Военный атташе, разведчик, полководец

Мало кто знает, что Василий Чуйков проявил себя не только как полководец, но и как разведчик.  Фото с сайта www.mil.ru

Герой Гражданской войны, награжденный двумя орденами Красного Знамени, именными золотыми часами и золотым оружием, четырежды раненый Чуйков с должности командира полка в 1923 году был направлен на учебу в Военную академию имени М.В. Фрунзе. До 1925 года он учился на командном факультете академии. В связи с отличной успеваемостью Чуйков был приглашен остаться на восточном факультете академии на его китайском отделении, где он проучился с 1925 по1927 год.

Осенью 1926 года Чуйкова для стажировки включили в состав советской дипломатической делегации, которая посетила Харбин, Чанчунь, Порт-Артур, Далянь, Тяньцзинь и Пекин, города на северо-востоке и севере Китая. Одновременно он выполнял функции дипкурьера.

После окончания учебы в июле 1927 года Чуйков был отправлен в Китай в качестве военного советника. Он много путешествовал по Южному и Центральному Китаю, свободно говорил по-китайски и получил более глубокое понимание китайской политики и культуры. «По роду своей деятельности я много ездил по стране. Мне довелось побывать в районах Пекина, Тяньцзиня, в провинции Сычуань, я исколесил почти весь Северный и Южный Китай, научился довольно бегло говорить по-китайски», – вспоминал впоследствии Василий Иванович.

Примечание к анкете

В 1929 году во время инцидента на КВЖД Чуйков был вынужден покинуть Китай после того, как 13 июля Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Китайской Республикой. «В августе 1929 года я и мои товарищи прибыли во Владивосток. По поручению штаба Особой Дальневосточной армии нас тут же направили в Хабаровск, где формировалась Особая Дальневосточная армия. К тому времени на советско-китайской границе создалась тревожная обстановка, назревал вооруженный конфликт».

Получивший к этому моменту звание комкора Чуйков с его китайским опытом был назначен во вновь созданную Особую Краснознаменную Дальневосточную армию в Хабаровске начальником разведотдела штаба. Советская Дальневосточная армия разгромила Северо-Восточную армию Чжан Сюэляна, Чуйков участвовал в переговорах, которые восстановили советский контроль над КВЖД.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов на Дальнем Востоке реально обозначилась угроза экспансии Японии, которая в 1931 году захватила Маньчжурию. Возникла необходимость получения достоверной информации о группировке японских войск в Маньчжурии и Корее.

Данные по маньчжурскому плацдарму и Квантунской армии в то время были отрывочны­ми и неполными. Тем не менее большой объем разведы­вательных данных поступал в Хабаровск от источников тактической агентурной разведки 4-го (разведывательного) отдела штаба ОКДВА. Сеть та­ктической агентурной разведки очень плотно накрывала всю Маньчжурию и Корею, и о численности, вооружении и дислокации японских частей в этих районах в Хабаровске знали все. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотр­еть комплекты разведывательных сводок штаба ОКДВА за 1930–1932 годы, подписанные начальником разведотдела Карповым. Эта фамилия была псевдонимом будущего героя Сталинграда и Берлина Маршала Советского Союза Василия Чуйкова.

В сентябре 1932 – октябре 1935 года под фамилией Карпов Чуйков – начальник и военком разведывательных курсов усовершенствования комсостава при IV управлении Штаба РККА.

Служба при правительстве Чан Кайши

С декабря 1940 по 1942 год Чуйков занимает должность военного атташе в Китае и главного военного советника главнокомандующего китайской армией Чан Кайши. В это время Китай вел войну против японских агрессоров, которые смогли захватить центральные районы страны, Маньчжурию и ряд китайских городов.

В тот период в качестве военных советников в Китай была направлена большая группа хорошо подготовленных военных специалистов, окончивших военные академии и имевших боевой опыт. Работу первой группы советников возглавил М.И. Дратвин. В августе 1938 года главным военным советником стал А.И. Черепанов, в августе 1939-го – К.М. Качанов, а с декабря 1940 года – В.И. Чуйков. С помощью советских военных советников китайская армия провела в 1939–1940 годах ряд активных операций (Чаншаская, Наньнинская, Шаочжоуская, Уюаньская). При этом со стороны Китая было задействовано 100–110 пехотных дивизий против 20 японских дивизий. За это время, по данным советских военных советников, японцы потеряли около 200 тыс. человек убитыми и ранеными. В результате японский план молниеносной войны провалился, она приняла затяжной характер. Китайская армия не только не была разгромлена, но, наоборот, значительно окрепла, пополнилась вооружением и личным составом, были улучшены обучение, организация и руководство штабов. Это дало возможность китайскому правительству перебазировать многие предприятия с оккупированных территорий в глубинные районы и создать там новое промышленное производство.

Тем не менее советским военным советникам не удалось в этот период склонить гоминьдановское руководство к крупномасштабным наступательным операциям. Планы такого рода операций разрабатывались советскими советниками во всех деталях (например, А.И. Черепановым в 1939 году, затем К.М. Качановым, В.И. Чуйковым, предложившим план Ичанской наступательной операции в долине Янцзы летом 1941 года).

При этом перед Чуйковым стояла труднейшая задача: необходимо было удержать в стране единый фронт в борьбе с японцами, в то время когда в самом Китае велись боевые действия между войсками Компартии Китая (Мао Цзэдун) и войсками Гоминьдана (Чан Кайши) – по сути, это была гражданская война. Благодаря в том числе и Чуйкову удалось в столь сложной военно-политической обстановке переломить ситуацию в Китае, где начал создаваться мощный фронт, который защитил советские дальневосточные рубежи от агрессии Японии.

«В мою задачу входила не только помощь китайскому командованию в управлении войсками, мне предстояло научить их применять современное оружие в свете новейших тактических требований. Мало того, в мою задачу как военного атташе и главного военного советника входило сдерживание воинственных устремлений Чан Кайши против коммунистических армий и партизанских районов, которые контролировались китайскими коммунистами, чтобы он мобилизовал все силы нации на отпор агрессору, – вспоминал Василий Иванович в своих мемуарах. – Моя официальная резиденция главного военного советника Чан Кайши находилась рядом с кабинетами военного министра, начальника разведки и начальника оперативного управления китайского Генштаба. В интересах дела я стремился наладить с ними нормальные деловые взаимоотношения. Сверяя и перепроверяя поступающие ко мне сведения, я и мои сотрудники имели достаточно полные данные о главных замыслах китайского руководства и, исходя из складывающейся обстановки, вносили свои предложения и рекомендации».

Куда выступит Япония: на север или на юг?

После начала Второй мировой войны главной задачей советской военной разведки в Китае стал сбор информации о дальнейших военных планах Японии. По данным Разведупра, к середине 1941 года японские сухопутные силы за пределами Японии насчитывали 56 дивизий. Из них 36 дивизий действовали в Китае, 5 – в Корее, 2 – в Индокитае, 12 – в Маньчжурии и 1 – на Сахалине. Оттого, куда Япония повернет эти силы, во многом зависел исход войны.

Японское руководство внимательно следило за начавшимся в середине июля Смоленским сражением. Ценой огромных усилий и жертв Красная армия к середине июля не только задержала противника, но и смогла на некоторое время на основных направ­лениях стабилизировать фронт. В Токио ожидали массовых перебросок частей и соединений Красной армии с Дальнего Востока и из Забайкалья на Запад.

По замыслу японского Генерального штаба, воен­ные действия против СССР должны были начаться при условии сокращения советских дивизий на Даль­нем Востоке и в Сибири с 30 до 15, а авиации, бронетанковых, артиллерийских, кавалерийских, ин­женерных, железнодорожных и других частей – на две трети.

Считалось, что в результате укомплектования японских дивизий в Маньчжурии и Корее по штатам военного времени и придания им частей и подраз­делений непосредственного подчинения мощь японской дивизии будет на 25% превосходить силу советской дивизии. Отсюда делался вывод, что, например, 11 японских дивизий будут соответствовать 15 советским дивизиям, поэтому намеченные для войны 24 дивизии будут более чем вдвое превышать мощь со­ветских войск.

Резидентуры Разведупра в Китае внимательно отслеживали информацию по военным приготовлениям Японии и на ее основании к концу 1941 года пришли к выводу, что кабинет премьер-министра Тодзио принял решение нанести удар на юге.

Однако насколько противоречивой была поступающая разведывательная информация, можно судить по сообщению резидентуры внешней разведки НКГБ на Дальнем Востоке.

«СООБЩЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАЗВЕДКИ

ШАНХАЙ

24 июля 1941 года.

По данным из китайских кругов, наблюдается переброска японских войск из Центрального Китая на север. Причем войска полностью не перебрасываются, а оставляется часть состава в пунктах старой дислокации.

Что же касается ближайших планов японцев, то, по мнению американских военных и разведывательных кругов, японская подготовка экспансии на юг является маскировкой, чтобы отвлечь внимание от подготовки нападения на Советский Союз. Для этого японцы берут предельный срок два месяца, но оговариваются, что если к этому времени немцы не потерпят существенного поражения».

Важную информацию передавал Чуйкову в Китае начальник разведывательного управления Генштаба китайской армии адмирал Ян Сюаньчэн. Он утверждал, что все слухи о подготовке Квантунской армии к наступлению ни на чем не основаны, хотя и не отрицал возможности нападения Японии на советский Дальний Восток, но только в том случае, если немцы овладеют Москвой и другими важнейшими промышленными районами СССР. А в октябре 1941 года была получена информация о переброске на юг около 1 тыс. японских самолетов.

Данные, говорившие о дальнейшем развитии японской агрессии на южном направлении, полностью подтвердились после нападения 7 декабря 1941 года японского флота на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе. Но и после этого советская военная разведка продолжала внимательно следить за военно-политическим положением в Китае, особенно в Маньчжурии.

19 января 1942 года советский военный атташе генерал-майор Чуйков сообщал из Чанчуня начальнику военной разведки: «Японцы имеют успех на юге, ближайшая их задача – захватить Сингапур и Голландскую Индию, чтобы иметь полное господство в южных морях. Видя слабость и нерешительность англо-американцев, Япония, вероятнее всего, приберет к рукам и Австралию. Япония в период наступления немецких войск на Москву не напала на нас, так как готовилась к южному наступлению».

Сведения, собранные о Квантунской армии, особенно пригодились в апреле-августе 1945 года при подготовке операции по ее разгрому.

В заключение следует подчеркнуть, что Пакт о нейтралитете между СССР и Японией не остановил советскую помощь Китаю. Конечно, после нападения Германии на СССР эта помощь была значительно сокращена. Но несколько десятков советских советников оставались в китайской армии до 1944 года. В частности, они, в том числе Чуйков, внесли довольно большой вклад в победу китайской армии во Второй битве за Чанша в провинции Хунань в сентябре-октябре 1941 года. Эта победа, в свою очередь, обеспечила общий успех Третьей битвы за Чанша в январе 1942 года – японцы вынуждены были отступить. Лондонская Daily Telegraph так писала в то время: «Пока весь Дальний Восток был в кромешной тьме ночи, только сквозь облака над Чанша засверкали лучи ослепительной яркости».

С началом Великой Отечественной войны Чуйков неоднократно обращался к командованию с рапортом, в котором просил отозвать его из Китая и направить на фронт в действующую армию.

После начала войны на Тихом океане все более четко начала проявляться ориентация Чан Кайши на США. Чуйков считал, что в такой обстановке ему как главному военному советнику делать в Китае нечего и в своих сообщениях в Центр стал намекать, что советские военные советники в Китае лишены возможности проявить свою активность.

Наконец, в феврале 1942 года он получил короткую телеграмму, которой его отзывали в Москву для доклада. По прибытии в СССР Чуйков получил назначение командующим 1-й резервной армии. В начале июля 1942 года с этой армией он выступил на фронт и сразу попал в самое пекло – под Сталинград.