Отряды кораблей ВМС НОАК – частые гости в Европе

Военный корабль НОАК во Франции. Фото с сайта www.news.cn

ЕС в 1990‑е воспринимал себя как одного из двух (наряду с США) главных победителей в холодной войне, а свои перспективы видел чрезвычайно радужными. При этом он многократно превосходил Китай по своему экономическому потенциалу. Китай в тот период рассматривался в Европе скорее как объект политического давления с целью принуждения к установлению у себя в стране, по примеру государств бывшего СССР, либеральной демократии западного типа и полностью свободной рыночной экономики.

С тех пор ситуация изменилась радикально. Бесконтрольное расширение ЕС, прием в него слабых в экономическом отношении стран с высоким уровнем коррупции привели к появлению множества политических и экономических проблем, которые скорее усугубляются, чем разрешаются. Данные проблемы дополняются миграционным кризисом. За это время экономический потенциал Китая многократно вырос, он уже сравним с суммарным потенциалом всего ЕС в целом и значительно превосходит потенциал даже самых развитых его стран по отдельности. Это позволяет Китаю полностью игнорировать все европейские претензии по поводу отсутствия демократии и нарушения прав человека.

В отличие от Китая (а также от США и России) ЕС не хочет и не может вести внешнюю экспансию в какой‑либо форме, причем данный процесс в Европе уже принял необратимый характер (если только не произойдет полного этноконфессионального перерождения Европы из‑за миграции, но это в любом случае произойдет не скоро). Соответственно Китай для ЕС не является геополитическим конкурентом. Военный потенциал Китая значительно выше, чем у всей Европы, но прямое столкновение между ними совершенно невозможно, из‑за чего Европа не видит в Китае внешней угрозы. Более того, как ЕС для Китая, так и Китай для ЕС могут выступать в роли геополитических противовесов по отношению к США и России. Определенные сложности в отношениях создает то, что Китай – одна страна с авторитарной формой правления, а ЕС – 28 стран с демократической формой правления. Но проблема это лишь для ЕС, которому весьма сложно сформировать единую внешнюю политику (не только в отношении Китая), а не для Китая, который получает возможность «разделять и властвовать».

Китай и ЕС являются серьезными экономическими конкурентами друг другу, при этом очевидное преимущество имеет Китай. Его экономика растет гораздо быстрее, чем в любой стране ЕС, не говоря уже о ЕС в целом. К тому же китайская экономика основана в первую очередь на реальном производстве, а европейская – на сфере услуг, особенно финансовых. Соответственно китайская экономика значительно устойчивее европейской. Европа (точнее, ее наиболее развитые страны) пока имеет определенное преимущество над Китаем в сфере высоких технологий, но оно очень быстро сокращается, тем более что Китай стремится добыть эти технологии любыми путями, включая нелегальные. В частности, КНР получил из Европы (особенно из Франции и Германии) множество «нелетальных» военных технологий (например, двигатели, РЛС, ГАС для бронетехники, самолетов, вертолетов, боевых кораблей и ПЛ). При этом, впрочем, ЕС до сих пор не предоставил Китаю статус страны с рыночной экономикой, хотя ежегодный объем взаимной торговли достигает 400 млрд долл. (ЕС для Китая – главный торговый партнер, Китай для ЕС – второй после США).

Разумеется, сохраняются идеологические расхождения между Европой и Китаем, которые продолжают оказывать сдерживающее воздействие на их сотрудничество. В то же время Европе, испытывающей серьезные экономические проблемы, очень нужны китайские инвестиции. Всеобъемлющее инвестиционное соглашение между сторонами до сих пор не подписано, но в июне 2017 года в Брюсселе на саммите ЕС‑Китай было заявлено о сотрудничестве между китайской инициативой «Один пояс – один путь» и Европейским фондом стратегических инвестиций.

В настоящее время значение Европы для Китая чрезвычайно сильно возросло потому, что она является конечным пунктом «Одного пояса – одного пути», который стал, по сути, синонимом всей внешней и внешнеэкономической политики КНР в Восточном полушарии и даже приобрел характер своеобразной национальной идеологии. При этом, что весьма примечательно, главными проводниками интересов Пекина в Европе являются те страны, которые одновременно считаются основными союзниками США, – Великобритания и государства Восточной Европы. Применительно к Восточной Европе ее сближение с Пекином вдвойне интересно в том смысле, что в этой части Европы особенно сильны антикоммунистические настроения, а Китай продолжает считаться коммунистическим государством (по крайней мере формально).

Великобритания получила от Китая максимальное среди стран ЕС количество инвестиций, в том числе в таких «чувствительных» сферах, как энергетика и телекоммуникации. При этом Лондон призывал европейские страны стать членами созданного Китаем Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, предоставить Китаю статус рыночной экономики и отказаться от введения пошлин на китайские товары. Выход Великобритании из ЕС может стать для КНР достаточно серьезной проблемой, поскольку Пекин потеряет своего наиболее влиятельного и экономически сильного сторонника. Впрочем, двусторонние китайско‑британские отношения сохранятся в любом случае, а могут даже еще более укрепиться.

Для сотрудничества с Восточной Европой Китай создал формат «16+1». В него вошли все страны бывшего Варшавского договора (включая Албанию), бывшей Югославии и Балтии (из этих 16 стран пять не входят в ЕС). Де‑факто к этому формату примыкает и Греция. Эти страны гораздо беднее, чем государства Западной и Северной Европы, поэтому гораздо сильнее нуждаются в китайских инвестициях. Хотя пока эти инвестиции по своему объему ниже дотаций, которые страны Восточной Европы получают от Брюсселя, китайские инвестиции в отличие от европейских дотаций не обусловлены никакими экономическими и тем более политическими требованиями. Главными сторонниками Китая в Восточной Европе являются «диссиденты» ЕС – венгерский премьер Орбан и чешский президент Земан, которые находятся в оппозиции Брюсселю по многим вопросам (включая отношения с Россией). Но в целом все страны данного региона, включая наиболее русофобские и антикоммунистические страны Балтии и Польшу, всячески приветствуют расширение экономического сотрудничества с Китаем. В Брюсселе, а также в ряде стран Западной Европы формат «16+1» иногда рассматривается как попытка Пекина расколоть ЕС изнутри. Это подтверждается некоторыми моментами. Например, в 2016 году, когда Филиппины выиграли у Китая в Международном суде в Гааге дело о принадлежности островов в Южно‑Китайском море, а Китай проигнорировал это решение, ЕС намеревался принять резолюцию, жестко осуждающую Пекин. Однако усилиями Венгрии и Греции содержание резолюции изменилось на практически нейтральное, Китай напрямую не упоминался в ней вообще. Таким образом, благодаря существующему в ЕС принципу консенсуса Китай получает вполне реальную возможность через восточноевропейские страны манипулировать его политикой (по крайней мере в отношении самого Китая), причем Брюсселю крайне сложно что‑либо этому противопоставить кроме демагогии идеологического характера.

Кроме денег как таковых для Восточной Европы очень важны китайские инфраструктурные проекты, являющиеся составной частью «Одного пояса – одного пути». Греческий Пирей (город‑спутник Афин) является одним из крупнейших контейнерных портов в Европе. Он сдан в концессию на 35 лет крупнейшей китайской судостроительной компании COSCO (ей принадлежит 51% акций этого порта; впрочем, бельгийский порт Зебрюгге куплен COSCO полностью) и превращен в основной китайский хаб для торговли с европейскими странами. От Пирея предполагается построить скоростную железную дорогу через Македонию и Белград на Будапешт, поезда по ней будут двигаться со скоростью 200 км/ч. Это резко повысит конкурентоспособность китайских товаров в Европе. Очень активно участвует Китай и в европейских телекоммуникационных проектах.

При этом в Восточной Европе Китай действует так же, как в Азии и Африке, – финансируемые им проекты осуществляются с использованием китайских же оборудования, стройматериалов, рабочей силы. Поэтому деньги, данные Китаем в кредит, по сути, возвращаются в Китай дважды. Евросоюз пытается препятствовать реализации подобных проектов, поэтому наиболее успешно они реализуются в странах Западных Балкан (общий объем китайских инвестиций в этот регион уже превысил 7 млрд долл.), которые в ЕС не состоят. Тем не менее в апреле 2019 года члены ЕС Италия и Греция официально заявили о присоединении к «Одному поясу – одному пути».

За экономическим влиянием автоматически следует политическое влияние, появляется и военное сотрудничество. Так, в июне 2017 года для представителей формата «16+1» Министерство обороны КНР организовало специальный семинар. В ходе семинара была разъяснена необходимость укрепления сотрудничества между Китаем и восточноевропейскими странами в военной области для обеспечения безопасности Нового шелкового пути. Тогда же Китай передал Сербии военное оборудование и транспортные средства на сумму 900 тыс. евро. Отряды кораблей ВМС НОАК в последние годы регулярно заходят в порты европейских стран в Средиземном, Северном и даже Балтийском морях, в некоторых случаях они проводят совместные учения (впрочем, скорее показательные) с флотами этих стран.

В целом Китай уверенно владеет инициативой на европейском направлении, его экспансия в этот регион будет быстро расширяться (в первую очередь – через «16+1» или уже «17+1» с учетом Греции). Из‑за внутренней разобщенности и экономических проблем руководству ЕС будет крайне сложно что‑либо этому противопоставить, а нынешняя торговая война между США и остальным миром лишь еще сильнее способствует сближению КНР и ЕС.