Духовный отец Софринской бригады

-Отец Феофан, почему вы стали духовно окормлять именно легендарную Софринскую бригаду Внутренних войск?

– Впервые с Софринской бригадой я соприкоснулся, когда еще учился в школе. На уроках военной подготовки мы сдавали нормативы по стрельбе именно в этой части. Но тогда я и представить себе не мог, что именно здесь буду исполнять свое пастырское служение. А тесная связь у нас сложилась уже около восьми лет назад, после того как я принял священнический сан.

Именно Софринская бригада стояла у истоков духовного служения в Вооруженных силах. Военные помогли встать на ноги нашему приходу, помогли построить храм.

Тогда же я услышал от командира бригады о том, что неплохо было бы начать пастырское окормление бойцов, а также построить на территории части часовню для поминовения всех погибших воинов. Более ста бойцов погибли, исполняя свой долг перед родиной в различных горячих точках.

– Как началось ваше служение в этой части?

– Я стал часто приходить в часть. Служил здесь молебны, панихиды, выступал перед бойцами с напутственным словом на присяге. Окончательно мы сблизились после того, как я стал регулярно приходить к военным и проводить беседы о вере, о смысле жизни и служении родине.

– Как к вам относятся солдаты и офицеры в частях, которые вы навещаете?

– Первое время ко мне относились недоверчиво, особенно некоторые офицеры. Люди не могли привыкнуть, что какие-то вещи могут делаться на добровольной основе и безвозмездно. Теперь многие офицеры сами приезжают к нам в Мураново, чтобы помолиться; они исповедуются, причащаются, крестят детей.

Как правило, нигде в частях, куда бы мы ни приезжали, мы не встречали какого-то особенного отчуждения. Везде командование идет нам навстречу.

– Что удалось сделать для пастырского окормления военных в других соединениях?

– Сейчас мы проводим пастырскую работу в более чем десяти крупных воинских соединениях Подмосковья. Мы стараемся сделать так, чтобы каждая воинская часть была закреплена за определенным храмом, чтобы священник мог приходить туда беспрепятственно, проводить беседы, совершать молебны.

– Как вы относитесь к идее восстановления в Вооруженных силах полкового священства?

– Безусловно, возрождение этого института может привести к существенному оздоровлению ситуации в армии. Однако говорить о введении полкового духовенства пока еще сложно. Сегодня окормление военных проводится только силами приходских священников.

– Что лично вы предпринимаете для нормализации обстановки в воинской части? Как священник может облегчить жизнь солдата?

– В каждом конкретном случае необходим индивидуальный подход. Бывает так, что ко мне приходят солдаты и жалуются на тяжелую службу. Я поддерживаю их морально. С некоторыми из них беседовать довольно просто. А бывают такие ситуации, когда человек уже находится на грани нервного срыва.

Тут уже, чтобы не случилось ЧП, нужно сообщать командованию. Бывают случаи, что просто необходимо пойти в роту и провести со всеми общую беседу о взаимоотношениях между людьми, о совести, о братстве.

У меня были случаи, когда некоторые ребята подходили и просили перевести их из одной роты в другую. И я просил командование об этом.

– Переводили?

– Если не было каких-то серьезных препятствий, то переводили. В некоторых случаях я просил командование части отпустить ребят ко мне на приход потрудиться в храме, чтобы они смогли отключиться от своего подавленного состояния.

Каждый случай нужно рассматривать в отдельности. И иногда не обязательно бежать к офицерам и им жаловаться. Это не всегда может принести положительный результат.

Если есть возможность не переводить человека в другую роту, мы стараемся уладить ситуацию миром. Однако когда ясно, что на протяжении длительного времени человек испытывал унижения и он уже на пределе, то правильнее будет решить вопрос о его переводе. Мы стараемся помогать солдатам, не афишируя этого, чтобы не усугублять ситуацию еще больше.

– Что может священник противопоставить неуставным отношениям в армии?

– Жизнь показывает, что в тех частях, где есть священник, все меняется к лучшему. Но не следует отказываться и от наказаний. Ведь есть настолько ожесточенные люди, что их никакими пастырскими беседами не исправишь.

– Что вы предпринимаете, узнав о случаях дедовщины? Как, на ваш взгляд, можно преодолеть неуставные отношения в частях?

– Не могу сказать, что в частях, которые я окормляю, нарушения дисциплины или неуставные отношения происходят часто, к счастью, это редкость. В неделю я исповедую более ста военнослужащих. Обычно я спрашиваю их о том, как проходит служба, какие условия в части.

Для решения проблемы дедовщины должны быть скоординированы все силы. Нужно привлекать и Церковь, и самих офицеров, и даже родителей. Отмечу, что многие ребята приходят в армию морально не готовыми проходить службу. Они, как правило, вообще не подготовлены к обычным жизненным трудностям, а тем более к тяготам армейской жизни. Происшествия зачастую происходят не из-за насилия, а из-за недисциплинированности.

– Если вы пытаетесь вмешаться в ситуацию, помочь, то как к этому относится командование?

– Командование обычно относится к этому с пониманием. Лучше перевести человека в другую часть, чем дожидаться ЧП. Я стараюсь беседовать с ребятами, у которых возникают проблемы с адаптацией. Иногда и сами офицеры просят поговорить с солдатами, которые ранее уже совершили какие-то правонарушения.

Повторюсь, очень важен индивидуальный подход. Нужно общаться с каждым новобранцем. Иногда, общаясь с ними, я не затрагиваю вопросы веры, а просто расспрашиваю о службе, о внутреннем мире. Если видишь внутренний мир человека, то предотвратить ЧП бывает намного легче.

Иногда рядовой просто не может сказать своему командиру то, что он может сказать священнику. Конечно, священник не заменит офицера, поэтому мы должны работать вместе. Некоторые вопросы, связанные со службой, может решить только священник.

– Как вы относитесь к солдатам других вероисповеданий?

– Мы всегда учитываем принцип добровольности. Ведь как говорится: «Невольник – не богомольник». Если солдат – буддист или мусульманин, то было бы неправильно насильно заставлять его присутствовать на православном богослужении.

Однако я стараюсь, чтобы никто не был обделен вниманием. Даже если солдат не православный, а иноверец, он все равно мне дорог, потому что всех нас объединяет единая родина. Многие солдаты-иноверцы подходят ко мне с вопросами, делятся со мной своими проблемами.

– Расскажите, пожалуйста, сколько раз вы были в Чечне?

– У меня было пять командировок в Чечню. Если бы у меня была возможность, то я уезжал бы на Северный Кавказ и чаще. Однако приходские дела заставляют все время возвращаться назад. Потом мы же стараемся приезжать к солдатам не с пустыми руками. А чтобы собрать гуманитарную помощь, духовную литературу, кресты и иконы, необходимо время.

Когда я в первый раз приехал в Чечню, меня очень поразило то, что часть живет в очень тяжелых условиях. В чистом поле стоят палатки, роются траншеи. Но, что удивительно, там я не видел ни одного солдата, который бы роптал на трудности и невзгоды.