Торгуют волею своей

Певец вольности и свободы Александр Пушкин. Николай Ге. Александр Сергеевич Пушкин в селе Михайловском. 1875. Харьковский художественный музей

Певец «вольности святой» и свободы вообще, Александр Пушкин, судя по всему, однажды пришел к необходимости четкого определения, детального рассмотрения своего идеала. Живя, как любой поэт, озарением, а не полагаясь на примитивный в своей прямолинейности логический анализ, Пушкин пишет в 1824 году, 200 лет тому назад, поэму «Цыганы». Главная ее тема – свобода. Исследуя этот «предмет» в своей творческой лаборатории, Пушкин начинает с самого распространенного – когда свобода приравнивается к бегству. Главный герой поэмы (Алеко) сбегает из «цивилизованного» мира. Разом освободившись от всех своих проблем. Однако уже здесь двумя-тремя штрихами Пушкин показывает, что стремление Алеко к свободе не совсем свободно. Он не в ладах с законом. Как большинство преступников, Алеко недоволен. И не собой, конечно, а миром, из которого бежит. Действительно, там

Торгуют волею своей,

Главы пред идолами клонят

И просят денег да цепей.

У цыган же

Всё скудно, дико, всё нестройно,

Но всё так живо-неспокойно,

Так чуждо мертвых наших нег,

Так чуждо этой жизни

праздной,

Как песнь рабов однообразной!

Однако главный герой быстро понимает, что и цыганская вольница не так уж легка, свободна, как может показаться со стороны. Стремление решать вопросы за счет «перемены мест» – столь же обычное заблуждение, как поверхностный, завистливый взгляд на чужую жизнь. Подобное отношение Пушкин пародирует в песенке-вставке. Она написана другим размером, чем основной текст поэмы, что притягивает к ней читательское внимание, а первые ее слова давно стали поговоркой:

Птичка божия не знает

Ни заботы, ни труда;

Хлопотливо не свивает

Долговечного гнезда.

Конечно, забот у птички предостаточно. Как и у всякого другого. Алеко тоже приходит к этому, узнав жизнь цыган изнутри:

Но счастья нет и между вами,

Природы бедные сыны!..

Так что, пристав к ним, главный герой просто меняет одну несвободу на другую. Не умея быть свободным в главном – от зла в себе. Сильный, решительный, образованный... Алеко – раб. Раб своего (внутреннего) врага.

Уныло юноша глядел

На опустелую равнину

И грусти тайную причину

Истолковать себе не смел.

Пушкин показывает, что устранение внешних обязательств не только не освобождает от внутренних проблем, а напротив – сразу выводит их на первый план. Чем решительней человек бежит от своего «я», тем быстрее оказывается с ним лицом к лицу. Как Алеко в конце поэмы, который остается совершенно один. А старый цыган, дочь которого из ревности зарезал Алеко, прямо называет главную проблему убийцы: он – «гордый человек».

Результаты творческого эксперимента Пушкина, поставленного в «Цыганах», оказались довольно определенными. Оказалось, что свобода не существует сама по себе. Она – устранение препятствий на пути к благу. Чем основательней, выше благо, к которому стремится человек, тем сильнее проявляется его свобода. Нельзя быть свободным, не зная о собственном благе – окончательном, настоящем. «Узнаете Истину, и Истина сделает вас свободными», не раньше.

Свобода как таковая не является ни целью, ни ценностью. Едва человек сделал правильный выбор, его свобода меняет знак с позитивного на негативный. Он свободен передумать, то есть сделать выбор уже неправильный, роковой. Свобода – условие идентификации. Не более. В то время как свободу обычно понимают как самодостаточно ценное. Всякий банальный злодей, свободно определивший собственную суть, считает всех, кто свободно становится на сторону добра, несвободными. И в известном смысле он прав. Для тех, кто осознал, что для него действительно благо, свобода – уже использованная возможность. А вот для тех, кто оказался на другой стороне, свобода остается ценным ресурсом.

Так что от зла сбежать не получится. Остается преображение, уйти «вверх». Всё там. Кроме свободы. Ее там нет, потому что нет несвободы. После поэмы «Цыганы» лирика Пушкина приобретает другую тональность. Не в последнюю очередь потому, что один из его идеалов занял, наконец, свое место.