Почтовый голубь рвется в лето

В саду цветет черемуха. Исаак Левитан. Черемуха. Начало 1880-х. Русский музей

* * *

Залив, лиловый от заката,

во снах – подобен образам.

И плеши плесов, как когда-то,

вновь предстают моим глазам.

И сон как вещее начало

меня манит, меня зовет

туда, где волны у причала

ленивый водят хоровод.

Сойдя по влажному песку,

бессильно падаю на берег,

сырой земле себя доверив, –

и пальцы тянутся к цветку.

Вдали от городских дорог –

весь мир в одном обличье вижу,

все – от земли до неба крыши –

и не могу сорвать цветок.

* * *

Какой удивительный вечер

сегодня настал на земле!

Как дороги сердцу – у речки,

скупые картохи в золе…

Всплакнула тревожная птица

над заводью, цвета небес,

и красное солнце садится

за черный взъерошенный лес…

И кажется, тихо и робко

за сумраком леса вдали

огромная божья коровка

сползает за кромку земли.

Безумный перевод

Три Музы любви опекали меня

в переводе.

Одна упивалась безумьем

стиха на исходе,

но полностью оригинал

одолеть не смогла:

она от стихов обезумела –

и умерла.

Вторая в гармонии с текстом

была от рожденья.

Безумно красивой – безумно

даря наслажденье,

она от безумья стихов

умереть не могла –

и в смыслах коварного текста

развеялась мгла.

А третьей до смыслов

и образов не было дела.

Смотрела в глаза мне –

и сердце тревожно горело –

и плавились буквы, спекаясь

в гранит от огня,

едва прикасался я к той,

что любила меня.

Ценой своих жизней меня от

напастей храня,

три Музы любви сберегли

от безумства меня.

И – жизненной силой

над миром подняв небосвод,

безумно красиво любовью

горит перевод.

Браконьер

Острогой щуку бьют в безлунье.

Лучом беды ослеплена,

Стоит в паническом безумье

В оцепенении она.

Гребя грудными плавниками,

То задом пятясь, то вперед,

Она застыла перед вами,

А вы над нею – в свой черед.

Но рыба-зверь, направив волю

В могучий хвостовой плавник,

Стрелой пронзая мелководье,

Исчезнуть может через миг.

Ее заминка – смерти призрак,

И вы, сломив себя, должны,

Успеть трезубцем сделать

выстрел –

Шарахнуть поперек спины!..

Я бил не раз острогой щуку,

Но был счастливым, видит

Бог,

Когда в замахе поднял руку,

А вот сломить себя –

не смог.

Почтовый голубь

Дома сугробами горбя,

Улегся зимний день на крыши.

Сбежать пытаясь от себя,

Залез я на чердак, повыше,

О днях несбыточных скорбя.

На запыленном чердаке,

Где сизый иней – на стропилах,

Сидел я в сумрачной тоске –

Как в отраженье дней

постылых –

С почтовым голубем в руке.

Он, верно, был из тех времен,

Где грело солнце золотое,

Румяня мир со всех сторон,

Где воздух пряного настоя

Распространял цикадный звон…

Мой голубь рвется из руки.

Толкнув оконце слуховое,

Сквозь волны временной реки

Я бросил существо живое

В дни, что безмерно далеки.

Лети!..

Лети, мечта моя,

За грани темени и света!

Прорвав оковы бытия,

Почтовый голубь рвется

в лето…

Прорвется он –

Прорвусь и я…

Небыль

Яйца всмятку с черным хлебом,

как обычно, хороши.

Приготовить эту «небыль»

так приятно для души!

Для души и для желудка,

вечно ждущего еды.

Мне теперь и вспомнить 

жутко

наваждения нужды.

Слишком робко, постепенно

возвращался к нам в дома

тот достаток довоенный,

скудный, в сущности, весьма…

Разобью в большую чашку

яйца, пальцы обогрев.

И смешаю ложкой кашку,

искрошив душистый хлеб.

Только мама, в самом деле,

знала каждый мой каприз

и умела раз в неделю

приготовить мне сюрприз.

Жизнь казалась лучшей самой,

мир – безудержно родным.

Два яйца варила мама

мне всегда по выходным.

Блики

Уже не знаю, жил иль не` жил,

что было правдою, что – ложь,

ведь эта жизнь – былая небыль,

а этот мир, жестоко-нежный,

на сказку вечную похож.

Я в эту жизнь вложил немало

Своих талантов и трудов.

Судьба меня порой ласкала,

Меня любовь не отпускала,

Теперь же – ко всему готов.

Меня вела Господня сила,

но осознал в итоге я,

что, даже обойдя полмира,

нельзя найти себе кумира

средь идеалов бытия.

Я безоглядно жил, не каясь.

Теперь – быстрее и быстрей,

за невозвратное цепляясь,

летит вдогонку бледный аист,

взывая к памяти моей.

Черемуха

В саду цветет черемуха,

на то тебе и май.

Распустится – без промаха

морозы принимай.

И что с того, что светится

красавицей в саду!

Тепла от мая месяца,

как манны с неба, жду.

Душа моя разгневана –

и я давно готов

спилить красу, чтоб не было

весенних холодов!

Грибник

Лес прозрачен, трава легла,

только в том – никакого прока:

землю засуха обожгла,

обескровила лес до срока.

И грибов ты уже не жди,

та грибная пора – лишь

снится.

И напрасно идут дожди –

не проснутся уже грибницы…

Впрочем, что там грибы, когда

Меж деревьями – столько 

света!

Зрелой осенью иногда

забирается в чащу – лето.

Лето – осенью! Боже мой!

Разве радости нет причины?

Я, довольный, несу домой

Полные солнца корзины!

Горчинка

Калина зарделась.

Поспела до срока.

Излишняя спелость

полезна для сока.

И так мне приятно,

что сладость – с горчинкой! –

Как дерзкая девка

с нежданной начинкой…

Все дни – безвозвратны,

да леший бы с ними!

Зато – как приятны

контрасты земные!

Я счастлив от жизни

с нежданной начинкой...

Строптивая нежность –

что сладость...

с горчинкой.