Елена Дорогавцева Эрнст Левин. Декамерон переводчика. М.: Время, 2008. – 368 с.
Искусство перевода давно является одним из самых сложных и спорных литературных занятий. Но это не помешало ему оказаться доступным ремеслом, которым не брезгует современный литератор, дабы занять освободившееся от основных трудов время. Идеальных переводов не существует, поэтому один и тот же сонет переписывают снова и снова, видимо, в надежде достичь наибольшей смысловой точности или звуковой идентичности. Однако возможно ли это?
Как сказал Роберт Фрост, «поэзия – это то, что теряется при переводе». Определить главную цель перевода – значит однозначно ответить на вопрос, мучивший всех поэтов, в чем суть поэзии: в звуковой красоте, в силе воздействия на читателя или в смысле и четкости изложения. Скорее всего в сочетании всех качеств. К сожалению, большинство переводчиков склоняются лишь к смысловому решению, и на свет появляется некий ритмический текст, близкий к подстрочнику, но не передающий всей эмоциональной полноты первоисточника. Даже немногим из больших поэтов удавалось достичь вершин на этом нелегком поприще: Лермонтову с его переводами Гете, Лозинскому – с Киплингом, Пастернаку┘ Но и с этими примерами, как оказалось, можно поспорить и представить новое прочтение старых истин. Этому и посвящена книга Эрнста Левина «Декамерон переводчика».
В самом названии кроется смелость взглядов и отсутствие всякого пиетета перед классиками. Сборник составлен с размахом и представляет собой громогласный перечень столпов мировой литературы, таких как Шекспир, Байрон, Гете, Адам Мицкевич, а также некоторых малоизвестных авторов и впервые переведенного Ицика Мангера. Связано это и с тем, что сам Эрнст Левин широко известен в Израиле как автор и переводчик стихов, прозы, радиожурналист и публицист, много работавший в Германии и Праге; его рабочими языками, помимо русского, белорусского, английского, являются немецкий, польский, идиш и иврит. Многострадальный 66-й сонет Шекспира приведен не только в первоисточнике и подстрочнике, но и в двух окончательных вариантах, где строфы сильно разнятся по языковой легкости и требуют окончательной доработки. Это впечатление от первого же перевода не покидает и до самого конца сборника. Кажется, что Левину не хватило «внутреннего редактора», чтобы достичь разумного баланса между смысловой и звуковой точностью. Еще в предисловии к сборнику автор указывает на звуковые погрешности Маршака, но сам не в состоянии избежать таковых. Примером тому могут послужить тяжеловесные языковые конструкции и неаккуратные словообразования:
Смерть хихичет в злости
детской –
Страшно слышать
как смеется!..
И в этом же тексте:
Пане доктор... дых мне сперло...
(«Смерть» Юлиана Тувима)
Искомая Левиным и изначально присутствующая в первоисточнике игривость не выверена до конца и в некоторых текстах вызывает недоумение, как в переводе того же Юлиана Тувима «Страничка истории»:
┘В ответ идиотка: –
Мой милый, конешне,
Поскольку ты люб мне,
кретинушка здешний!
Они обнимались, начхав
на картину,
И сладостно местному было
кретину.
Возможно, переведя данный текст как лимерик или выбрав только ироничные стихи, книга могла бы выглядеть более профессиональной и цельной. Переведенная с иврита и арамейского библейская книга «Экклезиаста», соседствующая с приведенным выше текстом, только подтверждает эту догадку. Справедливости ради надо сказать: сам автор признается, что некоторые переводы он «сделал не особенно стараясь и не претендуя на качество, лишь уточняя смысл┘». Левину удаются только те переводы, где слог и смысл изначально четок и прост, как в стихотворении Тувима «Бросить бы все это», Иогана Майргофера «Ночная песнь лодочника» или Генриха Ноя «Сонет».
Самой примечательной частью книги является заключительная глава, собственно «Декамерон», содержащая 10 новелл с комментариями, историческими ссылками и раскрытием самой кухни перевода, что интересно не только профессионалу, но и рядовому читателю. Остается только сожалеть, что она составила лишь малую часть книги.
