На еропланах в Индостан

Владимир Богомяков. Грузди с морозными звездами. – Тюмень, СПб.: Красный матрос, 2023. – 128 с.

Он – поэт, историк, политолог, доктор философских наук, с 2008 года – профессор кафедры политологии Тюменского университета и при этом автор 12 поэтических книг (вместе с «Груздями…»). По мотивам ряда стихов написаны песни одной их старейших рок-групп «Инструкция по выживанию». Творчество Владимира Богомякова, которое, несомненно, связано с поэтикой панк-рокера, основателя Товарищества мастеров искусств «Осумашедшевшие Безумцы» Мирослава Немирова (см. рецензию на книгу воспоминаний его жены Гузели Немировой «Разговоры с мужем» на с. 15 сегодняшнего выпуска «НГ-EL») – это головокружительный мистический трип, в котором интеллектуальная игра сродни цирковому трюку – тебе кажется, что акробат упадет, тигр укусит, иллюзионист ошибется, но каждый раз поэт создает нечто странное/страшное/скрипящее и волшебное, подобное Ходячему замку Миядзаки. 

И в «Груздях с морозными звездами» (вообще даже названия книг Богомякова – это как заклинания, вспомним «Батюшка еж») поэт продолжает свои философские квесты. «Мы поедем на машинах, на верблюдах. / Полетим на еропланах в Индостан. / Там купаться в океане будем/ И шкериться с портвейном по кустам. / Наши безымянные могилы / Посетят степные барсуки./ И вздохнут с улыбкой крокодилы, / Что растет рябинка из руки». Собственно, одну из главных ролей здесь играет та панковская отвязность и раскованность, которая позволяет синтагме рассыпаться, развоплотиться, чтобы потом соединиться (подобно куче разных мелких вещей, прилепляющихся к магниту) в конструкцию, где соседствуют документальные кадры, мистика, юмор, стеб. И за всем этим маячит пресловутая «древнерусская тоска». «Я приехал в садовое общество «Пися» / На высокий город реки Исеть. / Водитель сказал выходить и не борзеть. / А сам, как часто бывает во сне, / Тут же и растворился. / И вот, словно стою на нескончаемой лекции / И произношу-произношу беззвучные слова. / Свидетельствуют о наступлении тяжелой инфекции / Ватные ноги и полная битым стеклом голова». В стихах Богомякова нет верха и низа, вообще нет системы координат, в ней жизнь есть сон, а сон есть жизнь, но в то же время эти стихи глубинно-российские, передающие нашу ментальность, построенную и держащуюся на абсурде, в которой «и вязнут спицы расписные / В расхлябанные колеи» и «Вместо капусты и вместо брюквы / Мертвые головы продают». Но жанр трагедии с ее катарсисом – не жанр Владимира Богомякова. Его жанр – спокойный документально-абсурдный интеллектуальный фарс, в котором магическая игра воображения извлекается из сурового и мрачного быта. И обретается философский камень.