Орхан Джемаль Государственная Дума озадачилась созданием правовых подпорок для борьбы с терроризмом. 20 декабря были приняты в первом слушании дополнения к Закону о СМИ "О запрете пропаганды терроризма", которые фактически устанавливают новые правила для общества в целом и для СМИ в частности. По этому дополнению пропагандой считается не распространение каких-либо агитационных материалов, а озвучивание или цитирование позиции тех, кто считается террористом. Иными словами, пропагандистами терроризма будут считаться конкретные журналисты и средства массовой информации, публикующие их материалы. Также необходимо отметить, что терроризмом, по логике этой законодательной инициативы, становятся не собственно террористические действия, не незаконные методы борьбы, но сами идеи тех, кого сочтут террористами. Справедливости ради надо сказать, что Дума не первая, кто озадачился организацией давления на СМИ в этом вопросе. Ранее подобную деятельность вело российское правительство в лице Минпечати. Ряд газет получили официальные предупреждения Михаила Лесина после публикаций интервью с Асланом Масхадовым.
Суть умонастроений наших парламентариев выражается даже не самой поправкой к закону о СМИ, а теми дебатами, которые развернулись вокруг нее. В числе мнений о мерах ограничения пропаганды терроризма были, например, и такие: запретить присутствие в горячих точках штатских журналистов, их функции должны выполнять сотрудники спецслужб. Сама по себе идея не нова. Регламентировать присутствие журналистов в Чечне спецслужбы пытались с самого начала второй чеченской войны и, пережив громкие скандалы, похоже, все-таки добились своего контроля.
Еще более одиозным выглядит предложение считать пропагандой терроризма внешний вид российских граждан, если он ассоциируется с террористами. Так, по мнению Владимира Жириновского, чрезмерно длинную бороду тоже можно расценить пропагандой терроризма. Конечно, тут можно сказать, что длинные бороды свойственны не только мусульманским радикалам, но и православным священникам и раввинам. Но на самом деле и это уже было: в 1999-2000 годах в Дагестане наличие бороды у человека расценивалось как признак его ваххабитских убеждений и могло послужить поводом к задержанию. Легитимным этот "тест на ваххабизм" конечно не стал, но сбрить бороды пришлось многим.
Принципиально новым во всем этом является то, что до сей поры все инициативы подобного рода исходили от государства, если под таковым понимать некую сумму бюрократов и чиновников, в задачи которых входит контроль и манипуляции обществом. Сейчас впервые эти инициативы взял на себя главный орган представительской демократии, представляющий вовсе не чиновничество, а общество в целом. Каковыми же могут быть последствия, если эти поправки будут приняты? Прежде всего совершенно неясно, кто может принимать решения, является тот или иной человек террористом. Если даже сформировать некую комиссию для экспертизы на "террористичность", она сразу же попадет под контроль властных структур, и деятельность ее никогда не будет объективной и независимой.
Так же непонятно, как быть с иностранными теле- и радиокомпаниями, сигнал которых принимается на территории России. Очевидно, что не только катарская "Аль-Джазира", широко озвучивавшая в последние месяцы позиции руководства "Талибана", но и западные компании, в случае если речь не будет идти о терактах 11 сентября и афганской операции, не станут подстраиваться под новый российский закон.
Если же говорить о чеченской проблеме, то запрет на озвучивание позиций масхадовской стороны фактически изолирует российское общество от только-только начавшегося переговорного процесса. До россиян будет доходить только мнение генерала Казанцева или того, кто поменяет его на следующем этапе переговоров. В целом это ставит под сомнение многократно звучавший тезис о том, что чеченский вопрос имеет только политическое разрешение.
Еще одним неприятным аспектом думской инициативы является то, что между террором и причинами, породившими его, ставится знак равенства. И необходимость их приравнять объясняется в первую очередь тем, что общество осуждает терроризм, лишь когда речь идет о самом преступлении. Когда же высвечиваются причины, становится очевидным подчас неправота тех, кто этому террору противостоит, а зачастую и тех, против кого он направлен. Терроризм всегда имеет объективные причины, в противном случае это не терроризм, а злостное хулиганство. Борьба с терроризмом - дело спецслужб, а борьба с его причинами - задача всего общества. На мой взгляд, терроризм является лишь одной из форм столкновения идей, и когда Госдума запрещает слушать носителей этих идей, она только увеличивает масштаб терроризма.
Дарья Гармоненко 
