловом эквиваленте. За 10 часов радиоактивное облако от взрыва прошло над Челябинской, Свердловской и Тюменской областями, образовав так называемый Восточно-Уральский радиоактивный след площадью 23 тыс. кв. км.

Основная же часть выброса осела прямо на территории комбината «Маяк». Эвакуация началась только через 10 часов после аварии, когда было получено разрешение из Москвы. Людей на открытых бортовых машинах и в пешем строю вывели из опасной зоны.

По оценкам специалистов, в первые часы после взрыва, до эвакуации с промплощадки комбината, в результате прохождения радиоактивного облака подверглись разовому облучению до 100 рентген более пяти тысяч человек.

Из-за высоких уровней радиации для дезактивации загрязненной территории требовалось очень много людей. На самые опасные и тяжелые работы, как всегда, были направлены солдаты-«добровольцы».

Опыта очистки поверхностей, особенно стен, перекрытий и крыш, не было. Пользовались подручной техникой и инструментом – пожарными машинами, бульдозерами, лопатами и отбойными молотками. Дороги мыли специальными растворами, в наиболее загрязненных местах снимали верхний слой почвы, спиливали деревья и вывозили в могильники. После каждой рабочей смены загрязненность спецодежды была столь сильна, что комбинезоны и резиновые сапоги приходилось сразу уничтожать, зарывая в землю.

Ликвидаторам аварии были установлены максимальные нормы облучения: не более двух рентген в смену и 25 рентген за все время работ. Но установленные дозы облучения на практике не соблюдались. Облучение было значительно выше нормативного. Многие участники после окончания очистки территории были досрочно уволены в запас.

Всего же, по официальной оценке, в ликвидации этой аварии в период 1957–1959 годов участвовало более 25 тысяч военнослужащих военно-строительных частей. И это без учета военнослужащих близлежащих к «Маяку» воинских частей, привлекавшихся к аварийным работам в разовом порядке (а их, по приблизительным подсчетам, было более пяти тысяч человек). При этом им не сообщалось, для чего их привозили на промплощадку, каковы истинные цели работ и какую опасность они представляют.