Александр Воронцов Решение президента Российской Федерации Владимира Путина третий раз за последние три года встретиться с лидером КНДР Ким Чен Иром можно расценить как отказ главы государства полностью солидаризироваться со всеми силовыми акциями, предпринимаемыми и планируемыми Вашингтоном, в том числе и в отношении Северной Кореи.
Сторонники большей внешнеполитической ориентации на Запад среди отечественных политологов последнее время усматривали некоторую дихотомию во внешней политике России после событий 11 сентября прошлого года и даже заявляли, что вопреки линии президента на максимальное сближение с США МИД РФ продолжает курс, не соответствующий базисным установкам политики администрации Джорджа Буша. Их призывы сводились к необходимости России подключиться к жестким антисеверокорейским действиям Белого дома, включившего КНДР в "ось зла".
Представляется, что следование подобным рекомендациям неизбежно привело бы к негативным последствиям для интересов России. Во-первых, это означает повторение ошибок недавнего прошлого. Ранее козыревская линия во внешней политике, целиком и полностью ориентированная на США, на Корейском полуострове проявилась в курсе на последовательное "отдаление от КНДР". В результате к середине 90-х годов российско-северокорейские отношения деградировали настолько, что в Пхеньяне стали относиться к Москве едва ли с не большей неприязнью, чем к Вашингтону. Однако это не принесло каких-либо дивидендов. В США и в Южной Корее вместо благодарности, ожидавшейся разработчиками подобного курса, с удовлетворением констатировали утрату Россией былых позиций в Северной Корее и значительное ослабление ее влияния на Корейском полуострове в целом. Москву поспешили исключить из числа активных участников корейского урегулирования.
США же всегда стремились оставлять свои руки свободными и в 1994 г. совершили в отношении КНДР неожиданный для многих разворот на 180 градусов. Летом того года Вашингтон готовился к крупномасштабной военной акции против Северной Кореи, подтягивая к ее берегам авианосные соединения, а уже в октябре подписал с Пхеньяном известные рамочные соглашения, положившие начало новому этапу политического взаимодействия между двумя странами. Россия же, растворившая к этому времени собственные национальные интересы в прозападной ориентации, оказалась не у дел. Логичным продолжением этих процессов стал запуск в 1996 году механизма четырехсторонних переговоров по Кореи без приглашения России.
Возвращаясь к сегодняшним реалиям, нельзя исключать того, что и нынешняя жесткая антисеверокорейская риторика республиканской администрации представляет собой этап "артиллерийской подготовки" к будущим переговорам с Пхеньяном, призванный обеспечить Белому дому благоприятные стартовые условия. Похоже, что сегодня это вполне понимают и в Москве, и в Пхеньяне.
Во-вторых, отказ России от активной самостоятельной политики на Корейском полуострове, которую она столь успешно проводила в последние три года, и присоединение ее к курсу США автоматически означали бы утрату ею восстановленного было статуса активного участника корейского урегулирования. Между тем достигнутый позитив в отношениях с КНДР, как неоднократно и с полным на то основанием заявляли в Москве, имеет серьезную самостоятельную ценность.
Некоторые российские СМИ нередко подвергают сомнению оправданность курса на сближение с КНДР и не устают повторять ставший уже риторическим вопрос: а зачем все это России нужно? В связи с этим хочется напомнить простую, но почему-то нередко забываемую истину - мир и стабильность на границе дорогого стоят. Недавние события в Афганистане это подтвердили. Если бы в свое время в России не нашлись дальновидные политики, принявшие неожиданное для многих решение оказать полномасштабную, включая военную, поддержку вчерашнему непримиримому врагу - Ахмад Шах Масуду, создавшему единственный, но далеко не равнозначный по силе противовес "Талибану", "Северный альянс" не имел бы никаких шансов на выживание. Теперь можно констатировать, что это решение спасло многих тысяч граждан СНГ от возможной экспансии талибов и сохранило "Северный альянс" как военную силу, сыгравшую решительную роль в наземных операциях по уничтожению "Талибана" в рамках антитеррористической операции.
КНДР имеет общую границу с Россией, и ситуация на Корейском полуострове потенциально взрывоопасна. Усилия руководства РФ, направленные на развитие добрососедских отношений с Северной Кореей и укрепление стабильности в Дальневосточном регионе, абсолютно оправданны, невзирая на степень субъективных симпатий или антипатий к существующим в КНДР порядкам. Помимо этого существует широкий спектр кратко- и долгосрочных российских экономических интересов на севере Кореи, о которых последнее время достаточно много пишут. Достаточно упомянуть, что, по существующим оценкам, в случае реализации проекта соединения железных дорог Корейского полуострова и Транссиба Россия могла бы получать ежегодную прибыль от транзита грузов в объеме 500 млн. долл.
Таким образом, очевидно, что третья российско-северокорейская встреча на высшем уровне окажет позитивное воздействие на укрепление не только двухсторонних отношений, стабильности на Корейском полуострове, но и на усиление потенциала посреднических усилий России в межкорейском урегулировании. Этот потенциал может оказаться востребованным так же неожиданно, как это случилось в Афганистане с "Северным альянсом".
