Сергей Брезкун
Ветеран Великой Отечественной войны Герой Советского Союза генерал-полковник Иван Михайлович Чистяков в гостях у воинов Кантемировской дивизии. Фото РИА Новости
В сталинском Советском Союзе было три подлинных культа: культ знаний, культ детей и культ Красной армии. А точнее, это были не культы, а четкая государственная политика. И такая – конструктивная, обращенная в устойчивое будущее общества политика выдерживалась даже во времена брежневщины, а стала рушиться лишь с приходом к власти Горбачева и Ельцина.
Не касаясь результатов разрушения двух первых «культов», остановимся на том факте, что уже добрую четверть века многие наши сограждане весьма настойчиво и упорно трудятся на ниве очернения и фальсификации истории Красной армии. Причем особенно достается тому периоду, который связан с именами Сталина и Ворошилова. Обоих зачисляют в палачи РККА, якобы поднятой на ноги военными гениями типа Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка и т.д. и якобы обезглавленной Сталиным в 1937–1938 годах. Сталина выставляют еще и бездарью, которая всю войну командовала не более талантливыми, чем он сам, «горе-полководцами», «завалившими немецкие окопы трупами». И если некогда даже советские мальчишки могли без труда с гордостью перечислить все «10 сталинских ударов» 1944 года, то сегодня о них вряд ли толком что-то знают даже молодые офицеры, не говоря уже о молодых солдатах.
На первый взгляд ситуация парадоксальна: в России гордятся Победой 1945 года, но при этом стал распространенным взгляд на творцов Победы как на тупых сталинских солдафонов, начиная от будто бы некомпетентных генералов и заканчивая рядовыми, которые якобы ненавидели Сталина. Увы, парадокс здесь кажущийся: уродливый взгляд оказывается закономерным результатом широких исторических инсинуаций.
Соответственно задача и долг всех патриотов России – дать о войне лишь правду, но правду, окрашенную не в цвет окопных экскрементов, а в цвет той алой крови, которая была пролита в боях за Победу и которую впитали в себя боевые знамена Красной армии. Но всегда ли имеем мы эту высокую правду – даже сегодня, после всех наших бездарных падений на ровном месте?
О «ВИНТИКАХ» И «СТАЛИНСКОМ МРАКОБЕСИИ»
Последнее десятилетие второго тысячелетия нашей эры клеветники жали на пружины фальсификации так усердно, что с какого-то момента – особенно с началом третьего тысячелетия – возникла весьма массовая, так сказать, антирезуновская реакция. И сегодня тезис о том, что якобы провалы начального периода войны обусловлены слепотой Сталина, что Красная армия воевала бездарно и т.д., уже не пользуется такой бесспорной популярностью и поддержкой, как в 1990-е годы.
Поэтому особенно странно читать сегодня в статье военного человека утверждения типа: «Военная катастрофа 1941 года стала возможной из-за бездарной кадровой политики руководства страны»; «в обществе культивировался сталинский взгляд на человека как на бездушный винтик, который должен крутиться так, как ему прикажут сверху»; «у советского человека сформировались устойчивый страх перед властью и беспрекословное подчинение любым, даже самым абсурдным приказам»; «у командиров атрофировались такие важнейшие качества, как самостоятельность, решительность и способность принимать ответственные решения» и т.д. и т.п. А многого ли стоит перепев старой троцкистской басни о причастности Сталина к смерти Фрунзе на операционном столе?
И уж ни в какие ворота не лезут рассуждения о якобы «сформированной сталинским режимом атмосфере мракобесия». Но именно так оценивает сталинский период истории Красной армии полковник в отставке Геннадий Лукьянов, автор статьи «Победа была оплачена слишком большой кровью», опубликованной в «НВО» № 13 за 2017 год.
Ну, во времена разгула перестроечного и постперестроечного «либерализма» – еще куда ни шло. Но сегодня, когда мы уже в состоянии окинуть картину предвоенных и военных лет более или менее полным взглядом, подобные утверждения выглядят, мягко говоря, неадекватно. Можно ли лгать о «сталинском взгляде на человека как на бездушный винтик» при полной доступности текста тоста Сталина на приеме в Кремле в честь участников Парада Победы 24 июня 1945 года, где он сказал (дословно): «Я хотел бы выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» государственного механизма, но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо «винтик» разладился – и кончено. Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела… Это – скромные люди… но это – люди, которые держат нас, как основание держит вершину…»?
При этом, например, Льва Троцкого все тот же автор оценивает иначе, утверждая, что он «из безграмотных крестьян создал исключительно боеспособную армию» и что именно «под руководством Троцкого эта армия разбила и интервентов, и все белое движение». Далее автор восклицает: «Казалось бы, какие могут быть сомнения в квалификации Троцкого и в его умении организовать дальнейшее строительство советских Вооруженных сил». Но знающие историю знают и то, что своего рода «кризисным менеджером» на фронтах Гражданской войны был Сталин. Что стратегическое руководство войной осуществлял Ленин, а якобы выдающаяся роль Троцкого в строительстве советских Вооруженных сил является результатом саморекламы Троцкого и троцкистского «пиара». Собственно, сегодня ясно, что Троцкий был злым гением революции, а Гражданская война получила размах прежде всего из-за Троцкого, преступно проворонившего (?) мятеж чехословацкого корпуса от Волги до Тихого океана.
А чего стоит утверждение о том, что «подрывать профессиональные устои советских Вооруженных сил Сталин в своих интересах и в угоду международному империализму начал еще задолго до 22 июня 1941 года»? Это – о принятом в мае 1927 года постановлении ЦК ВКП(б) «О политическом руководстве в Красной армии».
В статье хватает как тривиальных сентенций типа: «Непрерывный процесс повышения уровня управления войсками обусловлен расширением масштабов вооруженной борьбы и развитием применяемых для этого средств», так и более чем сомнительных утверждений, вроде: «…известно, что для подготовки хорошего командира роты требуется не менее семи лет, а уровень командующего оперативным, а тем более оперативно-стратегическим объединением достигается в лучшем случае через 15 лет службы на всех командно-штабных должностях».
Бедный Иван Черняховский! При Верховном главнокомандующем Лукьянове ему – в 1938 году всего-то командиру танкового полка – пришлось бы пройти три Великих Отечественных войны, чтобы стать командующим фронтом. Под рукой «мракобеса» Сталина Иван Данилович прошел этот путь за три военных года. Война ведь учит получше академий и инспекторских проверок.
Относительно Ворошилова в статье сказано, что «именно Климент Ворошилов… практически развалил подготовку кадров для Вооруженных сил страны», потому что «функции палача у него отнимали почти все рабочее время: он подписал 185 так называемых расстрельных списков, по которым было истреблено более 18 тыс. ни в чем не повинных советских людей, в том числе и командиров Красной армии». Оставим дутые «расстрельные» цифры на совести тех, кто вводит их в оборот, но арифметика нам все же поможет. Несложные подсчеты убеждают, что на пресловутое подписание «185 списков» у наркома обороны СССР могло уйти не более месяца-двух суммарно. Так что оставались какие-то крохи и для того, чтобы уделять внимание тем учебным военным заведениям, которые перед войной росли в СССР как грибы.
Однако особенно отличился наш «разоблачитель мракобесия» Сталина в обрисовке обобщенного портрета красного командира. На этом далее и остановлюсь.
ПОРТРЕТ КРАСНОГО КОМАНДИРА
Автор рассматриваемой нами статьи задается вопросом: «Откуда же Сталин набирал командующих армиями с началом войны и что они реально могли?» – а далее повествует о «трагической судьбе 2-й ударной армии, которая погибла летом 1942 года под Любанью в результате безуспешных попыток разорвать блокаду Ленинграда». У 2-й ударной армии судьба действительно оказалась трагической, но думается мне, что особо выделила ее в истории войны личная судьба ее третьего командарма – предателя Власова. Так или иначе, автор пишет: «Ее первый командующий Григорий Соколов был кадровым работником НКВД, и он, разумеется, не имел ни малейшего представления об управлении общевойсковым оперативным объединением…» – а далее ссылается на воспоминания командующего Волховским фронтом Мерецкова, утверждавшего, что Соколов-де «пришел в армию с должности заместителя наркома внутренних дел», что он «совершенно не знал обстановки, был далек от современного понимания боя».
 |
| Сталина и Ворошилова современные «критики» клеймят больше всего. Фото 1937 года |
Но Григорий Григорьевич Соколов (1904–1973) пришел на должность командарма 2-й ударной армии с должности командующего… 26-й армией, которую он и сформировал в Поволжье в ноябре-декабре 1941 года и которая в конце декабря 1941 года была переформирована во 2-ю ударную армию. До этого генерал Соколов с октября 1941 года воевал начальником штаба первой 26-й армии. Армия вела тяжелые оборонительные бои против 2-й танковой группы вермахта под Тулой, понесла тяжелые потери в районе Мценска и 25 октября 1941 года передала соединения в состав 50-й армии Брянского фронта. А Соколов начал формировать новый состав армии и привел ее на Волховский фронт. Там, похоже, не сошелся характером с Мерецковым и убыл в распоряжение Ставки ВГК.
После Гражданской войны Соколов служил в погранвойсках, прошел все ступени, в 1934 году окончил Общевойсковую военную академию им. М.В. Фрунзе, а с марта 1939 года возглавил Главное управление Пограничных войск НКВД СССР, став соратником наркома Берии по реформе погранвойск. Эта реформа сослужила родине добрую службу в первые недели войны, когда пограничники Берии сыграли фактически стратегическую роль в сдерживании вермахта. 22 июня 1941 года Соколов встретил на западной границе, что само по себе показательно. С июля 1941 года Соколов – начальник охраны тыла Западного фронта. Работенка еще та – «чистильщик-волкодав» Таманцев может подтвердить. Да и обогатиться опытом современного боя было где. С августа 1941 года Соколов – начальник штаба Центрального фронта, с начала сентября – заместитель начальника Генштаба РККА, осуществлял сбор и анализ данных об обстановке на фронте, готовил выводы и предложения Ставке ВГК. В октябре 1941 года ушел из Генштаба на фронт – в 26-ю армию…
Да, генерал-лейтенант Соколов не был ярким, талантливым полководцем, он был на войне одной из ее рабочих лошадок. Но той карикатуры, которой удостоил его автор статьи, Григорий Григорьевич, конечно же, не заслуживает. Как не заслуживает ее и сменивший Соколова на посту командарма-2 генерал Клыков, о котором он пишет: «Нужно признать, что Клыков человек сугубо военный, однако говорить о его полководческом опыте не приходится. До войны он был командиром корпуса военно-учебных заведений Московского военного округа и помощником командующего Московским военным округом по вузам, но никакого опыта управления войсками не имел».
Однако и здесь все не так!
В Первую мировую войну Николай Кузьмич Клыков (1888–1968) дорос до звания штабс-капитана и должности командира полка, в Гражданскую командовал полком и бригадой, с марта 1931 года – стрелковой дивизией. В 1935 году по болезни со строевой работы действительно ушел на учебную, но с июля 1941 года стал командующим 32-й армией Резервного фронта, а с августа 1941 года командовал 52-й армией, так что до назначения командармом-2 опыт управления войсками имел. С апреля 1942 года его сменил генерал Власов, который, похоже, устроил Мерецкова, но который в июле 1942 года сдался в плен. А генерал Клыков вновь до декабря 1942 года принял 2-ю ударную армию и, хотя не деблокировал Ленинград, во взаимодействии с другими армиями сорвал планы очередного штурма города. Здоровье у 54-летнего генерала было не лучшим, и с 1943 года он служил уже не на фронте, а в 1945 году был уволен в отставку по болезни.
Продолжая разоблачать «бездарных сталинских командармов», полковник Лукьянов не пощадил и Ивана Ивановича Федюнинского (1900–1977), Героя Советского Союза за Халхин-Гол. В частности, указывается, что его-де карьера складывалась «витиевато» – мол, в 1939 году на границе с Монголией он был помощником командира полка по хозяйственной части, но его-де заметил Жуков, и «вскоре Федюнинского назначают командиром 24-го моторизованного полка, а в феврале 1940 года, то есть буквально через несколько месяцев, – командиром 82-й стрелковой дивизии». Но простите – Федюнинский во главе полка воевал так, что стал Героем Советского Союза. Почему бы его – боевого командира, окончившего в 20 лет 24-ю Владивостокскую пехотную школу, а в 31 год – Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА «Выстрел», не выдвинуть и в комдивы, а затем, перед войной, не назначить командиром 15-го стрелкового корпуса в КОВО?
Автор статьи замечает: «Итак, за один год (вообще-то за два. – С.Б.) Федюнинский из «крепкого» хозяйственника превращается в командира крупного общевойскового соединения». Но, во-первых, Федюнинский не был природным интендантом, он был и до Халхин-Гола боевым командиром. Во-вторых, перед войной он окончил КУВНАС при Академии Генштаба, а как он начал воевать, видно из его характеристики: «В начале войны… соединения корпуса под твердым и умелым руководством И.И. Федюнинского сумели дать отпор врагу на государственной границе в составе 5-й армии Юго-Западного фронта. Имея перед собой превосходящего противника, И.И. Федюнинский сумел планомерно отступать, строя подвижную оборону и тем самым нанося противнику большие потери…» и т.д. Надо ли удивляться, что уже с августа 1942 года Федюнинский получил под начало 32-ю армию?
Особенно же, на наш взгляд, автор статьи оскорбил ратный труд и память одного из ярких командармов Великой Отечественной войны Героя Советского Союза генерал-полковника Ивана Михайловича Чистякова (1900–1979). Он заявляет: «Типичный… «механизм» становления военных начальников такого уровня демонстрирует пример с генералом Иваном Чистяковым, чье полководческое образование… ограничивалось ускоренными курсами (с августа по ноябрь 1941 года) при Академии Генерального штаба. Еще в январе 1942 года он был командиром 64-й морской бригады (батальонного состава), а в сентябре этого же года (то есть через семь месяцев) его назначают командующим 1-й гвардейской армией в составе Донского фронта. Совершенно очевидно, что подняться с уровня командира бригады до командующего армией за несколько месяцев мог разве что господь бог».
Увы, это даже не карикатура, это попросту пасквиль, поскольку подлинный профессиональный портрет Чистякова абсолютно иной.
В Красной армии с 1918 года. В 1920 году окончил пулеметную школу, в 1927 и 1931 годах – курсы «Выстрел». С 1936 года – командир 275-го стрелкового полка, с 1938 года – командир 105-й стрелковой дивизии, с марта 1941 года – командир 39-го стрелкового корпуса. Но все это – на невоюющем периферийном Дальнем Востоке (с февраля 1940-го по март 1941 года Чистяков еще и Владивостокским пехотным училищем покомандовал). Началась война, Чистяков рвется на фронт – в любой должности. Его просьбу удовлетворяют, и после академических курсов он получает под начало – для начала 64-ю отдельную стрелковую бригаду и блестяще воюет с ней под Москвой. Участие в Московской битве стоило трех академий, и с января 1942 года Чистяков командует 8-й гвардейской стрелковой дивизией, а с апреля – 2-м гвардейским стрелковым корпусом. Под командованием Чистякова корпус в составе 3-й ударной армии Калининского фронта продвинулся на 200 км и освободил сотни населенных пунктов.
Да, с сентября 1942 года Чистяков по праву и таланту принял 1-ю гвардейскую армию Донского фронта. С октября он принял 21-ю армию, которая под его командованием уже в апреле 1943 года стала 6-й гвардейской. Чистяков воевал в Сталинграде, на Курской дуге, форсировал Днепр, громил врага в Белоруссии и Курляндии, показав себя, как отмечала характеристика, «опытным, грамотным командующим, знающим природу общевойскового боя и операции».
КРАСНОЙ АРМИЕЙ КОМАНДОВАЛИ ДОСТОЙНЫЕ КОМАНДИРЫ
Тот, кто обвиняет Сталина в «обезглавливании» РККА перед войной, утверждает, что в результате репрессий якобы резко упали профессиональный уровень и опытность не только высших, но и старших, и средних, и чуть ли не младших офицеров! Якобы катастрофическое снижение их квалификации и обусловило-де бездарное начало войны.
Вариант этой «теории» – утверждения типа Марка Солонина: мол, независимо от репрессий уровень командиров РККА во всех командных звеньях был изначально невысок. Но сегодня благодаря усилиям внушительного авторского коллектива под эгидой Института военной истории МО РФ издана серия капитальных биографических справочников: «Командармы», «Комкоры» и «Комдивы», по состоянию с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года. И даже у самых бессовестных вралей вряд ли повернется язык болтать о некомпетентности офицерского корпуса РККА перед войной и в начале войны в целом после изучения этих восьми строго изданных томов, где на черном фоне алеет красная звезда и серебром вытиснено заглавие...
Уже в начале войны страна располагала тысячами генералов и старших командиров, большинство из которых могли воевать достаточно умело. Они и воевали с первых дней войны достаточно умело. Причем многие будущие комдивы начинали воевать на должностях иногда батальонного уровня.
Многие, к 22 июня 1941 года прожившие кто 35, а кто и 50 лет, начинали еще в Первую мировую войну как рядовые, унтер-офицеры, прапорщики, а то и поручики. Затем, в Гражданскую, были взводными, ротными, батальонными командирами, а то и командирами полков. Затем – училища и военные школы, курсы усовершенствования командного состава, в том числе знаменитые курсы «Выстрел», служба на все возрастающих средних должностях помощников начальника штаба полка, дивизии, командиров батальонов, полков, начальников оперативных отделов корпусов и армий, учеба для многих – в Военной академии им. М.В. Фрунзе или других академиях. Кое для кого – до войны – последующее преподавание в академиях или училищах.
Не все начали войну достойно, часть начала ее бездарно или даже преступно. Но в целом они с первых же дней взвалили ее – эту невиданную по масштабам войну на свои плечи и приняли на себя груз командования своими подчиненными в реальных боевых действиях. И из, скажем, комкоров, командовавших 481 корпусом, входившим в состав Вооруженных сил СССР, 208 стали Героями Советского Союза, а 21 человек – дважды Героями.
Приведу – в кратком извлечении – биографию лишь одного комкора. Приведу ее и потому, что его судьба всегда интересовала меня особо, и потому, что носил он самое русское имя Иван и звучную русскую фамилию, и потому, что с первого дня войны воевал просто блестяще и стал первым командиром 1-й гвардейской стрелковой дивизии, преобразованной из той 100-й стрелковой дивизии, с которой Иван Никитич Руссиянов начал войну 22 июня 1941 года в Белоруссии. И приведу сведения о генерал-лейтенанте Руссиянове по его автобиографии от 18 августа 1947 года, опубликованной в № 12 «Военно-исторического журнала» за 1991 год:
«Родился 28 августа по старому стилю 1890 года в деревне Щуплы Кощинской волости Смоленского уезда, ныне колхоз «Победа» Смоленского района Смоленской области. Самостоятельно начал жить и работать с 1916 года. С 1916 года работал поденным рабочим на Смоленском железнодорожном узле и Смоленском городском трамвае...
До 1916 года проживал и работал вместе с отцом в деревне. Зимой учился, летом, кроме помощи отцу, нанимался поденщиком и подпаском скота на селе. Учился в Хленовском земском училище с 7–11 лет и с 11–16 лет в Кощинском 2-классном училище, успешно окончил их.
Кандидатом в члены ВКП(б) поступил в 1921 году, принят парторганизацией 3-й пехотной Западной школы комсостава и Смоленским городским комитетом ВКП(б)...
В Советскую армию вступил по призыву в ноябре 1919 года... Участвовал в Гражданской войне... В ноябре 1921 года по окончании Гражданской войны... добровольно поступил курсантом 3-й пехотной школы комсостава... В 1924 году по окончании школы был назначен командиром взвода 9-й стрелковой роты 81-го стрелкового полка 27-й Омской стрелковой дивизии...»
И началась у Ивана Руссиянова долгая армейская судьба: командир и политрук роты, замкомбат, комбат, слушатель курсов «Выстрел» им. Коминтерна в 1931–1932 годах, командир полка и т.д. – до августа 1940 года, когда он с должности командира 52-й стрелковой дивизии был переведен на ту же должность в 100-ю ордена Ленина стрелковую дивизию, которой командовал до сентября 1941 года как 100-й, а с сентября 1941-го по ноябрь 1942 года – как 1-й гвардейской. С ноября 1942 года по июнь 1946 года Руссиянов командовал 1-м гвардейским механизированным Венским орденов Ленина и Кутузова корпусом.
«Всех операций я перечислить не могу, – писал далее в автобиографии И.Н. Руссиянов, – так как 100-я стрелковая дивизия, а затем 1-я гвардейская и 1 ГМК – были соединениями резерва Ставки Верховного главнокомандования и в зависимости от положения на фронтах они применялись. Наиболее характерными [были]:
1. Минская оборонительная операция первых дней войны 1941 года. СД действовала самостоятельно в составе БВО.
Опыт:
а) упорство в обороне стрелковых частей с крупными танкомеханизированными войсками немецко-гитлеровской армии;
б) маневр на флангах;
в) принятие для борьбы с вражескими танками фляжек-бутылок с ГСМ, благодаря чему было уничтожено около 300 танков и бронеединиц противника;
г) планомерность отхода, бой в окружении и борьба с авиадесантами противника.
2. Ельнинская оборонительно-наступательная операция 1941 года в составе Западного фронта – 24-я армия.
Опыт:
а) упорство в обороне;
б) взаимодействие как внутри, так и с соседями;
в) использование гвардейских минометов – РС;
г) организация контрнаступления и преследование противника.
3. Елецко-Ливенская операция 1942 года на Брянском фронте...»
И так – до последней Венской операции 1945 года с ее опытом стремительности, боев в городе, форсирования реки и канала Дунай, ночными боями и маневром мехкорпуса в ограниченное время...
Судьба Ивана Никитича Руссиянова, при всем ее несомненном блеске, талантливости и самобытности, все же для его времени и для высших командиров РККА образца 1941 года достаточно типична. Это было поколение, ставшее плотью от плоти советской власти, ею воспитанное, образованное и поднятое на командные высоты.
Не импульсивный Тухачевский, не самоуверенные Уборевич и Якир, а советская сталинская эпоха воспитала Руссиянова и его боевых товарищей как личностей и военачальников. Они эту эпоху и созданную ею Россию и отстояли. Тогда – в Великой Отечественной войне советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Сегодня, в начале третьего тысячелетия, Россию опять надо отстаивать от недругов не только внешних, но и внутренних. И правдивое перо здесь можно приравнять к штыку.
Дарья Гармоненко 
