Александр Лебедев
ВЯЛОТЕКУЩИЙ конфликт России с европейскими парламентариями - неплохой повод задуматься о том, как могут и должны строиться отношения нашей страны с западным миром.
Мне представляется очевидной бесплодность примитивного изоляционизма. В уходящем столетии, на протяжении которого международные отношения неизменно характеризовались конфронтацией блоков и государств, стремление остаться над схваткой было, впрочем, понятно (другое дело, что не слишком осуществимо). Сейчас же, на рубеже веков, желание отгородиться от мира просто нелепо - даже если ведущая изоляционистскую политику страна в принципе способна выжить за счет собственных ресурсов.
Это, кажется, понимают все ведущие российские политики (Жириновский, я думаю, тоже это понимает, но по привычке играет роль всеевропейского жупела; пускай, это порой полезно; важно, правда, не заиграться).
Вопрос, однако, не в том, вести ли диалог с Европой или хлопать дверью, а в том, как вести разговор, какие реплики и в какой последовательности произносить.
Де Голль, размышлявший о "Европе от Атлантики до Урала", был не мечтателем, а вполне реалистичным политиком. Сооружение общеевропейского дома в те времена и впрямь оставалось неплохой и не такой уж фантастической альтернативой жесткому противостоянию двух союзов. Речь при этом, разумеется, не шла о создании какой-либо конфедерации; французский президент ставил перед европейцами куда более скромные цели - прежде всего научиться смотреть на соседей не через прорезь прицела, а в чужеземные страны путешествовать без использования бронетехники.
Ясно, что сейчас ситуация изменилась: европейская интеграция стала реальным фактом на значительном пространстве нашего субконтинента, а вероятность появления советских танков на улицах Брюсселя столь же мала, как вероятность случайного зарождения жизни на Земле. Европа до Урала сегодня вроде бы не слишком нужна большинству западных политиков, по крайней мере находящиеся у власти в ведущих странах ЕС умеренные левые полагают, что сотрудничество с "непредсказуемой" Россией - дело чересчур хлопотное и лучше бы ограничиться закупками нефти и газа да поставками на прилавки от Смоленска до Екатеринбурга дешевой еды.
Иными словами, нам в общеевропейском доме не слишком рады - если уж приходим в гости, не прогоняют, но улыбаются кисло, а уж жильцами новоотстроенной коммуналки признавать никак не хотят. Конечно, Чечня - это только повод продемонстрировать дистанцию, отделяющую Москву от ближайших западноевропейских столиц.
В желании эту дистанцию сохранить едины почти все европейские лидеры; так что, полагаю, российским дипломатам не удастся сыграть на противоречиях между партнерами по ЕС. Разногласия между Великобританией и ее континентальными союзниками касаются больше вопроса о том, сохранится ли эмиссионный банк на острове Нью-Джерси, а французы спорят с голландцами в основном о сравнительных достоинствах и недостатках голливудских фильмов.
Случай отношений России с ЕС, разумеется, сложнее, но назвать его совсем запущенным я бы не рискнул. Разумеется, о создании российско-люксембургской мотострелковой дивизии в ближайшее время речи не пойдет, даже если все наши дивизии отойдут не только за Терек, но и за Кубань. Но без братства по оружию мы как-нибудь проживем. Чеченскую проблему решать придется нам самим, и никакие брюссельские генералы или пламенные парламентарии с берегов Рейна тут не помогут. Что же до соблюдения прав человека в Чечне, то тут вообще спорить не о чем: всякие злоупотребления российских чинов - военных ли, гражданских ли - надо пресекать, но вовсе не для того, чтобы понравиться кому-нибудь во Франкфурте или в Страсбурге.
Стремление понравиться любой ценой еще никого до добра не доводило; это так же верно в межгосударственных отношениях, как и в частной жизни. Да и необходимости такой у России вроде бы нет - экономические связи с нами никто из любви к лидерам Ичкерии прерывать не станет, а личных друзей среди западных политиков президенту Путину заводить отнюдь не обязательно - это уж будет плагиат.
Отношения с Европой действительно можно строить без подобострастного заигрывания перед какими бы то ни было структурами и лицами. Но при этом очень важно понять, что у России в Европе есть, был и будет именно особый статус. Размеры нашей территории и наличие ядерного оружия - это, кстати, не самое главное. Важнее то, что геополитическая роль России объективно не может быть такой же, как у Исландии или Болгарии.
Россия - одно из немногих государств, способных выполнять в XXI веке функции сверхдержавы; Франция или Великобритания могут сыграть подобную роль только вместе с другими державами, создав эффективный и прочный Европейский союз. Об этом более или менее единодушно пишут многие западные политологи и футурологи. Интересно, что некоторые из них прямо связывают возможности той или иной страны влиять на ход истории не с хозяйственным потенциалом и не с количеством танков, а с местом нации и государства в культурной общности.
О том, как в следующем столетии сложатся взаимоотношения этих общностей, высказано немало всяких суждений. Аналитики подробно разработали различные сценарии - и оптимистические, и пессимистические. С.Хантингтон, например, полагает: "Фундаментальным источником конфликтов в возникающем новом мире будет не идеология и не экономика. Величайшей разделяющей человечество основой будет культура. Нации-государства останутся наиболее мощными действующими лицами в мировых делах, но основные конфликты в мировой политике будут происходить между нациями и группами наций различных цивилизаций. Столкновение цивилизаций будет доминировать в мировой политике. Культурные разделительные линии цивилизаций станут линиями будущих фронтов".
Я надеюсь, что предсказания о грядущем столкновении цивилизаций все же не сбудутся. Вероятно, без "линий фронтов" удастся обойтись. Но мысль о том, что в ближайшие десятилетия неизбежно будут возникать серьезные противоречия между культурными общностями - западнохристианской, восточноевропейской, мусульманской, индуистской и т.д., - представляется верной.
Другое дело, что подобные противоречия можно разрешать в ходе диалога, причем диалога равноправных партнеров. Очевидно, что проигнорировать при этом Россию, чья культурная роль в восточноевропейской (православной) общности очевидна, никак не удастся. В Западной Европе это многие сознают достаточно отчетливо уже сегодня и смотрят на нашу страну как на стратегического партнера. Те же западные политики, которые по старой материалистической привычке (что для социалистов, видимо, естественно) считают, будто уважение к нации должно быть прямо пропорционально доходам на душу населения и курсу валюты, рано или поздно убедятся в необходимости диалога. Будем ждать - и благоустраивать то политико-правовое пространство, из которого нас, кажется, никто изгнать не намерен, - пространство от Тихого океана до Балтийского и Черного морей.
А еще России более приличествует активнее развивать отношения с теми, кто готов с нами разговаривать и договариваться, а не с теми, кто предпочитает беседовать языком директив и ультиматумов. Совет Европы - орган, конечно, солидный, но это все же не ЦК ВКП(б), так что рассматривать российское правительство как один из обкомов, призванный выполнять даже самые абсурдные решения и рекомендации, не нужно. Нужно, как я уже сказал, иное - открытость в отношениях с теми, кто готов к диалогу.
А такие государства и политические силы на Западе есть. Упомяну хотя бы США - не последнюю вроде бы державу. Объективные интересы России и США во многом (в том числе, что стоит подчеркнуть особо, и в решении европейских проблем) совпадают, так что шансы на наше стратегическое партнерство с американцами куда значительнее, чем это кажется некоторым политикам по обе стороны бывшего железного занавеса.
Но это уже тема особого разговора.
