Иран и Турция не могут поделить Асада

Фото TURKISH PRESIDENCY / MURAT CETINMUHURDAR / HANDOUT/Anadolu Agency/Getty Images

Казалось бы, долгий и мучительный процесс формирования Конституционного комитета по Сирии наконец‑то завершен, и появилась надежда на переход к мирному решению сирийского конфликта. Спецпосланник генсека ООН по Сирии Гейр Педерсен даже объявил дату первого заседания этого органа в Женеве – 30 октября 2019 года, правда, при этом подчеркнув, что «политическое урегулирование невозможно без снижения насилия и прекращения огня по всей стране».

На экспертном уровне мало кто верит в эффективность работы Конституционного комитета. И не только из‑за продолжающейся ожесточенной вооруженной борьбы за власть, территории и природные ресурсы в Сирии и вокруг нее.

Главной проблемой для САР становится масштабное вмешательство во внутрисирийские дела «региональных хищников» в лице иранских аятолл и Эрдогана, которые, по сути, и сформировали угодные им списки этого комитета и имеют совершенно противоположные взгляды на будущее государственное устройство Сирии. Несмотря на то что наиболее крупные террористические группировки разгромлены, иностранные войска общей численностью свыше 100 тыс. человек продолжают оставаться в Сирии. Наибольшие военные контингенты сохраняются здесь из Ирана и Турции. Тегеран и Анкара не скрывают, что хотели бы видеть в Дамаске свое марионеточное правительство и готовы воевать за это сами и с помощью своих сателлитов «до последнего сирийца». Иностранное военное вмешательство в дела Сирии, безусловно, самым негативным образом сказывается на всех попытках перейти к мирному решению этого конфликта.

Второй миной замедленного действия является нежелание Асада и его иранских спонсоров принимать новую Конституцию, они лишь имитируют переговорный процесс и допускают в перспективе небольшие поправки в текст этого документа, которые не должны затрагивать интересы правящего алавитского клана и партийной баасистской верхушки. От модели военно‑полицейского государства Дамаск и Тегеран не откажутся никогда, так как понимают, что любые свободные выборы приведут к замене режима арабо‑алавитского меньшинства на правительство арабо‑суннитского большинства.

Третьим камнем преткновения может стать изоляция большей части сирийцев от работы этого комитета и процесса создания будущего государства. Ведь из 22, 5 млн довоенного населения САР лишь около 7 млн человек остались проживать на контролируемых Асадом территориях. Именно из их числа сформированы правительственный список и большая часть списка гражданского общества. Накануне асадовцы не погнушались слепить на скорую руку с десяток так называемых карманных партий.

Свыше 8 млн сирийцев проживают в качестве беженцев в лагерях за рубежом и примерно 4 млн – на контролируемых Турцией территориях северо‑запада страны (провинции Идлиб, Алеппо, район Африн и т.д.). Подавляющее число этих сирийцев бежало не от боевиков ИГ (запрещено в РФ), а от действий правительственных войск. Многие из них лишены всех прав, жилья, имущества и числятся в списках государственных преступников. Часть их родственников содержатся в тюрьмах и лагерях в качестве заложников. Об их возможной амнистии Дамаск говорить отказывается. Формально эти 12 млн сирийцев должны иметь пропорционально большее число представителей в Конституционном комитете, чем правительство Асада, но на деле турецкие власти включали в него в основном представителей протурецки настроенных сирийских эмигрантов из Стамбула.

Еще в худшем положении оказались жители Северо‑Восточной Сирии, так называемого автономного района Рожава и арабские племена восточного берега реки Евфрат, которые вообще не представлены в комитете и не вошли ни в какие списки, а это примерно 4 млн сирийцев. Несколько сирийцев – этнических курдов из Дамаска, Алеппо и Стамбула все же попали в списки правительства или оппозиции, но они никакого отношения к нуждам и чаяниям многострадального курдского народа и Рожаве не имеют. Ни ведущая партия Рожавы ПДС, ни вторая по значимости политическая сила курдов КНС в Конституционный совет не включены. Якобы против этого возражал Эрдоган.

Таким образом, легитимность навязанного сирийцам извне Конституционного комитета вызывает большие сомнения. Как и в период заключения Севрского договора и Лозаннской конференции 20‑х годов прошлого века, Сирию пытаются вновь слепить иностранцы без активного участия самих жителей этих территорий. Провал проекта Сайкса‑Пико ничему не научил современных политиков и дипломатов.

Пессимизм и скептицизм многих политиков и экспертов по поводу роли и значения Конституционного комитета в урегулировании ситуации в Сирии вполне понятны. Уже сейчас несколько членов комитета взяли самоотвод, другие не верят в возможность принятия новой Конституции, реформирования сирийского режима и проведения свободных выборов, высказывают намерение воспользоваться правом вето при голосовании.

Очевидно, не с этого нужно было начинать в поисках мира в Сирии. Сирийцы в лагерях за рубежом, на северо‑западе, севере и северо‑востоке страны, в первую очередь трехмиллионный курдский народ, ожидали от правительства Асада всеобщей амнистии и уважительного обращения к ним с предложением вместе строить будущую Сирию. Но вместо этого из Дамаска по‑прежнему раздаются угрозы физической расправы над всеми сирийцами, несогласными с Асадом, их объявляют террористами, сепаратистами и т.п. Иранские, проиранские, турецкие и протурецкие войска наводят свой порядок в суверенной Сирии, рвут ее на куски, убивают и изгоняют сирийцев.