Сергей Каратов
Живу в стране Советов. Фото Владимира Захарина
В Северной столице
Иду себе проспектом Невским,
Поговорить, конечно,
не с кем…
Гуляю в городе чужом
С увековеченным чижом.
Здесь монументы и колонны
Каналов строгих берега,
Сей град знавал царей короны,
Преодолел напор врага.
Вся та имперскость
городская,
Тревожа или слух лаская,
Ведет к дворцам и площадям,
К былым владыкам и вождям.
На службу в суд идет
подъячий,
В саду старушка с малышом,
За мной подался пес бродячий,
Мясным прельщенный
беляшом.
Здесь ветер властвует
балтийский.
И в каждом доме свой размах,
Где архитектор италийский,
А камень пудожский
в стенах…
Я обожаю эти формы,
В них устремленность
и азарт;
Перестоят любые штормы
И классицизм, и авангард.
Да, не всегда тепло и сухо.
Века, как будто реки вброд,
Преодолел и стойкость духа
Являл здесь питерский народ.
Так целый день прогулка
длится
По нашей Северной столице;
И с Пушкиным накоротке
Я вел беседу в кабаке.
Перфекционист
Я выкладываю камни,
Чтоб достигнуть
совершенства:
Формы, прочности и цвета.
И слова я составляю,
Чтоб достигнуть идеала,
И на улице я вижу:
Сверху сыплются на город
Безупречные дождинки.
Вот малыш – венец
творенья,
Всех к себе располагает
Восхитительной улыбкой.
Вот девица в рваных джинсах,
Чтобы парень через дыры
Ножки нежно целовал…
Вот прохожие с зонтами,
Те сцепились, раскрутились,
Словно шестерни в Биг Бене.
Всех в восторг приводит
солнце
Геометрией разлета
Розовеющих лучей.
Кафе поэтов
Живу в стране Советов,
Хожу в кафе поэтов;
Там винный бар с Борисом
И мясо с барбарисом.
Там колбаса без сои
И кофе натуральный,
За черной полосою
Ход белой, иль нейтральной…
Должна издаться книга:
И гонорар обещан.
Любовная интрига,
Все чинно, без затрещин...
Вверху мужи почтенные
Большой страной
прочтенные,
Но сей порой вечерней
Им будет не до черни…
У нас своя компания,
Своя гениомания.
Держу для заклинания
Пять фиг в своем
кармане я.
В кафе поэтов людно,
Вольготно и уютно.
Там выбор вин отменный,
И дух царит пельменный.
Там все легко и просто,
Звучат стихи и тосты,
Летают рюмки, блюдца,
О лбы поэтов бьются.
Для каждого пиита
Стол цвета чароита,
И винный бар с Борисом,
И мясо с барбарисом.
Дорога к одиночеству
Снуют стрижи,
над пышным лугом рея,
Шмели и пчелы трудятся
здесь рьяно
И в стрельчатых соцветиях
кипрея,
И в зонтичных головках
валерьяны.
Продлится жизнь, падет
лучей тренога –
Каким был день,
и не запомнишь толком,
Но экзистенциальная тревога
Напомнит вдруг о бытии
недолгом…
Всяк жизни смысл находит
сам, и сам же
Обслуживает принятые
смыслы;
В мазуте ль слесарь,
трубочист ли в саже,
Бухгалтер ли, обиженный
на числа.
У рыбы возраст соразмерен
весу,
А тут и вес, и возраст –
все пустое.
В идущих к цели мало
интереса,
Кто под какой останется
верстою.
Жизнь при сейчас, иль при
царе Горохе
Трудна, но надо продержаться
бодро
И радоваться каждой малой
крохе,
Упавшей, может быть,
по недосмотру…
Потенциал возможностей
иссякнет
И к одиночеству откроется
дорога.
Пчела в тумане утреннем
озябнет,
Тут будет ей нужна твоя
подмога.
Не слышно гвалта
в опустевших гнездах,
Здесь нет вопросов, как и нет
ответа…
Жемчужный свет, дождем
промытый воздух –
Все говорит о середине лета.
Дорога к одиночеству
безмерна,
Все мнимое исчезло
постепенно;
На ней видна людская суть
и скверна,
Явившись в полной мере
откровенно.
Скупа в повествовании
баллада,
В ней безучастной делается
лира.
…Наверно, старцу ничего
не надо,
Его уход и есть отказ
от мира.
