Алена Вислякова Ровно месяц, с 29 апреля по 29 мая, в Украине проходил первый этап большого миссионерского концертного тура, посвященного 1020-летию Крещения Руси. Стартовав в Житомире, он охватил еще 17 крупных городов от запада к востоку Украины (продолжение тура состоится летом и закончится 26 июля масштабным концертом на площади Независимости в Киеве). Все это время с музыкантами на сцену выходил священнослужитель – известный богослов, профессор Свято-Тихоновского богословского института и Московской Духовной академии дьякон Андрей Кураев. Помимо его коротких проповедей, звучавших со сцены в перерывах между выступлениями групп, были организованы лекции, на которые мог прийти любой желающий. Своими впечатлениями о событии, мыслями о состоянии Церкви и планами на собственное будущее православный миссионер поделился с корреспондентом «НГР» во время концерта в Донецке.
– Отец Андрей, на ваш взгляд, насколько важно празднование 1020-летия Крещения Руси для отношений между Россией и Украиной? Какова главная цель вашего миссионерского тура?
– Наш тур – это реакция на слова одного не очень умного человека из Львова. Этот человек, который является депутатом украинского парламента, пару лет назад, объясняя, почему не может быть русскоязычных (в том числе музыкальных) радиостанций на Украине, сказал, что русский язык является языком криминала и «попсы». Можно было бы с ним поругаться. Но мы решили, что лучше показать, чем что-то доказывать. Вот мы и приехали, в том числе и во Львов. С одной стороны, думаю, что Юрия Шевчука никто «попсой» не назовет, а с другой, надеюсь, что и подозревать меня в причастности к миру криминала тоже нет оснований.
При этом мы говорили на русском языке – и Юрий, и я. Это народная дипломатия, которая необходима, когда политики по обе стороны границы порой делают какие-то глупости и действительно ссорят народы и разводят страны все дальше и дальше друг от друга. Мы бы хотели найти возможность взаимопонимания между народами, не выдавая себя за представителей кого бы то ни было – ни Кремля, ни Московской Патриархии┘ Каждый из нас равен самому себе: Шевчук равен Шевчуку, Кураев равен Кураеву. Мы просто приходим и общаемся с людьми. И, мне кажется, во многом именно по причине того, что за нами нет дыхания власти, люди отзываются на наши слова.
Это было удивительно, когда мы две недели провели в Западной Украине и я оттуда вывез невыработанный запас адреналина, потому что полагал изначально, что мы будем работать «в тылу врага». Никаких врагов – поразительно доброе восприятие! Никаких выкриков вроде «геть москальских попiв», ничего подобного. А уж когда Шевчук на русском языке говорил на львовской площади, что русские и украинцы – народы-братья, мы должны быть вместе, то вся площадь, 15 тысяч львовских молодых людей аплодировали! И в том же Львове ко мне подходили вечером ребята, дарили розы. На следующий день на улице останавливали студенты, говорили: «Отец Андрей, нам непонятно и очень горько, почему, когда люди узнают, что мы галичане, то полагают, что мы должны быть русофобами. А это не так!»
Мы видели очень жесткое расхождение между настроением улицы и, скажем так, медийных элит. Какими злобными бывали журналисты на пресс-конференциях, с какой ненавистью допрашивали и желали поругаться┘ Пытались, в частности, узнать, на какие кремлевские деньги мы ездим, почему только одна конфессия представлена на сцене, не является ли это агрессией Московского Патриархата, почему не пригласили для сотрудничества Киевский Патриархат или католиков и т.д. Самый жесткий вопрос был такой: «Отец Андрей, не кажется ли вам, что вы пытаетесь налить воду в полный сосуд? Все, о чем вы говорите, уже нам давно известно. У нас тоже говорят о любви и о мире, но говорят об этом на народном языке. Зачем об этом еще и на русском говорить?»
Мне пришлось ответить тоже довольно жестко: «Простите, если вам кажется, что слово о любви, сказанное не на вашем родном языке, является вредным, то это проблема лишь вашего плохого воспитания!» Много было, к сожалению, неприятных комментариев и в интернете...
Сейчас наш тур охватывает 18 городов, и в каждом из них на концерт приходят минимум 10–15 тысяч человек. Это означает, что уже пара сотен тысяч ребят в Украине услышат наши слова. И даже если среди них один из тысячи откликнется на призыв – это уже немало! Дело ведь не только в том, чтобы эти ребята решили постоянно ходить в храм. Дело здесь в другом: чтобы они ощутили тысячелетнюю историю Руси как историю своей Родины, чтобы они научились добрыми глазами смотреть на Россию, на ее историю, ее святыни, ее веру.
– Не кажется ли вам парадоксальной ситуация, что о праздновании 1020-летия Крещения Руси в России говорят значительно меньше, чем в Украине?
– Ситуация более чем парадоксальная! Впервые эту дату в прошлом году вспомнили именно киевские рокеры, и именно они начали всех будоражить сначала в Киеве, а потом уже через митрополита Владимира в Москве и т.д. Эта дата как раз не из тех юбилеев, которые вспомнили церковные историки. Нам отдали своего рода пас, подачу, и надо уметь ее достойно принять. И очень важно, мне кажется, чтобы этот праздник не превратился в проявление «юбилейной» болезни, которыми весьма обременена наша церковная жизнь: мы живем от юбилея к юбилею, и все сводится к парадным крестным ходам, торжественным богослужениям, праздничным концертам (зачастую довольно безвкусным) и банкетам.
Ведь чем плох любой юбилей? Это взгляд в прошлое. И с одной стороны, и с другой стороны, это повод для оптимистических речей и самооценок. Я думаю, что у нас сегодня не совсем такая ситуация. Я признаюсь, для меня то, что происходит в жизни Церкви последние 20 лет, это чудо, с одной стороны. Если бы такими были темпы возрождения в любой другой отрезок нашей многовековой церковной истории, то всех епископов в это время надо было бы канонизировать заживо. Никогда такого бурного, пышного, разностороннего расцвета не было!
Но я воздерживаюсь от аплодисментов по одной простой причине. Вот представьте: заходит врач в палату больного, листает историю болезни и видит, что человек успешно идет на поправку: позавчера еще 40 градусов, сегодня 37, вчера он сам поел, сегодня утром уже ходил по палате, адекватно реагирует, улыбается. Все замечательно, больной, вы выздоравливаете! Все очень хорошо, кроме одной малости – этот замечательный оптимистичный диалог происходит в больничной палате корабля по имени «Титаник». То есть в целом, конечно, у нас сейчас все хорошо – Церковь возрождается и т.д., и т.п. Но при этом масштаб вызовов, обращаемых к нам XXI веком, несопоставим с нашими маленькими тактическими успехами, поскольку слишком очевидна демографическая пропасть, в которую мы уже вошли┘ И здесь нужны уже сверхусилия, чтобы хотя бы затормозить это сползание, не рухнуть туда, а тем более чтобы оттуда выйти!
Если нам удастся найти заинтересованных людей в России, в российских элитах, которые нас поддержат, тогда проект будет реализован и в нашей стране. Пока же из России ни копейки, никакого отзыва, ничего. Отчасти это понятно: была горячая выборная весна, затем настройка-перенастройка систем власти┘ Но очень хочется, чтобы хотя бы некоторые люди из власть имущих, в том числе и владеющие деньгами, задумались и о простых людях, когда эта перестроечно-перевыборная горячка уляжется.
Нам бы хотелось съездить с нашей миссией еще и в Белоруссию, и в Сербию, и в Молдавию, но прежде всего, конечно, проехать по России. Крещение Руси – это праздник всего православного мира, и мотив наш простой: хочется побывать всюду, куда долетели – за исключением Сербии, пожалуй, – брызги днепровской крещальной купели князя Владимира. Князь Владимир сделал правильный и великий выбор, и с этим выбором наша страна стала великой!
– Скажите, ведь подобные туры, связанные с постоянными переездами, с регулярными, почти ежедневными выступлениями, требуют огромных усилий – моральных и физических┘ Как вы это выдерживаете?
– Я рассматриваю этот тур как своего рода «дембельский аккорд», потому что планирую после этого уйти на пенсию, миссионерскую пенсию. И она будет прежде всего психологическая. 15 лет я жил с настроем, что если я какую-то неделю провел в Москве, а не на выезде, то это простой, это зря потраченное время. А сейчас я буду мыслить ровно наоборот, начиная с осени: если я живу дома, то это время работы, преподавательской, писательской, читательской – это тоже очень важная работа для церковного человека┘ Я буду время от времени выезжать – может быть, раз в месяц. Но скорее я эти выезды буду рассматривать как отрыв от письменного стола.
