Юлий Дубов В издательстве "КоЛибри" выходит третий роман "Юлия Дубова" - "Меньшее зло". Герои те же, события страшней и стремительней (см. рецензию и интервью с автором). Предлагаем вашему вниманию фрагменты из романа (выйдет из печати уже в феврале).
═
ГЛАВА 6. КОНТАКТ
Никогда не придерживай людей за пуговицу или руку, чтобы они тебя выслушали.
Филипп Честерфилд
Странная логика, руководившая Аббасом, была Дженни не очень понятна, но другого выхода не просматривалось. И она принялась звонить в "Инфокар".
Добраться же до "Инфокара" оказалось удивительно трудно. Единственный обнаруженный в справочнике телефон был намертво замкнут на автоответчик. В течение дня Дженни раз шесть наговаривала одно и то же сообщение, но ответа не дождалась. Интересно, черт возьми, если это коммерческая фирма, то как она ведет бизнес? И что это за бизнес, если туда нельзя дозвониться?
* * *
Все устроил всеведущий Карнович, к которому Дженни бросилась за помощью. Узнав, что журналистке нужно связаться с Платоном, он удивленно поднял брови.
- Странные у вас какие-то пожелания, - сказал Карнович. - Ну, бизнес, ну, политика, это я еще понимаю... Но зачем вам это бандитское гнездо? Предположим, вы про них напишете. Будете хвалить, весь мир рассмешите и свою репутацию испортите. А если напишете правду, то проломят голову в подъезде и глазом не моргнут. Это еще в лучшем случае...
- Не надо сгущать краски, Карнович, - рассмеялась Дженни. - Я ведь не вчера в Россию приехала. Он все-таки доктор наук, ученый, интеллектуал.
- Печально известный профессор Мориарти, - наставительно произнес Карнович, - тоже был ученым и большим интеллектуалом. Одно другому не мешает.
- Вам повезло, - сообщил он, перезвонив Дженни через сорок минут. - Где находится ресторан "Ностальжи" - знаете? К часу дня подъезжайте, я буду у бара.
* * *
В заведении на Чистых прудах Дженни приходилось бывать и раньше. По вечерам ресторан был полон, и войти мог не всякий даже из имеющих клубную карточку.
В "Ностальжи" Дженни привлекал странный замес Европы и азиатской России - великолепная кухня и безукоризненное обслуживание мирно уживались с гремящим оркестром, глушившим любые попытки поговорить, а милые антикварные безделушки красовались на фоне темно-красных стен, вызывающих в памяти интерьеры бутлегерских притонов времен Великой депрессии.
* * *
Днем посетителей было немного, и помост для оркестра, рядом с которым по вечерам отбивал чечетку седой старик, одетый под французского матроса, пустовал.
Карнович, сидевший у барной стойки со стаканом виски, поманил Дженни.
- Видите столик у окна? Там, где сидит парочка? Я вас сейчас познакомлю и уведу мужчину минут на двадцать. Полагаю, у вас будет время задать все вопросы. Имейте в виду - клиентка тяжелая.
- В каком смысле?
- В таком смысле, что она - из самых доверенных людей в "Инфокаре", и не случайно. Была в свое время любовницей интересующего вас персонажа. Может, и сейчас осталась. Не знаю, так что врать не буду. Вообще-то через его постель пол-Москвы прошло. Но с ними со всеми он просто спал, а с ней еще и про дела говорит. Так что это очень интимная связь, на пустом месте подобные отношения не возникают. Я с ней один раз беседовал часа полтора, хотел уточнить кое-какие детали относительно выборов Ельцина в девяносто шестом. Вместо этого выслушал лекцию о выращивании георгинов.
- Она любит цветы?
- Ну уж точно не георгины. Это способ поиздеваться над навязчивым собеседником. Я слышал, что она последнее время здорово прикладывается┘ - Карнович пошевелил пальцами у горла. - Но вы на это особо не рассчитывайте, в "Инфокар" вообще болтунов не берут, а на таком уровне это просто исключено. Ну что, пошли знакомиться?
* * *
С любительницей георгинов сидел актер, фильм с участием которого Дженни как-то видела по телевизору и тогда еще подумала, что он идеально подходит для роли Фигаро. Но в этом фильме он был еще совсем мальчишкой, от которого сейчас сохранились только живые карие глаза и разлетающиеся длинные волосы над бледным лбом, перечеркнутым двумя глубокими морщинами.
Карнович раскатисто хохотал, разводил руками, рассказал старый и несмешной анекдот, потом по-приятельски обнял актера и увел к бару, оставив женщин наедине.
* * *
Спутница актера достала из сумочки пудреницу, покрутила в руках, положила на стол и потянулась к сигаретам.
- Надеюсь, вас дым не побеспокоит? - безразлично осведомилась она. - Все собираюсь бросить курить, но не получается. А вы не курите?
- Сейчас нет, - ответила Дженни, лихорадочно обдумывая начало разговора. - Раньше курила, в университете.
- А вы какой университет заканчивали?
- Беркли. Калифорния. А вы?
- Вы хорошо говорите по-русски, почти без акцента, - заметила собеседница, проигнорировав вопрос. - Давно живете в Москве?
- Недавно. Но у меня был жених, в его семье говорили по-русски.
Женщина рассеянно кивнула. Наступило молчание. Наконец Дженни решилась.
- Я знаю, что вас зовут Мария. И что вы работаете в "Инфокаре". У меня есть просьба. Мне очень нужно связаться с Платоном Михайловичем. Это очень важно. Исключительно.
- Платона Михайловича сейчас нет в Москве, - равнодушно ответила Мария. - Еще некоторое время не будет, он в длительной поездке.
- На Кавказе?
- У меня нет такой информации. Его просто нет в Москве. Вы можете оставить свой телефон. Когда он вернется, я ему передам, что вы хотели бы переговорить. А какое у вас дело? Он обязательно спросит. Интервью?
- Нет, - Дженни подбирала слова. - Понимаете, очень срочное дело, оно не может ждать. Я могу вам рассказать, но сначала вы мне ответьте. У вас есть надежная связь с Платоном Михайловичем?
- То есть?
- Вы прекрасно понимаете, о чем речь. Чтобы можно было говорить на любую тему.
- Такой связи не существует в природе, - сообщила Мария. - Тем более в России. Тем более сейчас, когда все ищут террористов. Мы разговариваем по обычным телефонам. У нас секретов нет, и скрывать нам нечего. Если вы хотите мне что-то сообщить, сообщайте, а то сейчас наши кавалеры вернутся.
- С Платоном Михайловичем хочет встретиться один человек. Для него это вопрос жизни и смерти, поверьте, я не преувеличиваю. Скажите, вам знакомо имя - Корецкий?
- Знаете, у меня вообще-то неважная память. На имена особенно. Интересная, кстати, особенность психики. Вот запахи запоминаю прекрасно. У меня есть подруга. Я могу точно воспроизвести все моменты, когда она меняла духи. У нее это всегда почему-то совпадало с очередной переменой в личной жизни, так что я всех ее любовников ассоциирую с определенными ароматами. Скажем, мужчина под кодовым именем "Принцесса де Бурбон"┘ Смешно, не правда ли?.. Или┘
Дженни поняла, что в этот раз будет прочитана лекция о парфюмерии.
- Подождите, - сказала она. - Подождите. Мне Карнович успел рассказать про георгины. Про духи не надо. Давайте сделаем так. Я сейчас немного поговорю, вовсе не с вами, а просто глядя в окно. А через два часа вы мне позвоните. Вот номер моего мобильного телефона. И я буду готова разговаривать про духи или про что угодно. Если не позвоните, значит - не позвоните.
Мария неопределенно пожала плечами и отвернулась к окну.
Дженни начала говорить.
- Некоторое время назад у вашей фирмы "Инфокар" были серьезные проблемы со спецслужбами. Тогда про это писали во всех газетах. Итак, был человек, его фамилия - Корецкий┘
- Вы знаете, я что-то ничего не понимаю, - перебила ее Мария. - Кстати, я совсем забыла, мне нужно позвонить, а записная книжка осталась в машине. Не хотите выйти со мной на минутку?
* * *
Бывшая любовница и нынешнее доверенное лицо олигарха передвигалась по Москве на обшарпанных красных "Жигулях", в которых на переднем сиденье находились двое и с увлечением слушали Вилли Токарева, гремевшего на весь бульвар из открытого окна машины.
Мария нагнулась и что-то негромко сказала. Сидевший справа, бритый наголо, неторопливо вылез из автомобиля, уступил Марии свое место. Потом открыл заднюю дверь, сделал Дженни приглашающий жест и забрался следом за ней.
- Сумочку водителю передайте, - приказал он. - А сами коленочками на сиденье и ручки вперед протяните. Быстренько, быстренько. Порядок, - доложил он переднему сиденью, завершив обыск, - чистая. У тебя, - это водителю, - как? Нормально? Марь Андревна, едем куда или что?
- Сумку верните, - распорядилась Мария. - Дженни, вы на меня не обижайтесь, я просто очень нервничаю, когда слышу такие слова. Про всякие службы и так далее. Совершенно теряюсь. Пойдемте обратно. Я сигареты на столе забыла. Да и мужчины ждут.
* * *
- Интересная у вас фирма, - иронично сказала Дженни, когда они снова оказались за столом и Мария закурила очередную сигарету. - Меня Карнович предупреждал. А я считала, что он все выдумал.
- К фирме, - сообщила Мария, - все это никакого отношения не имеет. Просто у меня нервная система плохая. Свои тараканы┘ Вот дадут отпуск, поеду в Крым. Знаете, посидеть вечером у моря┘ Помните, как у Бродского? "Я сижу в своем саду, горит светильник..." Как там дальше?.. "Вместо слабых мира этого и сильных - лишь согласное гуденье насекомых..."
- Я могу говорить дальше?
- Как угодно.
- Корецкий. Он курировал все фирмы группы "Даймокх". Он с вами серьезно воевал. У вас многих убили - про это тоже писали в газетах. Я некоторые фамилии помню. Господин Кирсанов, господин Цейтлин┘
- Не надо, прошу вас. Поверьте, это очень больная тема. Если не хотите, чтобы я прямо сейчас разревелась, перестаньте немедленно.
- Потом погиб Корецкий. Хозяина "Даймокх" зарезали прямо в самолете. Вы про это слышали?
- Нет, знаете ли. Ужасные истории какие-то. Я этого не люблю.
- А я про это больше и не буду. Семья погибшего решила передать свой бизнес одному человеку, на время, пока все не уляжется. И передали. Но этот бизнес - он очень специальный. Там часть действительно принадлежит семье, а все остальное только за ней числится, а на самом деле контролируется Корецким.
- Вы сказали, что он погиб. Я что-то совсем запуталась.
- Да, погиб. Не Корецким, конечно, а спецслужбами, как он тогда организовал, в самом начале.
- Я все равно ничего не понимаю, но вы говорите. Говорите...
Нарастающее раздражение боролось с невольным восхищением. Дженни пригубила вино и продолжила.
- Фамилия человека, которому передали бизнес, - Аббас Гусейнов. Тот самый Гусейнов, которого сейчас обвиняют во взрывах в Москве. На самом деле он ничего не взрывал. У него есть доказательства, что взрывы организованы людьми, контролирующими вторую половину этого бизнеса. Он готов передать документы тому, кто обеспечит ему защиту. Если Платону Михайловичу интересно┘
- А вот и наши кавалеры, - перебила ее Мария. - Что-то вы долго, господа. Мне уже уезжать пора. Знаете, Дженни, у меня совершенно никакой памяти нет. Но я вам обязательно позвоню и скажу телефон этого салона. Хотите, могу даже вас записать? На сегодня или на завтра.
ГЛАВА 12. СТАРИК
Если рука не ранена, можно
нести в руке и яд -
яд не повредит не
имеющему
ран.
"Дхаммапада"
У него имелись имя, отчество и фамилия. Но так его могли бы называть только те, кто не был знаком лично. Впрочем, непосвященные никак его не называли, потому что даже не догадывались о существовании этого человека. А те, кто знали, именовали его просто Старик.
Еще у него была биография, неотчетливые следы которой хранились в пыльных папках. Папки лежали в сейфах, а сейфы - в архивах, доступ же к ним - закрыт. Поэтому место биографии занимали легенды.
О том, например, как, возвращаясь в Москву из далекой командировки, он звонил по телефону жене, сухо сообщал: "Прибыл", - называл свою фамилию и тут же вешал трубку, не дожидаясь ответа. Про его жену никто ничего не знал, но она несомненно существовала, о чем свидетельствовал странный звонок во время одного из совещаний, проводимых Стариком. Тогда, несмотря на строжайший запрет соединять с кем бы то ни было, он вдруг снял трубку, молча послушал, положил трубку на место, продолжил и завершил совещание в обычном ритме, после чего сразу уехал и больше в тот день не возвращался. И это вполне понятно, так как по телефону ему сообщили, что его жена сегодня утром повесилась.
* * *
Шли годы, изменяя биологический возраст Старика, но практически никак не сказываясь на его внешности. Он перестал появляться в кабинетах и все время проводил в профессорской квартире на Ленинском проспекте, где вместо повесившейся жены за ним ухаживали молодые люди с военной выправкой. Они же контролировали поток посетителей, приходивших к Старику за советом.
Это давалось с трудом, потому что посетителей бывало много, беседы нередко затягивались, а допустить, чтобы экс-президент Горбачев столкнулся в коридоре или на лестнице с экс-председателем КГБ Крючковым, было никак нельзя.
* * *
Каждое утро Старик просыпался ровно в шесть, нажимал кнопку звонка. Тут же возникал молодой человек, отдергивал занавески на окнах и ставил на столик рядом с маленькой, похожей на детскую, кроваткой круглый латунный поднос. На подносе неизменно находились: яблоко, розетка с медом, два куска черного хлеба, чашка с зеленым чаем и изящная серебряная рюмка с каплями, изготовленными по рецепту, которым Старик был обязан китайским товарищам. Через сорок минут остатки завтрака уносились, но поднос с рюмкой оставался рядом со Стариком и сопровождал его в передвижениях по квартире. Через два часа к первой рюмке добавлялась вторая, потом третья, пока число их не достигало восьми. Убирать опустевшие рюмки Старик запрещал, лично контролируя прием лекарства и никому не доверяя.
День Старик проводил в кабинете, при наглухо задернутых плотных шторах, в свете настольной лампы с зеленым матерчатым абажуром, рядом с трофейным немецким радиоприемником "Телефункен", постоянно включенным и подмигивавшим желтым кошачьим глазом то гипсовому бюсту Ивана Грозного, то чучелу грифа белоголового, подаренному товарищами из сталинградского обкома.
Здесь же Старик принимал посетителей.
* * *
Вот и сейчас он сидел в кресле за столом, рассматривал очередного гостя и держал паузу.
Этого человека Старик помнил молодым и зеленым лейтенантом, которого ему представили в день выпуска, сказав - способный, далеко пойдет.
В этих словах была и правда, и неправда. Лейтенант действительно пошел далеко и дослужился до генерал-лейтенанта. А вот со способностями дело обстояло намного хуже. Недостойная история с бывшим его подчиненным, неким Корецким, объявившим персональную вендетту одной коммерческой структуре, проигравшим войну и подвергнутым показательной казни в самом центре столицы, однозначно свидетельствовала о никуда не годной работе с кадрами, отсутствии стратегического мышления, а также о неумении держать удар. Заметим также, что этого человека подчиненные именуют не то Батей, не то еще как-то, а он к этому относится одобрительно и даже поощряет. Комбат - батяня... Плебейские штучки. Налицо дурной вкус и невоспитанность. Ничего более.
Если при участии и руками таких людей предполагается решать задачи, подобные обсуждаемой, то┘ Бедная страна┘
- То, что вы с коллегами вознамерились совершить, молодой человек, - сухо произнес Старик, - во все времена именовалось государственным переворотом. Будем называть вещи своими именами. Так вот. Осмелюсь обратить ваше внимание на то, что по части переворотов у вас опыт весьма и весьма печальный. Достаточно вспомнить август девяносто первого да, пожалуй, и лето девяносто шестого, чтобы серьезно усомниться в ваших возможностях. Намерения ваши перестанут быть тайной уже в ближайшее время, возникнет серьезное, причем отнюдь не соответствующее вашим скромным способностям, противодействие, и на этом ваша, молодой человек, авантюра закончится. Пшиком-с. Вот так. Вы хотели диагноз - вы его получили. Более не задерживаю.
- Позвольте, - сказал генерал, ерзая в кресле. - Две минуты. Буквально.
Старик посмотрел на часы.
- Хорошо. Две минуты.
- Я о противодействии. Вы имеете в виду┘ - генерал напряженно подбирал слова, - раскол элит┘
- Молодой человек, я попрошу вас не употреблять слова, значение которых вам не вполне известно. Весь ваш кремлевский, равно как и охотнорядский, сброд имеет к элите примерно такое же отношение, как и кучка бродяг с привокзальной площади. То есть никакого. Подлинных представителей элиты всегда отличали общность стратегических установок и тактическое единомыслие, поддерживаемое неизменно высокими интеллектуальными качествами, вследствие чего шансы на выигрыш и возможные риски оценивались ими примерно одинаково. Ничего похожего в вашем окружении не наблюдается. Что, впрочем, неудивительно. Докладываю вам, молодой человек, что в последний раз элита - в классическом понимании этого слова - была представлена в первом советском правительстве, с ним же и почила в бозе. Но вернемся к нашим баранам. Ваших естественных оппонентов к элите отнести также нельзя, но недооценивать их интеллектуальный потенциал тем не менее чрезвычайно опасно.
- Так что же мне передать?
- Это и передайте. Я не консультирую дилетантов и авантюристов.
Генерал встал.
- Последний вопрос у меня, если разрешите. Давайте забудем все, о чем мы говорили. Положение в стране вам известно. Что бы вы предприняли на нашем месте? Как патриот. Как государственник.
- Сядьте. Мне неудобно смотреть снизу вверх. Возможно, я вас удивлю. Я предпринял бы то же самое.
Генерал плюхнулся обратно в кресло. На лице его изобразилось обиженное недоумение.
- Что это у вас такое напряженное лицо? - ехидно поинтересовался Старик. - Не иначе, как вы о чем-то думаете. Конечно, то же самое. С одной существенной разницей. Вы неизбежно проиграете, а я столь же неизбежно выиграл бы. Потому что, если вас завтра не сожрут ваши нынешние враги, то послезавтра сотрут в порошок те, кого вы сейчас считаете союзниками. Вам интересно? Первое. Я заставил бы ваших возможных оппонентов проделать за вас всю черную работу. Второе. Я бы отобрал и у них, и у ваших теперешних союзников результат. И третье. Лишил бы и тех и других возможности влиять на дальнейшие процессы.
Похоже было, что к генералу возвращается уверенность в себе. Он расправил плечи, в глазах мелькнуло снисходительное презрение к выжившему из ума строителю империи.
- Вы мне глазки не стройте, молодой человек, - немедленно отреагировал Старик. - Образование - вещь полезная и явно недооцененная вами и вашим окружением. Учиться бы вам надо, как завещал великий Ленин, учиться и еще раз учиться. Почитать что-нибудь, к примеру, про Меттерниха. Про Талейрана. Про светлейшего князя Горчакова. Тогда вам, вероятно, стало бы ясно, что я знаю, о чем говорю, и что ваша проблема единственно и может быть решена при одновременном задействовании классической александрийской схемы и теории флорентийской петли с привлечением отдельных геополитических положений, изложенных в "Великой шахматной доске" Збигнева Бжезинского. Слыхали про такого?
- Простите, пожалуйста, - генерал явно начал злиться. - Я ведь за этим и пришел...
- Не за этим! Не за этим! Вы пришли, чтобы я научил вас, как сделать вредную глупость. Я не даю подобных советов. Я ведь даже не спросил, обратите внимание, зачем вы все это затеваете. А это важно. Я прожил много лет, молодой человек, я верую в государство Российское, но нисколько не доверяю сладким басням про деяния, якобы направленные ему во благо. Ибо подобные басни обычно скрывают совокупность корыстных интересов. Если вы все это затеваете для того, чтобы самим усидеть у кормушки, - а я сильно подозреваю, что так оно и есть, - разговор окончен. Немедленно. Есть непременное условие, при выполнении которого мы можем хоть что-то обсуждать. Это моя гарантия, что я использую свои способности и - что немаловажно - сохранившиеся связи во имя государства, а не кучки оголтелых хапуг и паркетных генералов. Не говоря уже об их прихвостнях. Не извиняюсь. Такова моя позиция.
- А что за условие? - спросил генерал, стараясь не выглядеть обиженным.
- Я знаю всех кандидатов. И вашего, и тех, кого толкают всякие группы и группочки. Они мне не интересны. Потому что ни один из них не соответствует сложившейся ситуации. Ни один! Я назову своего кандидата, и вы его поддержите.
- А он откуда? Если не секрет...
- Почему же секрет. Не тревожьтесь. Он от вас. Более того, вы с ним знакомы лично. Подойдите.
Генерал перегнулся через стол, услышал произнесенное шепотом имя и отскочил как ужаленный.
- Это невозможно! Вы же знаете, с кем он работал! С этими┘
Старик раздвинул синие губы в невеселой улыбке.
- Напомню вам, генерал, что однажды сотрудник - сотрудник навсегда. Кроме того. Если вам доведется при случае ознакомиться с основными положениями александрийской схемы, вы убедитесь, что это единственно верный выбор.
