Галина Силласте Депутат Государственной Думы Владимир Семенов выступил в "НГ" со статьей "Политики второго сорта. "Женский вопрос" остается самым нерешенным в нашем обществе". Я признательна депутату за его озабоченность трудностями, с которыми россиянки сталкиваются в политической жизни страны. Но беда в том, что В.Семенов односторонне, примитивно и поэтому неправильно понимает и представляет роль женщин в политической жизни России.
Согласно основному тезису депутата, женщины "в социальном плане являются безусловным меньшинством. Их роль в общественной и социальной жизни страны несравнимо меньше роли мужчин, что является совершенно несправедливым". При этом автор утверждает, что россиянки - это "политики второго сорта". Видимо, к политикам первого сорта он относит только главу государства, премьер-министра, министров. Действительно участие женщин на высшем уровне принятия решений - президентском и правительственном - является минимальным, в лучшем случае консультативным.
Но если на высших ступенях государственной властной иерархии соотношение явно в пользу мужчин, то на высоком, среднем и низшем уровнях - совсем наоборот: там большинство составляют женщины. По данным Госкомстата, занимают государственные должности на федеральной государственной службе 280,3 тыс. женщин и 101,2 тыс. мужчин (73% и 27%), на государственной службе субъектов РФ - 69,7 тыс. женщин и 34,4 тыс. мужчин (67% и 33%), муниципальные должности - 134,8 тыс. женщин и 42,8 тыс. мужчин (76% и 24%). Именно эта армия госслужащих-женщин реально, повседневно осуществляет политику государства. И что же, эти женщины - государственные служащие являются политиками второго сорта? Вот уж действительно патриархально-мужской штамп!
Не только на всех уровнях исполнительной власти, кроме высшего, но и во многих сферах общественной жизни России женщины занимают ведущие позиции. Пример - российская система образования. В 1998-1999 учебном году обучались в государственных средних специальных учебных заведениях 1 млн. 163 тыс. женщин и 889 тыс. мужчин, в государственных вузах - 1 млн. 865 тыс. женщин и 1 млн. 482 тыс. мужчин. Перевес (или, как говорят в социологии, гендерная асимметрия) в пользу женщин особенно значителен среди преподавателей всех государственных образовательных учреждений: 1 млн. 629 тыс. женщин и 463 тыс. мужчин. Вывод напрашивается сам собой: женщины в России составляют и будут составлять в будущем основную часть специалистов, готовят их как в средней, так и в высшей школе в большинстве своем преподаватели-женщины.
Предвижу реплику моих оппонентов: а какое место занимают женщины в законодательных (представительных) органах государственной власти субъектов Российской Федерации? По статистическим данным 1999 г., в составе депутатов этих органов насчитывалось 3376 депутатов-мужчин и 354 депутата-женщины, то есть 91% против 9%. Это свидетельствует о социальной дискриминации женщин в избирательной системе. Между тем среди избирателей России женщин на 9 млн. больше, чем мужчин. Если бы - представим себе такую гипотетическую ситуацию: женский электорат выступил бы объединенным на парламентских и особенно на президентских выборах, то очень скоро наша страна жила бы в условиях, максимально приближенных к полному матриархату.
Но политический потенциал, в том числе избирательный, той или иной социальной общности нельзя измерять лишь одной категорией количества, как это делает В.Семенов. Женский политический потенциал сравним с мощным потоком воды, временно скованным льдом. А ледоход при определенных обстоятельствах бывает стремительным и непредсказуемым. И в этом случае женская политическая активность способна проявиться с огромной силой.
Уважаемый депутат забыл и о таком скрытом резерве женской политической активности, как абсентеизм. В зависимости от уровня выборов он достигает 30-35% от общего числе избирателей. Вовлечение этой массы женщин хотя бы только в выборные кампании - уже задача "большой", а не "малой" (второго сорта) политики. Осуществима ли эта задача? Для ее реализации имеются различные возможности, и прежде всего законодательные.
Владимир Семенов пишет, что "сегодня в России мы все-таки вынуждены задуматься о необходимости обязательного пропорционального представительства женщин, как количественного большинства и социального меньшинства, в государственных и общественных институтах". Но здесь автор явно запоздал. Еще 30 июня 1996 г. тогдашний президент России подписал указ "О повышении роли женщин в системе федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации", в котором был поставлен вопрос о квотах для замещения женщинами государственных должностей федеральной государственной службы, о назначении женщин на ответственные управленческие должности.
Указ был издан Борисом Ельциным накануне второго тура президентских выборов и, несомненно, преследовал конъюнктурную цель. Вместе с тем он был и остается правовой основой для применения квотной системы, прежде всего при формировании аппарата госслужбы. Владимир Семенов ошибается, когда пишет, что квоты, "по сути, являются коммунистическим принципом". Квоты для женского представительства широко используются во многих западных странах. Квотная система вполне демократична, когда она, учитывая конкретные условия той или иной страны, способствует успешной борьбе с дискриминацией женщин в различных сферах общественной жизни, в том числе в политике.
Политический ресурс женского населения России не только не раскрыт, но даже в достаточной мере не изучен. Повторю: этот ресурс огромен. Только дремучие провинциалы могут игнорировать тот бесспорный факт, что всесторонние женские заявки на участие в большой политике сделаны. Это заявки на пост главы государства, на министерские посты, на руководство федеральными и региональными институтами власти, на ведущие роли в политических партиях.
Выдающийся российский социолог Михаил Острогорский в свое время писал, что на выборах в России обязательно появятся "батальоны амазонок" и ни одна из борющихся сторон не обойдется "без содействия женщин".
Это предвидение выдающегося ученого сохраняет свою актуальность и в наши дни.
