Сергей Шатиров Как ни прискорбно, одним из главных принципов нового миропорядка становится принцип силы. Или, как заметил президент России Владимир Путин, "кулачное право". Это печальное наблюдение наглядно подтвердила оккупация англо-американским альянсом Ирака, слегка прикрытая фиговым листочком "экспорта демократии". Мы вновь убедились, что быть слабой страной не только, как любят выражаться некоторые политики, контрпродуктивно, но и опасно. В сегодняшнем мире со слабыми не считаются, а завтра их и вовсе перестанут замечать. При этом вряд ли кто будет утверждать, что с нынешней Россией в мире "считаются".
Мы оказались в ситуации, когда быстрое наращивание "экономической мускулатуры" становится условием национального выживания. В апреле прошлого года президент, оценивая среднесрочную программу развития страны (где даже по оптимистическому варианту к 2005 году закладывался рост экономики в 17,5%), отметил, что все это "не гарантирует нам хотя бы уменьшения разрыва с основными индустриально развитыми странами мира". И заявил: "Правительство должно ставить перед собой более амбициозные планы. Нельзя успокаивать ни себя, ни страну этими, в общем, положительными, но недостаточно интенсивными темпами развития". Это заявление стало одним из самых цитируемых, однако пресловутой амбициозности нам как недоставало, так и недостает. Хуже того, мы все еще не можем выбраться из ситуации, когда правая рука не знает, что творит левая.
Так, совсем недавно Совет Федерации одобрил в согласованной с Госдумой редакции закон о государственном регулировании тарифов на тепловую и электрическую энергию, предусматривающий ежегодное утверждение правительством их максимальной планки. Однако сегодня, после деклараций кабинета о 14-процентном росте тарифных ставок по энергетике в первом полугодии, реально пошло повышение абонентской платы в два (а в некоторых регионах и более) раза. Закон, что называется, побоку. Каждый творит, что пожелает.
В условиях подобных ценовых прыжков по основным параметрам разве может какое-нибудь серьезное промышленное предприятие реального сектора экономики функционировать нормально? Ведь его менеджмент не имеет возможности хотя бы на 2-3 года вперед "просчитать" структуру себестоимости выпускаемой продукции, спланировать свое развитие и внутренние инвестиции.
В августе прошлого года президиум Госсовета дал поручение министерствам и ведомствам ускорить принятие Энергетической стратегии страны на перспективу до 2020 года. Срок выполнения этого поручения - ноябрь 2002 года. Однако на дворе уже апрель 2003-го, а "стратегического" документа до сих пор нет. О концепции его все еще спорят, и конца спорам не видно. Что государство должно тратить в первоочередном порядке? Как тратить? Что должно приберечь для будущих поколений? В разрабатываемых проектах ясности по этому поводу нет. И это несмотря на то, что глава государства прямо заявил, что реализация Энергетической стратегии "должна обеспечить энергетическую безопасность страны и предпосылки для продолжения экономического роста в России".
Споров здесь много. Без сомнения, в основе Энергетической стратегии должны лежать темпы роста промышленного производства. И обеспечение их соответствующими энергетическими ресурсами. Но в проектах разрабатываемой стратегии мы почему-то не видим роли государства - и в первую очередь как рачительного хозяина. Что государство должно тратить в первоочередном порядке? Как тратить? Что должно приберечь для будущих поколений? Разрабатывая такой серьезный документ, причем на столь длительную перспективу, государство не должно выступать с позиций сиюминутной выгоды и забывать о будущих поколениях.
Для вхождения в мировую экономическую систему нужна промышленность, которая эффективно и экономно использует энергоносители. У нас же за последнее десятилетие удельная энергоемкость ВВП возросла на 21% вместо его падения. Хотя очевидно, что масштабное уменьшение энергоемкости экономики вызовет рост эффективности производства и даст импульс внедрению высоких технологий.
Что же касается энергоресурсов, то здесь, думается, прежде всего речь должна идти о формуле "газ-уголь", где нужно наконец-то расставить точки над "i". Сегодня Россия - одна из немногих стран, которая основную долю электроэнергии и тепла (около 70%) получает на тепловых электростанциях, лишь незначительная часть идет с гидро- и атомных электростанций. Хорошо это или плохо для страны, экономика которой сегодня во многом зависит от мировой конъюнктуры цен на нефть и газ? Видимо, хорошо. В таких условиях представляется резонным переориентировать нашу энергетику на уголь. Ведь у нас угольных запасов - на 700 лет. Анализ же использования угля в других странах показывает, что там, где его доля в теплоэлектроэнергетике превышает 40%, наступает ценовая стабилизация. Однако в России дисбаланс цен на основные виды топлива, газ и уголь является главной проблемой угольной отрасли. Сейчас на внутреннем рынке газ намного дешевле угля, что весьма нетипично для Европы. Причем того же газа в целом у нас, конечно, тоже достаточно, но вот дешевого - не так уж и много. Вскоре мы израсходуем весь дешевый газовый ресурс, заложенный еще в советские времена. И что дальше? Опять ценовой энергетический прыжок вместо того, чтобы уже сейчас правильно перераспределить усилия и отрегулировать ситуацию за счет более широкого использования угля?
Специалисты ТЭКа давно твердят: стране просто необходим закон о топливно-энергетических балансах - на его основании и нужно выстраивать энергетическую стратегию страны. Именно в этом правовом акте должны быть закреплены принципы и механизмы построения и корректировки прогнозных балансов. К слову, здесь не надо ничего особенного выдумывать. Подобные законы существуют в других странах, например в Германии. А в США топливно-энергетические балансы, имеющие статус самостоятельных законов, приняты даже в отдельных штатах.
Когда сегодня мы ломаем голову над тем, как обеспечить экономический рывок, как усилить позиции России в глобализующемся мире, стоит помнить, что промышленная политика и энергетическая стратегия - важнейшие составляющие успеха. Те краеугольные камни, без которых фундамент мощной страны окажется песочным.
