Сергей Лузянин Узбекские волнения последних дней совершенно очевидно показали, что, как ни латай старый дом, он все равно обрушится. Задавив протест в Андижане, Каримов должен ждать, что теперь мятеж вспыхнет в другом городе Узбекистана. Вдобавок к тем острейшим социальным проблемам, которые существуют в этом центральноазиатском государстве с крайне обнищавшим населением и жесточайшим авторитарным режимом, после событий в Андижане включается новый механизм – родственная месть. Узбекистан – это клановое, очень жестко структурированное общество. И теперь уже родственники погибших – это сотни и тысячи дополнительных новых врагов президента Каримова. Учитывая этот факт, можно ожидать прорыва на новых участках Узбекистана в тех или иных, но явно вооруженных формах.
Конечно, Каримов будет менять политику внутри страны. Видимо, это скажется на двух моментах. С одной стороны, он продолжит ужесточение режима. А с другой – он должен учитывать социальный фактор. Так что, видимо, какая-то часть денег в форме «отступных» пойдет местным элитам, старейшинам горячих точек Узбекистана. Будет предпринята попытка подкупить часть местных элит, расколоть их, наконец, просто замолить «грех». Формально власти говорят о попытке исламского переворота. Хотя на самом деле Каримов прекрасно понимает, что здесь речь идет не только о радикальном исламизме, хотя участие отдельных исламских элементов в событиях, к сожалению, исключать не приходится. Однако это отдельные «вкрапления» в светский протест. Поэтому будет определенное заигрывание в отношении старейших и руководителей традиционных общин, особенно в сельской местности.
Принципиально ситуацию это не изменит. Для режима Каримова настали трудные дни. Смена власти скорее всего произойдет в форме достаточно жесткого и массового вооруженного восстания, которое произойдет сразу в нескольких местах. Не исключено, что при этом произойдет раскол страны. Очевидно одно: что за событиями в Андижане последует новый Андижан, уже с другим географическим названием и совсем другими масштабами. И может быть, на втором этапе этот мятеж тоже будет подавлен, но эффект домино будет работать, это ясно.
Что касается Центрально-Азиатского региона в целом, то здесь тоже просматриваются определенные закономерности. Конечно, процесс обновления традиционных политических элит идет разными путями в разных странах. И это зависит от уровня демократии. Во всяком случае, в Киргизии худо-бедно, но элементы гражданского общества все-таки были, поэтому тюльпановая революция обошлась почти без крови. В Узбекистане демократией и не пахнет, как, собственно, и в Казахстане. При том что процесс обновления политических элит неизбежен, он будет проходить по-разному – от жестких вариантов до мирных форм типа бишкекского. В среднесрочной перспективе в течение 5–7 лет процесс обновления режимов (включая и Туркмению) завершится. Это значит, что придут новые элиты, появятся новые акценты во внешней политике: новые люди, новые трактовки, новые нюансы.
Однако уже сейчас на повестке дня стоит вопрос о Казахстане. Еще после событий в Бишкеке 24 марта руководство Казахстана не просто встревожилось – оно почти впало в панику. В Казахстане очень серьезно готовятся отреагировать на перемены в соседних странах, связанные со сменой элит. И после Андижана в Астане втройне повысили эффективность своей контрполитики. Это и ужесточение действий против оппозиции, и борьба со свободными СМИ, и т.д. Возможно, у Назарбаева появятся и новые методы. Так, в Казахстане уже начались якобы «спланированные» массовые выступления народа против оппозиции. Кроме того, существует еще целый пакет заготовленных пиар-акций. Но, несмотря на заготовленные контрмеры против цветных революций, Астана все же может оказаться втянутой в процесс обновления режима. Понятно, это будет не Андижан и не Бишкек – все-таки в Казахстане есть оппозиция. Пускай она разрозненная, гонимая, но она есть. Поэтому процесс смены режима Назарбаева, судя по всему, пройдет на грани возможного силового воздействия и бархатной революции.
Но для нас самое главное – позиция России, как она смотрит на политику Ташкента. Поддерживая столь жесткое подавление узбекского мятежа, Россия, возможно, дает повод международному сообществу предполагать, что она сама готова не менее жестоко справиться с любым выступлением населения, лишь бы не допустить революции на центральноазиатском пространстве. Другое дело, что, рассматривая степень поддержки и степень жесткости в отношении своих союзников по СНГ, Россия не может не учитывать позицию Запада, и особенно США. И хотя Москва заявляет, что исходит из своих национальных интересов, однако позиция Запада если и не доминирует, но очень сильна. Поэтому Москва должна сохранять некий баланс своей позиции. Москва говорит о том, что нужно проявлять выдержанность, не допустить жертв, и ссылается на исламскую угрозу. На самом деле здесь есть некоторая искусственность. Теоретически эта угроза была и есть, но в Узбекистане речь идет не только об исламской угрозе, но и о не менее важных социальных факторах. Эти обстоятельства абсолютно не учитываются. Они не озвучиваются в официальной позиции и, возможно, не будут озвучиваться. Москва оказывает политическую поддержку Каримову с акцентом на необходимость борьбы с радикальным исламизмом. Вряд ли будут вмешиваться ШОС и ОДКБ. Они совершенно явно сохранят свой наблюдательный характер. Как и институты СНГ, эти события бьют по их имиджу. Даже последний майский саммит СНГ в Москве, где была принята декларация о гуманитарном сотрудничестве, означает, что идет поиск ресурсов восстановления Содружества, но этих ресурсов почти нет и все политические вопросы решаются либо на двустороннем уровне, либо с привлечением посредничества Запада.
