Андрей Краснящих.
Я снова в нежном, чутком Харькове… Фото Евгения Лесина
Сейчас вам, поэты, может быть, повезет. Все же поэты, все мечтают сочинить поэму о Харькове. И первое, с чем сталкиваются, – подобрать к слову «Харьков» рифму. Вот о ней-то и поговорим.
Здесь многое сделано и до вас, не думайте, что никто не пытался и не ломал голову. И результат головоломки, как правило, один и тот же:
Мокроту черных верст
отхаркав,
Полей приветствуем
изменой –
Еще влетит впотьмах
под Харьков,
Шипя морской осенней пеной.
Это Николай Асеев с посвященным Пастернаку, гостившему под Харьковом аж три недели в 1915-м, стихотворением «Сорвавшийся с цепей», написанном в том же году.
Или – следующий – Валентин Катаев и его экспромт, обращенный к Олеше, с которым они вместе жили в Харькове в 1921–1922-х:
Покинув надоевший Харьков,
Чтоб поскорей друзей обнять,
Я мчался тыщу верст
отхаркав,
И вот – нахаркал здесь
в тетрадь.
А тут недалеко и до Есенина, жившего в Харькове почти месяц в 1920-м, – и это единственное упоминание Харькова в его стихах («Песнь о великом походе», 1924):
А за Белградом,
Окол Харькова,
Кровью ярь мужиков
Перехаркана.
Ну и то же самое в двух стихотворениях двух харьковчан, Борисов, – Слуцкого («Музыка над базаром», из сборника «Время», 1959) и Чичибабина («Георгию Капустину», тоже 1959 год):
Я вырос на большом базаре,
в Харькове,
Где только урны чистыми
стояли,
Поскольку люди торопливо
харкали
И никогда до урн
не доставали.
И:
Не будет нам крова
в Харькове,
где с боем часы стенные, –
а будет нам кровохарканье,
вражда и неврастения.
В общем, по рифмам к «Харьков» на первом месте анекдот: «Хто нахаркив?» – «Я на Харьков!» – «Вытырай давай», – и это в высшей степени справедливо: вытирайте, поэты, нахарканное и ищите новые варианты, потрудитесь. Вы же можете, когда захотите, – не брать первое попавшееся под ногами, то, что другие до вас… нахаркали.
И поэты, безусловно, могут, на то они и поэты. И у того же Асеева («Новая Украина», 1927) находим:
В воздухе пахнет
острой гарькой,
поезд подходит,
пыхтя,
под Харьков!
Замечательно. И у Чичибабина («Добро, мой город, жизнь моя!..», 1950-е):
О, сколько ждет нас доброго,
и светлого, и жаркого, –
и это очень здорово,
что мы с тобой из Харькова!
Здорово. Настолько, что можно еще разок повториться с рифмой («Проспект Ленина в Харькове», тоже 1950-е):
И в долгой ночи, окаянной
и жаркой,
измучен железом, испытан
огнем,
хрипел, задыхался, боролся
наш Харьков,
а мы на войне горевали о нем…
Да, «Харьков», как видите, нормально рифмуется с прилагательными, а не только с глаголами, – причем чуть ли не с любым, «всяким», как сказал бы Слуцкий:
Мы – ребята рабочей окраины
Харькова,
дети наших отцов,
слесарей, продавцов,
дети наших усталых
и хмурых отцов,
в этой школе учились
и множество всякого
услыхали, познали, увидели
в ней.
(«Моя средняя школа», сборник «Доброта дня», 1973).
Не верите, что с любым? Хотите сладенького? Да пожалуйста, его у Северянина пруд пруди, черпай лукошками:
Я снова в нежном, чутком
Харькове,
Где снова мой поэзовечер,
Где снова триумфально-арковы
Двери домовые – навстречу.
(«Поэза о Харькове», 1915, сборник «Тост безответный», 1916).
А что там у нас с существительными, и вообще – кто на новенького?
А на новенького – кто бы вы думали – Маяковский! Что, с другой стороны, неудивительно – он же как новенький всегда, и блестит:
Смотри
и Москва и Харьков –
в Советах
правят государством
крестьянка
и кухарка.
И еще:
Где вороны
вились,
над падалью каркав,
в полотна
железных дорог
забинтованный,
столицей
гудит
украинский Харьков,
живой,
трудовой
и железобетонный.
Кто-то и скажет: «харкав» – «каркав», недалеко ушел, – а вы попробуйте. Ну, как, получилось что-то волшебное, в корне – да, в корне – отличающееся от «нахарков» придумать? А у Твардовского получилось:
Где подарком из подарков,
Как труды ни велики,
Не Ростов им был,
не Харьков –
Населенный пункт Борки.
Поэма «Василий Тёркин» (1945) вся волшебная – как «Руслан и Людмила», возможно, вы не знали. Поэтому и все в ней так ярко и необычно, как рифма «Харьков» – «подарков»; существительная, заметьте, то есть по существу.
Или мы еще не все глагольные исчерпали? «Харкав» – «каркав» – …Бог троицу любит, а значит, ищем. И находим – у Андрея Сергеева («Сочинение», 1972):
Ночь под окнами прошаркав,
В спорах вспомнят сатану
И плюют с обрыва в Харьков,
В отраженную Луну.
Видите, как глубоко укоренилось: раз Харьков, так и харкают, плюют. Но не обидно, нет, потому что ловит себя поэт на этом укоренении и пытается его преодолеть, себя превзойти, придумать новую рифму. И вы так же – пытайтесь.
Ладно, давайте покончим с классикой – и перейдем к современникам.
Бедные современники, им ничего не осталось, все разобрано, и существительные, и прилагательные, и глаголы. Одни предлоги и междометия еще немного есть. И поэты-современники…
Нет, вы что, на самом деле думаете, что с «Харьков» срифмовали предлог? Это дело будущего. А пока – переходный период, топчемся на месте. Знаете, как это делается? А вот так – как у Андрея Добрынина («Иной еще не прибыл в Харьков…», 2000):
Иной еще не прибыл в Харьков,
А уж долдонит свысока:
«Обычный город,
Харьков-Шмарьков,
Провинциальная тоска…»
А я скажу: «Молчи, подонок,
Возьми назад свои слова.
Ты видел харьковских
девчонок?
Так ты их повидай сперва …
Так что и на месте, как мы убедились, топтаться можно результативно. Главное – знать где и на каком.
Вот я сейчас потоптался и придумал новую рифму. Вы хотите знать какую?
А я не скажу – топчитесь и придумывайте сами.
Вам обязательно повезет.
Харьков (Украина)
