Константин Воронов Теперь, когда вопрос о степени виновности участников инцидента с российским рыболовным траулером «Электрон» в экономической зоне архипелага Шпицберген (по-норвежски – Свальбард) расследует компетентная комиссия, следует наметить пути устранения подобных коллизий в будущем. Детективный сюжет с погоней, захватом двух норвежских рыбинспекторов, обстрелом этого судна береговой охраной Норвегии еще раз высветил неурегулированность комплекса международно-правовых проблем в российско-норвежских отношениях. Он состоит по крайней мере из трех отдельных, но взаимосвязанных сюжетов.
Во-первых, это вопрос делимитации – разграничения вод и шельфа Баренцева моря (155 тыс. кв. км – так называемой серой зоны, в которой ведется промысел по обоюдному согласию сторон), закрепления разделительной линии протяженностью 1700 км. Благодаря взаимным уступкам и компромиссам после 30 лет дипломатических переговоров (норвежцы – за общепринятую медианную линию, мы же придерживаемся принципа полярных границ) к настоящему моменту в сфере дискуссии осталось всего 3% спорной площади.
Во-вторых – отдельно стоящая и сложная тематика трактовки международного Договора о Шпицбергене 1920 года. В Осло считают, что Россия не имеет особого положения на архипелаге, тогда как договор обеспечивает здесь равенство всем участникам в их научно-исследовательской и хозяйственной деятельности. Многие наблюдатели в этих юридических дебатах видят «большую политику», не без оснований подозревая, что наша самая северная соседка – Норвегия пытается выдавить РФ из региона и создать односторонние преимущества. Хотя в постконфронтационную эпоху превалирует все же конкуренция, главным образом в ресурсно-экономической сфере.
И, в-третьих, – собственно 200-мильная рыбоохранная (экономическая) зона вокруг архипелага Шпицберген, учрежденная Осло как временная мера (с 1977 года) для решения вопросов сохранения биологических запасов. Официальная квота в размере 480 тыс. т поровну разделена между сторонами. Формально эту 200-мильную зону Москва никогда не признавала, но на практике рыбаки соблюдают норвежские предписания. Более двух десятков российских судов были в разное время задержаны в этих водах. Так что, как говорится, эта «история с географией» – с длинной и седой бородой.
Действия шустрого капитана «Электрона» еще раз продемонстрировали: правила, регулирующие рыболовство сторон в районе Шпицбергена, резко отличаются. У нас менее строгие ограничения касательно размера ячеи сетей, поскольку в российской зоне рыба мелкая – она «нагуливает» вес, в норвежской – крупнее, поскольку здесь нерестится. Для РФ рыбопромысловая деятельность в районе архипелага достаточно весома. По статистике последних 5 лет, среднегодовой удельный вес российского вылова донных видов рыбы в этом районе составляет около 1/4 всей нашей рыбодобычи. Согласно данным Международного фонда защиты диких животных, ежегодно российскими рыбаками в Баренцевом море незаконно вылавливается 70–115 тыс. т (эквивалентно 120–150 млн. долл.), что составляет 1/5 разрешенной квоты. Незаконным выловом занимаются и наши соседи, но значительно меньше. Тем самым проблема «перелова» зафиксирована и решается (только в последнее время она была темой переговоров в Норвегии в августе с.г. министра сельского хозяйства Алексея Гордеева, в июле с.г. – главы Счетной палаты Сергея Степашина). Правда, может быть, недостаточно качественно и эффективно.
Хотя Осло и Москве посредством диалога обычно удается находить решения по конкретным вопросам, однако долгосрочные проблемы сохраняются ввиду различия принципиальных позиций. С одной стороны, особенно по сравнению с советским периодом, налицо сокращение присутствия России в Арктике: корабли СФ в 90-х стояли у причальной стенки, семь лет не было ни одной полярной станции, под угрозой выживания оказался сейчас отечественный атомный ледокольный флот и т.д. С другой – Норвегия укрепляет и расширяет здесь свой суверенитет. Успешно начато освоение нефтегазовых ресурсов западной части Баренцева моря, построен подводный газопровод к месторождению «Белоснежка» напротив г. Киркенес. Норвежскими властями проводится четкая линия по введению ограничительных экологических норм, правил рыболовства, мер по управлению арктическими территориями. Они все вместе существенно ограничивают свободу рук российских рыбаков и моряков, интересы РФ в целом.
При этом не стоит забывать, что крупномасштабное российско-норвежское сотрудничество в нефтегазовой отрасли в любом случае станет практикой совсем недалекого будущего в связи с подключением норвежских энергетических компаний «Статойл» и «Гидро» к освоению Штокмановского газоконденсатного месторождения, находящегося в российской части Баренцева моря. А это уже совсем другие деньги, чем добытые удалым браконьерством трески и сельди. (Не зря, видимо, говорят: только наш народ точно знает разницу между едой и закуской.)
Значение Арктики для России в перспективе будет только возрастать. Отсюда следует, что стоило бы поскорее и почетче завершить двусторонние переговоры по делимитации. Имеет смысл также повысить как-то качество координации и тщательность реализации российского курса в северных широтах. Совет безопасности занят, вероятно, другими неотложными проблемами. Координация в рамках СЗФО явно недостаточна, да и структура эта, признаем, создавалась не для того. Ощущается необходимость, может быть, в неком Полярном комитете с широкими компетенциями, возможностями согласования и принятия долгосрочных решений. Прежние известные органы в РФ по вопросам северных территорий занимались так называемым северным завозом, вывозом населения на материк и тому подобными хозяйственными делами, а не управлением и перспективами развития этих регионов.
