Александр Назаров К сожалению, в России стихийность миграционных потоков достигла своей критической точки. Поэтому недавно при правительстве была организована даже специальная рабочая группа, призванная усовершенствовать миграционную политику, что с учетом обширности территории страны, слабой защищенности ее границ и неравномерности социально-экономического развития регионов представляется весьма трудной задачей. Хотелось бы в связи с этим обратить внимание на ситуацию на Севере и Дальнем Востоке, где нелегальная китайская диаспора уже практически ассимилировалась. Хотя часть ее успешно устроилась на нашей территории, большинство китайцев не собираются получать гражданство, а следовательно, честно работать и платить налоги.
В отношениях с Китаем миграционная проблема выходит за рамки только экономических соображений, поскольку правомерно рассматривается на политическом уровне как составная часть развития "доверительного партнерства" России и КНР. Однако эта политическая составляющая не должна принизить все прочие атрибуты миграционной политики, включающие экономические, социокультурные, социальные, демографические, этнокультурные, а также геостратегические факторы. Тем более что речь идет о будущем отдаленных пограничных, периферийных районов России.
Китайское руководство сегодня с готовностью говорит о своих намерениях "поставить точку на прошлом и открыть двери в будущее". Однако элита КНР заражена острой формой территориальных притязаний к российским землям. Она считает, что путем прошлых "неравноправных" договоров Россия присвоила полтора миллиона квадратных километров китайской территории. В частных разговорах китайцы нередко упоминают "незаконно отторгнутые царской Россией" земли Приамурья и даже Сахалина. Все это приобретает серьезную значимость - ведь сегодня КНР развивается намного динамичней России. В то же время темпы экономического развития в различных районах Китая далеко не одинаковы. Вот и пытается китайское руководство эту неравномерность смягчить всеми способами, в том числе и миграцией своих граждан в Россию.
В свое время региональные власти приграничных российских территорий содействовали расширению экономических отношений с Китаем. Но одновременно они опасались их чрезмерного оживления как стимула последующей китайской экспансии. Перспективы такого сотрудничества до сих пор остаются неотчетливыми. А на федеральном уровне нашему Дальнему Востоку отведена лишь пассивная роль в развитии сотрудничества двух стран.
Разность демографических потенциалов России и Китая очевидна. В Приморском крае плотность населения составляет всего лишь тринадцать с половиной человек на один квадратный километр. В прилегающем Северо-Восточном Китае эта плотность в десять раз больше. На юге Дальнего Востока живут 5 млн. человек, а в трех соседних провинциях КНР - 102 млн. При этом численность безработных только в Северо-Восточном Китае оценивается в 7-8 млн. человек. В целом в Китае трудоспособное население в ближайшее время увеличится не менее чем на 160 млн. человек. Это больше, чем нынешнее население всей нашей страны. В то же время эксперты ООН прогнозируют сокращение населения России через пятьдесят лет до 130 млн. человек. Иначе говоря, только для поддержания демографического уровня и рабочей силы нам потребуется более 17 млн. мигрантов.
Локальный местный демографический фон является еще более угрожающим для России, чем средние цифры. За 5 лет (1993-1998 гг.) население приграничной зоны нашей страны уменьшилось на 456 тыс. человек. Причем сокращение численности проживающих шло одновременно и за счет механического оттока населения, и снижения рождаемости. С Чукотки выехала почти треть, из Магаданской области почти четверть, из Камчатской и Сахалинской областей более 10% населения.
Механизмы регулирования миграции, действовавшие в советское время, обеспечивали демографический рост стратегически важных районов в рамках планов развития производительных сил. Подобные планы подтягивания депрессивных и проблемных территорий составляются во всех развитых странах, например в Италии. У нас же старый опыт забыт, а новых механизмов не создано. Между тем самым худшим из возможных сценариев представляется сохранение стихийной миграции, которая не отвечает долговременным интересам страны. Потому что миграция эта стихийна. По прогнозам, к середине века китайцев в России будет 10 млн. человек, и они составят вторую по численности группу населения страны после русских. Минимизировать возможные риски может лишь тщательно проработанная миграционная политика. Если ее не будет, то китайская миграция будет идти в соответствии с интересами самих мигрантов. А эти интересы не всегда совпадают, а порой и просто противоречат интересам России.
Станет ли китайская миграция важнейшим фактором экономического подъема восточных регионов России? Ведь согласно соцопросам, большинство населения нашей страны положительно относится к своим азиатским соседям, которые теперь живут с ними бок о бок, отмечая их трудолюбие, деловитость и неприхотливость. В то же время бесконтрольная, нелегальная миграция китайцев и все, что с этим связано, пугает россиян. Иногда этим пользуются коррумпированные российские чиновники, разыгрывая карту "желтой опасности" для манипулирования поведением избирателей. Угроза китайской экспансии действительно существует. Но это не фатальная угроза, а вызов, требующий соответствующей реакции.
