Как крылья отрастают беды

Я знал одного Константина, он был повелителем тьмы. Кадр из фильма «Константин: Повелитель тьмы». 2005

На Васильевский остров

При дежурном визите,

По ТУ или ГОСТ,

Или так, по наитью,

Выбираешь погост.

Как из лошади греки,

Лезут из темноты

Окон сонные веки,

Арок жадные рты.

Даже остров покинув,

Помнишь землю ногой,

Ты как будто на льдину

В гости с льдины другой.

Даже перед гостями

Крайне невозмутим,

Будто ты египтянин,

Будто ты невидим.

Мимо баров, заводищ,

Не жалея калош,

Ты сюда все приходишь,

Но никак не умрешь.

***

Был асфальт маслянист.

Проходил пятый курс

института.

По Крисанова вниз,

Вдоль сутулых шеренг

проституток,

Ты пошла налегке

В белой блузке и набок берете

К слишком серой реке,

За промзоной гоняющей

ветер.

Ты пошла так легко,

Что я смог повторить эту

строчку:

Ты пошла так легко,

Словно ты не умрешь этой

ночью.

Словно в печень кулак,

Легкость эта мне врезалась

в память.

С той же легкостью, как

Оказалось, и смерть

наступает.

С той же легкостью, как

Листья падали, ивы рыжели.

Берег слишком покат.

Робко машет мое отраженье

В слишком серой реке.

Может, ты и увидишь

оттуда.

Ветер выл в ивняке.

Проходил пятый курс

института.

Буратино

На фоне новостей о финнах,

Футболе, Тимати, войне

Самосожженье Буратино

Прошло заметным не вполне.

Перформанс экоактивиста

Был послан людям всей земли –

Лишь барды набежали

быстро,

Но просто рядом прилегли.

Прошляпили иноагента,

Что с дымной сказкой входит

в дом.

Мальвина наспех свайпит

ленту –

Между дедлайном, клубом,

сном,

Во время быстрого обеда –

Что с Би-би-си, что с небеси.

Как крылья отрастают

беды,

Их поставляют в Kfc.

Я люблю литературу

То ли спьяну, то ли сдуру,

Как гантели любит любер,

Я люблю литературу,

А она меня не любит.

С ней хожу на перекуры,

С ней смотрю на звезды

ночью,

Так хочу литературу!

А она меня не очень.

Безответна, безучастна

Белизна листа блокнота.

Я любил ее так часто,

Что теперь убить охота.

***

В разгаре больших карантинов

В эпоху бубонной чумы

Я знал одного Константина,

Он был повелителем тьмы.

А может, и рангом пониже –

Обычным слугой сатаны.

Тюремщик, палач,

чернокнижник –

Так звали его пацаны.

И раз пригласив его в гости,

Я, крыс разогнав со стола,

Сказал: «Ведь в геенне ты,

Костя,

Сгоришь за такие дела!»

В ответ он: «Чем дохнуть,

со стоном

Почесывая на спине

Подросшие за ночь бубоны,

Уж лучше служить сатане».