Триумф воли и выносливости

Фото с официальной страницы Taivaannaula в сети Facebook

Как и другие регионы Северной Европы, Финляндия обладает наследием самобытной дохристианской культуры. О попытках сохранения и реконструкции этих традиций на фоне национального строительства корреспонденту «НГР» Павлу СКРЫЛЬНИКОВУ рассказал председатель финской ассоциации по сохранению и развитию народных верований и культуры Taivaannaula («Полярная звезда») Микко СОЛЬЯ.

– Как происходило возрождение дохристианской веры в Финляндии?

– Корни процесса возрождения лежат в XIX веке, когда Элиас Леннрот путешествовал по Финляндии и Карелии в поисках мифологических элементов в древнем руническом пении. Однако в первые десятилетия независимости Финляндии признаков возрождения древних верований не было – люди думали о строительстве нации, и наши традиции стали вымирать даже в сельской местности. Я думаю, можно констатировать, что после первоначального интереса к альтернативным формам духовности в 1970-х годах народная вера стала привлекать больше интереса только в 1990-х, когда появились первые неоязычные сообщества. «Викка» (ведьмовство. – «НГР») была самой известной из них. Были попытки создать ассоциацию для развития нашей родной веры в конце 1990-х и начале 2000-х, но тогдашние группы были немногочисленны и недолговечны. Настоящей отправной точкой стали дискуссии на форумах в Интернете в начале 2000 года, одна из которых в конечном итоге привела к созданию в 2007 году ассоциации Taivaannaula. Академические публикации о народной вере были доступны в течение десятилетий, но общий интерес начал расти после того, как Taivaannaula начала регулярно публиковать статьи о ней в Facebook. Еще в 2010 году на нашей странице было всего 200–300 подписчиков, сейчас их насчитывается более 33 тыс. Так что в целом возрождение только началось. Приятно видеть, что наши традиции по-прежнему привлекают многих людей, хотя мы живем в совершенно другом мире. Наша ассоциация считает, что термин «реконструкция» может несколько ввести в заблуждение: в Финляндии все еще живы многие традиции, такие, как сауна, праздник летнего солнцестояния, некоторые поверья. Поэтому по крайней мере часть большого разнообразия наших традиций сохранилась в отличие от наследия многих других современных народов. Мы, по сути, не только исследуем и привносим их в наш век, но и продолжаем следовать тем, которые никогда не были полностью утрачены.

– Какие исторические события сформировали современную идентичность финнов и какое место народные верования занимают в ней сегодня?

– Как видно из ежегодного празднования Дня независимости, современных финнов сформировали войны, борьба за то, чтобы стать признанным во всем мире современным государством. Наш общий менталитет (если можно использовать такой термин) классически характеризуют чертами, которые зачастую очень странно воспринимаются: скромностью, уважением к тишине и личному пространству, силой воли и выносливостью («sisu» на финском языке). Это, вероятно, уходит корнями в глубину веков, когда общины в суровых условиях географически обширного района были вынуждены жить довольно изолированной жизнью. Жизнь буквально зависела от сотрудничества, поэтому упорный труд был в почете, а молчание было золотом. Сегодня мы живем в совершенно другой Финляндии, которая за 60 лет прошла путь от аграрного общества нескольких отдельных племен до современного и все более урбанизирующегося государства всеобщего благосостояния. Что у нас общего как у членов одной нации? С уверенностью можно сказать, что не так много вещей, как в прошлом. Финны гордятся своей независимостью, и основной упор делается на нарративе выживания в период независимости от России. Война оставила большинству из нас коллективную травму, определив нашу идентичность «выживших», единой нации – это довольно недавняя история. Народные верования же в ее формировании сыграли маленькую, почти незаметную роль. Наш язык по-прежнему передает много древних представлений и особенностей мышления, которые современные финны распознают бессознательно, либо понимают, либо не обращают на них внимания. Я считаю, что чувство неукорененности, потерянности в современном мире можно было бы облегчить, если бы люди обратились к народной вере и традиционному образу жизни вместо того, чтобы искать идентичность в современной потребительской культуре.

– Само существование финно-угорской религии и мифологии в современной России сегодня для россиян малоизвестно, но Taivaannaula, как показывает сайт, поддерживает контакты с российскими финно-уграми. Как идентичность, которую они построили, отличается от финской?

– Я думаю, что большой фактор различий – это сохранение традиционного образа жизни, который мы все еще можем наблюдать во многих поселениях финно-угорских народов в России. Финны освоились в современном обществе и технологиях, но и стали зависимыми от них. Наше развитие как независимой современной нации направило нашу идентичность в сторону более общей европейской, или же западной. А марийцы, например, не забыли свои традиции и втайне практиковали свои верования даже в коммунистические времена, поэтому их идентичность в большей степени зависит от преемственности. Наша же, к сожалению, сильно модернизирована. У финнов есть репутация «близости к природе» – где-то, думаю, это верно, но молодежь, похоже, по большей части утратила вековой контакт с нашей природой.

– Русские неоязычники часто разделяют националистические взгляды, что заметно в той идентичности, которую они стараются построить. Taivaannaula не позиционирует себя как неоязыческое движение, но есть ли такое в Финляндии? Как реконструкторам размежеваться с радикальными ксенофобами, которых часто привлекают языческие символы и народная вера?

– Наша позиция как организации радикально отличается от всех других в Финляндии, о которых я знаю: мы действительно не позиционируем себя как неоязычники, делая упор на непрерывность наших традиций, и стремимся четко отделить себя от представителей новых религиозных движений. Кроме того, мы считаем религию западным концептом, чем-то отдельным от повседневной жизни, тогда как традиционная национальная вера неразрывно связана со всем, что мы делаем. Наши традиции – это хорошая жизнь. Мы хотим найти «золотую середину», поэтому экстремальные или деструктивные идеи исключаются априори. В том числе и в политике. Я знаю, что среди финских ультраправых существует очень большой интерес к возрождению национальной веры, поэтому я считаю, что каждая организация, которая не хочет, чтобы ее ассоциировали с этой идеологией, должна быть очень осторожна. Несколько лет назад мы приняли решение устранить из нашей деятельности всякого рода политический активизм (за исключением случаев, когда необходимо, например, защитить священную рощу или другие объекты, тесно связанные с нашим культурным наследием) и опубликовать заявление о том, что мы не терпим крайнего национализма и расизма. Некоторые правые веб-сайты ранее использовали наши статьи о традициях, не спросив разрешения, и мы очень чувствительны к этому. Мы активно пытаемся удостовериться, что наша репутация хорошо защищена и что никто не сможет использовать нашу ассоциацию в качестве средства политического продвижения.

– Столетие независимости – повод подвести некоторые итоги. Насколько разными стали за это время русские и финны?  Когда они пытаются возродить веру своих предков, насколько разными получаются результаты?

– В обеих странах изменения в обществе обширны. Я думаю, что у нас много общего с точки зрения народной культуры, но во всех других аспектах мы все дальше отдаляемся друг от друга. В Финляндии возрождение народных верований только началось, и я искренне рад этому, однако я вижу опасность того, что оно станет лишь частью глобальной культурной мешанины: индивидуально отобранным элементом культуры, адаптированным к образу жизни современного потребителя. Таким же, как так называемый шаманизм, который якобы практикуют западные горожане. В этом случае оригинальные учения и понимание мира, типичные для коренных верований, будут утеряны. К сожалению, я не слишком хорошо осведомлен о ситуации в России, но предполагаю, что там подобное возрождение не будет характеризоваться индивидуализмом, как в Финляндии. Православная церковь помогала спасти карельские традиции. Я не говорю, что коренная вера и традиции не должны развиваться вообще, я говорю, что в современном мире перемены происходят быстрее, чем когда-либо прежде, и что результаты непредсказуемы. Может быть, традиция, как мы ее знаем, никогда не будет возрождена в больших масштабах – ни в Финляндии, ни в России. Возможно, она будет популярна в какой-то другой форме. Единственная константа – это изменение.