Химера Третьякова

	Николай Кошман и генерал Геннадий Трошев в Грозном. Май 2000 г. Фото Артема Чернова (НГ-фото)

НЕОСУЩЕСТВИМАЯ, несбыточная и странная мечта есть у президента Чечни Аслана Масхадова: вступить в переговоры с федеральным Центром, - таков лейтмотив статьи Виталия Третьякова "Химера Масхадова". Автор публикации, главный редактор газеты, журналист, политолог, российский политик, заявляет: "Зачем искать субъект переговоров, если его нет в принципе".

Вообще в статье больше вопросов, чем ответов, еще больше противоречивых и странных суждений. В действительности не сам факт переговоров с Масхадовым выглядел бы химерой, а переговоры Масхадова с федеральным Центром на условиях, что это будут переговоры "о месте и времени его безоговорочной сдачи в плен".

Более чем странными выглядят рассуждения о легитимности президента Чечни. Для этого не надо доказывать, "что в Чечне тогда были законы и была демократия". Для этого достаточно посмотреть Договор "О мире и принципах взаимоотношений Российской Федерации и Чеченской Республики Ичкерия" от 12 мая 1997 г., где рядом с подписью президента Чечни Масхадова стоит подпись президента России Ельцина (правда, цена этих подписей оказалась невысока). Или сегодня задним числом можно поставить под сомнение легитимность также и президента России? Если исходить из того, что все надо доказывать, то пусть автор докажет, что Чечня является 89-м субъектом Российской Федерации, что Чечня имела меньше прав выхода из России, чем Россия - на выход из СССР. Так можно дойти и до абсурда. Самая большая химера Третьякова, сказанная о субъектах переговорного процесса, звучит так: "Центр должен переговариваться с самим собой".

Характеризуя действия российских войск в Чечне, правильнее было бы не вдаваться в пространные рассуждения о том, чем они занимаются в республике, а назвать все своими именами. А именно: российские войска заняты тем, чтобы воспрепятствовать выходу Чечни из России (а точнее, чтобы вновь присоединить), независимо от того, кто находится у власти в республике и как российское руководство называет свои действия. Тогда все становится на свои места: в реализации этой задачи действительно не может быть субъекта переговоров с чеченской стороны.

Безусловно, трудно признать субъектом переговоров воюющую сторону, а ведь только с ней можно вести переговоры о мире, еще труднее взять на себя долю ответственности за происходящее в Чечне и в России и еще более "оскорбительно" признать хотя бы частичную справедливость стороны, противостоящей более чем 100-тысячной российской военной группировке.

Автор высказывает несколько, по его мнению, абсолютно разумных утверждений (с чем можно согласиться). Однако сказанное не предполагает, что они сопровождаются конструктивными предложениями. Остановимся на семи пунктах предложений автора, вытекающих из шести разумных утверждений.

1. Полномасштабное задействование политических методов возможно только на тех территориях, где полностью подавлено организованное вооруженное сопротивление.

В какой мере это увязывается с тезисом, "что окончательное решение проблемы возможно с использованием в первую очередь политических методов"? Так все же, что идет впереди - политические методы или полное уничтожение сопротивляющейся стороны?

В какой-то мере на этот вопрос дает ответ следующее предложение:

2. Политические методы решения могут сочетаться с военными, но не подменять их (иначе это будут политические репрессии).

Но это означает всего лишь: выдвинуть неприемлемые условия (имитация переговоров) и дальше продолжать уничтожать противоположную сторону (что в принципе сейчас и делается). Вот только непонятно, против кого могут быть направлены политические репрессии: не против тех же, кто не оказывает вооруженного сопротивления?

3. Победу в "партизанской" войне можно одержать даже на чужой территории, а на своей - тем более.

Данное утверждение вообще трудно поддается оценке, оно противоречит утверждению, "что "партизанская" война, особенно в горах, может продолжаться очень долго". Интересно, как долго? В связи с этим возникает вопрос: где находятся территории (особенно чужие), в которых были одержаны победы в "партизанской" воине? Не являются ли эти территории уже другими государствами? Нужны ли России такие "победы"?

4. Новые органы власти должны формироваться не из тех, кто ненавидит законную власть, а из тех, кто к ней лоялен.

В таком случае как быть с утверждением, "что ненависть, справедливая или несправедливая, к федеральным силам и федеральной администрации может сохраняться десятилетиями"? Да и вообще где гарантия, что человек, сегодня лояльный к российской власти, завтра не окажется на стороне противников этой власти? Это больше смахивает на плохо прикрытую попытку не допустить чеченцев в органы власти.

5. Настоящую демократическую власть в Чечне нельзя создать до подавления всех очагов даже неорганизованного сопротивления; не нужно к этому стремиться и декларировать установление такой власти как ближайшую цель.

Если "настоящая система демократического управления не может существовать в условиях вооруженного противостояния, пусть даже неявного и очагового", то, очевидно, предлагается фактически установить диктатуру военных в отдельно взятом регионе. Самое интересное во всем этом то, что, оказывается, и не нужно стремиться к демократической власти. Срок функционирования военно-полицейского режима явно тянет на десятилетия, так как "прочная и стабильная власть на этой территории может возникнуть только тогда, когда абсолютное большинство местного населения (т.е. чеченцев? - М.Т.) перестанет по крайней мере отторгать устоявшееся положение вещей". В связи с этим - насколько граждане республики будут в состоянии не отторгать порядок, устанавливаемый военно-полицейским режимом при отсутствии желания устанавливать систему демократического управления?

6. Жители территории, пассивно, а тем более активно (но не с оружием в руках) не приемлющие нынешнего положения вещей, не могут быть репрессированы, но могут быть ограничены в своих правах.

7. И наконец: активные участники вооруженного сопротивления, сложившие оружие, могут и должны находиться под гласным и негласным контролем правоохранительных органов и не могут в течение какого-то установленного специальным законом срока занимать определенные должности, в том числе и выборные.

Два последних предложения требуют осмысления с точки зрения того, насколько они увязываются с правами человека. Или заведомо нужно отказаться от каких-либо прав и довольствоваться тем, "что всех участников незаконного вооруженного сопротивления, кроме зарубежных наемников, нельзя ни уничтожать, ни репрессировать"? Здесь проще было предложить создать на территории Чечни ГУЛАГ (или иначе - "эффективную временную систему власти"), чем устанавливать законы о люстрации, порождать диссидентство. Интересно, а что делать с теми, кто не является жителем территории, но пассивно или активно (но не с оружием в руках) не приемлет предлагаемое Третьяковым положение вещей? Может, достаточно согласиться с тем, что репрессировать и уничтожать его не будут? Может, ограничения его прав (к примеру, автора этих строк) будут заключаться в следующем: а) запретят жить и работать на территории России; б) запретят выступать и печататься в российских СМИ (в том числе в "НГ"); в) отправят жить в Чечню под присмотром правоохранительных (правильнее - полицейских, т. к. ничего общего с охраной прав там не может быть) органов, и т. д.?

"Можно привести еще множество доводов, которые легко облекаются в безупречную... форму", которая называется химера Третьякова...

У автора публикации нет сегодня представления о том, что же это такое - народ Чечни? Представляется, что народ Чечни - это: 1) те, у которых погибли целые семьи; 2) те, кто остался без крова и ютится в палатках или чужих домах, снимая комнаты на последние деньги; 3) те, кто воюет; 4) те, кто скитается по всему миру, чтобы выжить; 5) те, кто считает себя чеченцами; 7) те, кто, в конце концов, избирал в 1997 году себе президентом Масхадова.

К президенту, гражданину, чеченцу Масхадову у народа Чечни есть достаточно много различных претензий, критических замечаний, жестких обвинений, и свой вердикт народ вынесет сам. Можно согласиться с тем, что "Масхадов как переговорщик не только не нужен, но и вреден... федеральному Центру", но нельзя согласиться с тем, что он не нужен народу Чечни. Если существуют проблемы с субъектом переговоров, то в качестве равного субъекта переговоров может выступить народ Чечни, представлять интересы которого будет президент Чечни Масхадов. Это вовсе не означает, что следующим президентом будет именно он. Предметом переговоров с чеченским народом может быть только одно - порядок и сроки проведения референдума с вопросом "Считаете ли вы, что Чечня должна быть в составе России?" и выработка мероприятий по реализации его результатов. Именно в этом "помощь может оказать г-н Масхадов".

Разрешив этот вопрос, можно вести вместе с официальными властями Чечни и борьбу с терроризмом, с бандитизмом и с другими явлениями, которые мешают спокойно жить и народу России, и народу Чечни.

В статье есть и другие интересные вопросы и рассуждения. К примеру: "Кстати, где записано, что главой Чечни должен быть обязательно чеченец?" Тогда встречный вопрос: "Кстати, где записано, что главой России должен быть обязательно русский?" Но все мы понимаем, что в нынешних условиях в России может быть избран президентом только русский. По этой же причине главой Чечни может быть избран только чеченец, а вот назначить можно представителя любой нечеченской национальности. Действительно, нужно ломать эту советскую "этнократию".

Много ли наберется специалистов, способных объективно оценить ситуацию на Кавказе, в том числе в Чечне, если они обязательно должны быть лояльны к Центру (правда, до конца неизвестны критерии лояльности) и не ставить "под сомнение справедливость (в целом) действий федеральных сил в Чечне" или, иначе, должны признать правомерность решения политических вопросов военным путем? Ведь к категории специалистов-экспертов не могут быть отнесены и те, кто "говорит о "геноциде чеченского народа" пусть даже метафорически" (правда, неизвестны исторические периоды, о которых можно говорить). Мне уже трудно представить такого специалиста, который сможет абстрагироваться от ужасов войны и трагедии чеченского народа. Как найдут эти специалисты решение - "беспроигрышное для России, а следовательно, и для самой Чечни как ее части" (очередная химера)?

Складывается такое впечатление, что речь идет не о судьбе целого народа, не о конфликте России и Чечни, а всего лишь о рейтинге одного человека, будь он хоть президентом, будь он хоть Путиным или Масхадовым (опасение, что у одного этот рейтинг упадет, а у другого поднимется).

Принципиально важными являются следующие суждения:

1) неважно, как характеризуются действия российских войск в Чечне (называй это хоть и антитеррористической операцией), важно, чтобы это отвечало интересам народа Чечни;

2) неважно для чеченского народа, какой национальности террорист и бандит, важно, чтобы индивидуальный или групповой терроризм не сменился на государственный терроризм со стороны России;

3) нельзя вопрос о политическом статусе Чечни решать военным путем, есть только один путь цивилизованного разрешения конфликта - путь через референдум.

Чтобы соблюсти эти принципы, продекларированное российской стороной желание помочь чеченскому народу освободиться от террористов и бандитов надо подкрепить заявлением о необходимости проведения референдума о статусе Чечни (в той формулировке, которая была обозначена выше) и проявить уважение к мнению чеченского народа. Вот это будет началом переговорного процесса с чеченским народом.

Абсолютно необходимым условием является то, что руководствоваться результатами референдума должны обе стороны. В случае голосования за независимость Чечни - нужно согласиться с мнением народа, дать ему самому обустраивать республику, и помочь ему в этом. В случае голосования за субъектность Чечни в составе Российской Федерации - в полной мере могут быть объявлены вне закона все, кто будет этому препятствовать...

Не этим ли Россия сохранит уважение к своей государственности и проявит уважение к чеченскому народу? Это куда важнее, чем различные сиюминутные рейтинги или морально-психологическое состояние отдельных амбициозных начальников от армии и МВД.