Петр Топычканов Столица Пакистана Исламабад, несмотря на свое название («Город ислама»), долгое время оставалась наиболее светским городом страны. На нее слабо повлияла политика исламизации, инициированная президентом Пакистана генералом Мухаммадом Зия уль Хаком в конце 70-х годов прошлого столетия. Однако именно здесь, в столице, действуют исламистские мечети и медресе, не подвергаясь при этом вполне ожидаемому жесткому давлению со стороны властей.
К 1988 году, когда погиб генерал Зия уль Хак, в Пакистане действовали 3 тыс. медресе – настоящие «кузницы кадров» для джихада против советских войск в Афганистане. Так, выпускники пакистанского медресе Хаканийя приняли активное участие в создании движения «Талибан», представители которого находились у власти в Афганистане с 1996 по 2001 год. После вывода советских войск из Афганистана многие пакистанские моджахеды стали возвращаться на родину и основывать здесь все новые и новые медресе. Их сегодня в Пакистане лишь по официальным сведениям около 13,5 тысячи. Некоторые неофициальные источники говорят чуть ли не о 40 тысячах медресе!
Многие исламские учебные заведения в Пакистане не имеют государственной регистрации. В самом Исламабаде, по некоторым данным, 81 незарегистрированное медресе. Два из них – «Джамия Фаридия» (мужское) и «Джамия Хафса» (женское) – в этом году оказались в центре внимания всей страны.
Оба медресе были основаны в 1966 году при мечети Лал масджид (так называемой Красной мечети, построенной из красного кирпича в 1965 году) суннитским лидером, хатибом (проповедником мечети) Мухаммадом Абдуллой. В 1998 году, в период обострения суннитско-шиитских противоречий, он был убит, после чего саму мечеть и оба медресе возглавили его сыновья – Мухаммад Абдул Азиз и Абдул Рашид Гази. При них число студентов достигло 9 тыс., из которых 3 тыс. учащихся – юноши, а 6 тыс. – девушки. Азиз и Гази никогда не скрывали своих симпатий к движению «Талибан». Гази даже признается в том, что в 80-е годы лично участвовал в джихаде против советских войск.
Красная мечеть не разделила судьбу многих организаций, запрещенных в Пакистане в начале XXI века по обвинению в поддержке исламистов. Даже после того как в 2005 году Мухаммад Абдул Азиз издал фетву, осуждающую пакистанских военных, ведущих борьбу с силами «Талибана» в районе пакистано-афганской границы, государство всего лишь прекратило выплачивать ему зарплату, которую он получал в качестве хатиба мечети. Ни мечеть, ни два медресе не были закрыты.
Этой зимой студенты медресе под руководством Азиза и Гази перешли от слов к действиям. Власти Исламабада проигнорировали их требования остановить снос незарегистрированных мечетей и медресе. В ответ 21 января студентки «Джамия Хафсы» захватили помещение государственной детской библиотеки, которое удерживают до сих пор, обещая освободить лишь в случае восстановления разрушенных мечетей.
В конце марта Красная мечеть выдвинула новое требование – в течение недели ввести во всей стране шариат. Правительство на этот призыв не откликнулось. После этого студенты «Джамия Фаридии» и «Джамия Хафсы» провели в столице ряд акций в духе талибской «полиции нравов». Сначала они захватили в Исламабаде женщин, обвиняемых в организации публичного дома, принудили к «покаянию» и лишь после этого выпустили. Действия полиции оказались неэффективными: на арест двух преподавательниц «Джамия Хафсы» студентки ответили захватом в заложники двух полицейских.
Комментируя этот случай, Абдул Рашид Гази обвиняет власти в бездействии: «Много раз люди обращались в полицию, к местным властям с требованием закрыть бордель. Им ничего не ответили. Если власти не делают свою работу, тогда ее будет делать народ. Так учит ислам».
Вторая из получивших широкий резонанс акций студентов-исламистов – сожжение кассет и дисков с «порнофильмами», оказавшимися на поверку работами индийских и западных кинематографистов. В Красной мечети считают, что посредством подобной кинопродукции пакистанцам навязываются чуждые исламу ценности. Одновременно с сожжением фильмов в Исламабаде были зафиксированы случаи нападения на видеомагазины. Полиция задержала нескольких человек, связанных с Красной мечетью, в том числе бывшего сотрудника Межведомственной разведки Пакистана Халида Хваджу. В ответ студенты медресе захватили 18 мая четверых полицейских вместе с патрульной машиной.
Этот шаг повлек за собой рост напряженности вокруг мечети. Со стороны властей был выбран главный переговорщик – влиятельный политик Чаудхри Шуджат Хуссейн, председатель правящей Пакистанской мусульманской лиги. Он, как и ряд других политиков, постоянно говорил о необходимости мирного разрешения конфликта. Одновременно в боевую готовность были приведены от 10 до 15 тыс. сотрудников сил правопорядка, включая подразделения специального назначения. Два главных госпиталя столицы были подготовлены к приему раненых. На случай кризисной ситуации был разработан альтернативный план автомобильного движения в городе.
В то же время не была прекращена подача электричества, воды и газа в комплекс Красной мечети. Продолжала функционировать FM-радиостанция, которая передавала угрозы Мухаммада Абдула Азиза и Абдула Рашида Гази послать до 10 тыс. террористов-смертников в бой против властей. «Наши жизни и есть наше оружие!» – заявлял один из братьев.
До штурма дело не дошло. Уже 19 мая была освобождена первая пара полицейских, а 24-го – вторая. Причем, по словам братьев, Красная мечеть совершила этот жест доброй воли по просьбе родственников захваченных полицейских, не получив от властей ничего взамен. В настоящее время братья продолжают выдвигать требования о введении шариата, закрытии видеомагазинов, массажных салонов и борделей, угрожают властям организацией терактов в случае попыток захватить мечеть.
Почему же власти Пакистана, ведущие борьбу с «Талибаном» на пограничных с Афганистаном территориях, заняли такую пассивную позицию в отношении оплота исламизма в самом центре страны? Оппозиционные президенту Первезу Мушаррафу политики видят в истории с Красной мечетью очередной маневр властей накануне всеобщих выборов. По их мнению, эта история отвлекает внимание пакистанского общества от острых внутренних проблем. Оппозиция полагает, что Мушарраф использует мечеть в качестве пугала для западных партнеров по антитеррористической коалиции. Дескать, вот альтернатива действующей власти. Кроме того, возможное вооруженное противостояние с Азизом и Гази может стать поводом для введения в стране чрезвычайного положения и продления полномочий действующего президента.
Однако версия о сговоре властей с Красной мечетью очень сомнительна. Среди чиновников и политиков, участвовавших в переговорах с Азизом и Гази, было немало сторонников силового метода разрешения конфликта. Однако «голубей» оказалось больше, чем «ястребов». Обострение ситуации вокруг Красной мечети скорее свидетельствует о системных противоречиях внутри правящей элиты Пакистана, об отсутствии единомыслия, чем о «талибанизации» столицы или сознательных маневрах властей накануне выборов. Очевидно, и сейчас в сердцах ряда чиновников находит отклик призыв Абдула Рашида Гази «сделать политическую систему Пакистана истинно исламской».
Исламабад–Москва
