0
13190
Газета Вера и люди Интернет-версия

19.04.2022 14:58:00

Что мешает перевоспитывать в тюрьмах бывших боевиков

Осужденных террористов не проймут одни лишь беседы с имамами

Индира Асланова

Об авторе: Индира Шахэминовна Асланова – председатель Центра религиоведческих исследований Кыргызско-российского славянского университета.

Тэги: центральная азия, исламисты, боевики, реабилитация, тюрьма, киргизия, терроризм, имамы, ислам


центральная азия, исламисты, боевики, реабилитация, тюрьма, киргизия, терроризм, имамы, ислам Глубоко индоктринированные заключенные считают официальных имамов «мунафиками» («лицемерами») и даже «муртадами» («вероотступниками»). Фото с сайта www.dumso.ru

По данным ООН, около 40 тыс. боевиков из 110 стран приняли участие в военном конфликте в Сирии и Ираке. Из них, по приблизительным данным, около 4 тыс. составили выходцы из Центрально-Азиатского региона. Участие граждан стран Центральной Азии (ЦА) в террористической деятельности за границей и их последующее возвращение на родину вызывают серьезную озабоченность у руководства государств региона. Большинство стран криминализировали различные действия, связанные с боевиками, но в то же время разрабатываются реабилитационные программы. Одна из ключевых ролей в этих программах отводится религиозной реабилитации.

В многочисленных исследованиях и выступлениях официальных лиц в качестве основного мотива вовлечения в террористические группы рассматривался религиозный фактор. Но это довольно упрощенное толкование драйверов насильственного экстремизма. Рассмотрение религиозного фактора включало отсыл к слабому духовному образованию, неготовности или нежеланию религиозных лидеров противостоять пропаганде, расколы внутри сообществ, дискриминацию и др. Это же нашло отражение в СМИ: боевики изображались как «строители халифата», не понимающие «истинный» и «правильный» ислам. Все это привело к доминированию превентивных программ с упором на теологию, и далее, когда речь пошла о возвращении исламистов, встал вопрос о так называемой дерадикализации.

Под дерадикализацией понимается главным образом когнитивный процесс отказа от определенных ценностей, установок и взглядов, деконструкция идеологии. В этом отличие от разрыва связи боевика с организацией, которая подразумевает поведенческие изменения, но не обязательно отказ от идеологии. Однако изменение системы убеждений – это трудоемкая и в ряде случаев невыполнимая задача, так как мы имеем дело с людьми со сложившимся мировоззрением.

Распространенные в Центральной Азии программы религиозной реабилитации сфокусированы на деконструкции джихадистско-такфиритской идеологии. Здесь налицо однобокое понимание мотивов отъезда и приверженности идеологии осужденных боевиков. Степень их индоктринации варьируется от глубокой убежденности воинствующих джихадистов, представляющих «твердое ядро» экстремистов, до тех, кто поддерживал такие группы из меркантильных соображений, или тех, у кого просто обнаружили экстремистские материалы.

Эффективность развенчания джихадистско-такфиритской идеологии напрямую связана с оценкой и классификацией заключенных, оценкой факторов, послуживших катализатором участия в террористической деятельности, приверженности идеологии и мотивов. Подобные программы в большинстве случаев основываются на участии в работе с заключенными авторитетного религиозного лидера. Но исключительно религиозный характер подобных программ является серьезным ограничением, поскольку путь к радикализации включает в себя множество групповых динамик и индивидуальных уязвимостей, которые лучше всего устранять с помощью комплекса различных подходов, включая психологические методы в сочетании с привлечением имама.

Взгляд на приверженность экстремистской идеологии как на отражение «религиозной безграмотности» в большинстве случаев обрекает на провал дерадикализацию. Те, кто перевоспитывает заключенных, пытаются опереться на рациональные аргументы, в то время как индоктринация включает в себя совокупность эмоционального, отношенческого и идеологического подходов.

Так, изучение опыта 38 террористов, проведенное в Киргизии в 2020 году, показало, что их мотивы были связаны с просмотром видеоконтента, содержащего сцены насилия в отношении женщин и детей. Просмотр вызывал чувство негодования, усиливающегося за счет позиционирования жертв именно как мусульман. Такие пропагандистские материалы находят отклик у молодежи Центральной Азии, так как резонируют с уже имеющимися ценностными ориентирами. Практически 90% опрошенных молодых людей выделяют важность быть преданным, иметь и обеспечивать семью, заботиться о близких; важность помощи и милосердия к другим людям, справедливости, установления мира. Именно на эти особенности характера нацелена пропаганда террористических групп: призыв помочь мусульманам, «страдающим» на Ближнем Востоке из-за «несправедливых правителей». Пропагандисты формируют образ героя, который приходит на помощь слабым, спасает их от жестокости современного мира.

Исследователи предлагают ориентироваться на эти данные как при разработке эффективных превентивных программ, так и при создании реабилитационных методик для осужденных за преступления экстремистского и террористического характера. К примеру, потребность в заботе может быть реализована в понимании, что помогать уязвимым группам можно и нужно социально одобряемым способом.

Упомянутая выше мотивация нашла отражение и в выборе боевиками «своей» террористической организации в Сирии и Ираке. Так, значительное большинство опрошенных в Киргизии были членами «Джабхат ан-Нусры» (запрещенная в РФ террористическая организация). Вербовочная кампания этой группировки носила подчеркнуто «гуманитарный» подход, призывала к защите женщин и детей. Вербовка ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая организация) в большей степени фокусировалась на обещании создания утопичного религиозного государства, которое может «противостоять злу». Обе организации находились в жестком взаимном противостоянии и производили многочисленный контент, дискредитирующий друг друга. Одна программа дерадикализации для членов обеих группировок не может быть использована в силу доктринальных различий этих организаций и мотивов участия в них боевиков.

Любая идеология основывается на авторитете. Так и дерадикализация должна строиться с опорой на соответствующий религиозный авторитет. Встает вопрос, насколько в странах Центральной Азии, учитывая непродолжительный период развития не обремененной государственным контролем теологии, имеются подобные авторитеты. Следующий вопрос – даже при наличии такого духовенства, насколько оно готово продолжительное время уделять работе с заключенными.

В настоящий момент ряд стран Центральной Азии выходят из ситуации, привлекая неправительственные организации или независимых богословов. Другие вводят в штат исправительных учреждений должности теологов. Глубоко индоктринированные заключенные обычно рассматривают представителей власти, сотрудников тюрем, официальных религиозных лидеров (улемов, имамов) в качестве «мунафиков» («лицемеров») и «муртадов» («отступников от ислама»).

В свое время отсутствие концептуального различения приверженности радикальным убеждениям и насильственных действий привело к формированию подхода, который определял некоторые слои мусульманских сообществ как уязвимых для радикализации. Более того, «излишняя» демонстрация религиозности и приверженность религиозной практике может рассматриваться как индикатор экстремистских наклонностей. Но это стигматизирует целые группы верующих. Позволяют ли характерные для ЦА религиозные стереотипы и существующие механизмы по оценке рисков адекватно провести категоризацию заключенных – также вопрос, требующий рассмотрения.

В международной практике программы реабилитации, основанные на вере, сталкиваются с обвинениями в навязывании религиозных убеждений заключенным и нарушении принципа светскости. Государство не должно пытаться определить «истинные голоса ислама». Поскольку религиозные общины и группы, исповедующие общие убеждения, представляют собой неоднородные образования, целесообразно признавать и учитывать разнообразие их взглядов. Содержание религии или убеждений должно определяться самими верующими, в то время как проявления могут ограничиваться в соответствии с пунктом 3 статьи 18 Международного пакта о гражданских и политических правах: например, с целью не допустить нарушения верующими прав других лиц.

Первостепенная задача стран ЦА в долгосрочной перспективе – оценить эффективность реабилитационных программ путем изучения степени рецидивизма среди тех, кто освободился из заключения.

Бишкек


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Власти Киргизии нанесли удар по мафии

Власти Киргизии нанесли удар по мафии

Виктория Панфилова

Впервые в республике арестован преступный клан

0
2111
Готовы ли Москва и Запад сотрудничать в борьбе с терроризмом

Готовы ли Москва и Запад сотрудничать в борьбе с терроризмом

Европа опасается новых нападений исламистов

0
1083
Казахстан создает региональный союз

Казахстан создает региональный союз

Виктория Панфилова

Бишкек и Ташкент будут военными партнерами Астаны

0
2730
ФСБ и Совет безопасности видят за атакой джихадистов тень украинских спецслужб

ФСБ и Совет безопасности видят за атакой джихадистов тень украинских спецслужб

Владимир Мухин

РФ наносит все более массированные удары по объектам в Украине

0
2281

Другие новости