Виктор Кременюк Отношения в треугольнике Россия–Украина–НАТО могут радикально изменяться, если наши украинские соседи получат приглашение вступить в Североатлантический союз уже до конца текущего месяца. По словам Антанаса Валиониса – министра иностранных дел Литвы (которая сейчас председательствует в альянсе), на встрече министров иностранных дел НАТО, запланированной на 21 апреля, будет утвержден конкретный план действий по будущему присоединению Киева к союзу.
В этой связи встает вопрос: каково будущее российско-натовских отношений? Особенно в свете того, что они уже несколько раз брали старт, но до окончательной определенности так и не дошли. Они больше напоминают отношения супругов в гражданском браке: есть совместные интересы, живут вместе, но при этом каждый чувствует себя свободным. Нет обмена взаимными обязательствами.
Формула «не враги, но и не друзья», появившаяся на ранней стадии развития натовско-российских отношений, как ожидали, со временем уступит место иной: «друзья и союзники». Но совсем недавно министр обороны РФ Сергей Иванов вновь повторил слова «не друзья, но и не враги», подтвердив, что прогресс во взаимосвязях Атлантического блока с Россией если и есть, то совсем незначительный.
Конечно, какая-то совместная работа НАТО и России в рамках их совместного Совета ведется, и было бы неправильно не придавать этому значения. Но вопрос, который не может не интересовать общественность, состоит в ином: а для чего все это делается?
Россию не может не волновать проблема ее безопасности. Нужен четкий ответ на вопрос о том, как нам воспринимать НАТО: как возможный фронт большой войны в будущем или надежный тыл, если война вспыхнет где-нибудь на востоке? Или же союзник, если источником опасности станет мусульманский юг?
По всей видимости, период, когда у России не было заметной внешней угрозы, подходит к концу. Осложняется ситуация в СНГ, и особенно на юге. Неизвестно, где возникнет следующий после Киргизии плацдарм революционных преобразований. Непростая ситуация в Закавказье и в зоне Каспийского региона. Там возможны и всплески местной напряженности (Карабах), и формирование антироссийской нефтяной коалиции (Грузия, Азербайджан, Турция). Неспокойно в зоне Корейского полуострова, и вызывает опасение положение в Сибири и на Дальнем Востоке, где убывает российское население и растет число китайских иммигрантов.
Все это может означать лишь одно: наступает время, когда нынешнее спокойствие сменится напряженностью по периметру российских границ. И тогда обязательно встанет вопрос о союзниках и надежных партнерах.
Многих в России волнует вопрос: продолжать ли воспринимать НАТО как военный блок или же это новая организация безопасности, возникшая на основе Североатлантического альянса? Вопрос отнюдь не праздный: если НАТО все еще по сути представляет собой военный блок, то у России там больших перспектив нет. Сотрудничать можно, но речи не может идти о том, чтобы всерьез думать о какой-либо военно-политической интеграции.
Видимо, вопрос о каком-то более обстоятельном сближении России и НАТО мог бы решаться по-другому, если бы в России согласились с тем, что по мере своего расширения НАТО все более и более превращается в организацию по обеспечению безопасности и все менее напоминает военный блок периода холодной войны.
Расширение НАТО на восток, конечно же, не могло не повлиять на ее характер. Весьма заметными стали трансформация целей блока и трактовка угроз его безопасности: от риска нападения со стороны коммунистического блока в годы холодной войны до вызовов со стороны терроризма, этнических неурядиц, незаконного оборота наркотиков. Весьма впечатляюще выглядит и расширение зоны географической ответственности блока: теперь это – североатлантическая зона в самом широком варианте, не только почти вся Европа, в том числе Центральная и Восточная, но и Средиземноморье, Ближний Восток, Ирак, Афганистан.
Трудно оспорить тезис о том, что блок НАТО существенно видоизменился со времен холодной войны и приобрел черты общеевропейской (и не только) организации безопасности, и в каком-то смысле он начинает вытеснять ОБСЕ. Возникает весьма щекотливая ситуация, когда Россия, поддерживающая связи с блоком только в рамках Совета Россия–НАТО, рискует остаться где-то на периферии европейской безопасности, отделенная от Европы группировкой в составе Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы – ГУАМ.
Объективно получается, что Россия стоит перед важной дилеммой: отдать развитие событий в евроатлантической зоне на произвол судьбы и наблюдать, как НАТО будет готовить решение о приеме Грузии и Украины в свои ряды, или же расстаться с политикой выжидания и перейти к более активным формам взаимодействия с блоком, которые могут привести к серьезному размену обязательствами. Как конкретно – это уже вопрос для дипломатов и военных, которые могли бы предложить, где, как и насколько глубоко Россия могла бы дать себя вовлечь в натовские структуры, чтобы не сложилось впечатление, будто у нее попросту нет политики в этих вопросах.
Но нужно принципиальное решение о том, чего мы хотим в отношениях с НАТО. Если мы хотим союза (или почти – союза), то должна быть предложена соответствующая стратегия. Если мы не можем рассчитывать на союз, то нужна убедительная ориентация на иные способы обеспечения национальной безопасности.
Главное – не терять времени попусту, и не отдавать решение вопроса другим странам, и не думать, будто размеры и ресурсы России позволят ей отсидеться в стороне. В свое время, когда предпринимались активные попытки создать структуру европейской безопасности против нацистской Германии в 1934–1936 годах, Москва сочла возможным остаться в стороне. Что, между прочим, во многом содействовало провалу этого начинания. Сегодня, пока еще на горизонте не определилась равноценная угроза, надо упредить развитие событий ускорением темпов политики и синхронизацией усилий Москвы с теми в НАТО, кто видит в России важного и перспективного союзника.
