Андрей Юревич На прошлой неделе через интернет был опубликован и очень скоро распространился по заинтересованным лицам и организациям так называемый «модельный Устав Российской академии наук». Как сообщает Национальный информационный центр по науке и инновациям, Устав подготовили «органы исполнительной власти при участии экспертного сообщества», для того чтобы впоследствии на его основе разрабатывались уставы государственных академий – РАН, РАМН и РАСХН. Какие именно органы исполнительной власти участвовали в подготовке и кто именно выступал в качестве экспертов, не сообщается.
Согласно этому Уставу, РАН превращается в некоммерческую бюджетную организацию. Управлять ею, фактически, будет некий Наблюдательный совет, в который войдут 9 человек – 3 представителя академии, 3 представителя органов исполнительной власти, представитель Госдумы РФ, представитель Совета Федерации и, наконец, представитель администрации президента РФ. Все крупные финансовые решения, решения о ликвидации или создании академического учреждения и многое другое, согласно модельному Уставу, будут утверждаться Наблюдательным советом.
Ясно, что не только содержательная сторона этого документа, но и сам способ его публикации и обсуждения – это всего лишь разведка боем, а главные баталии еще впереди. Но я бы хотел сейчас специально остановиться на другом аспекте организации работы академического сообщества – на перечисленных в модельном Уставе критериях результативности научных исследований.
Авторы модельного Устава продемонстрировали, что они мало уважают и плохо знают отечественную науку. Показательны перечисленные в нем «объективные критерии» научной результативности.
Среди них отсутствует количество опубликованных монографий: видимо, составители Устава либо не знают о существовании такого вида научной продукции, либо не считают его существенным. Зато присутствуют такие критерии, как «количество публикаций в научных журналах мирового уровня с высоким индексом цитирования» и «отзыв международных экспертов о деятельности и квалификации научного сотрудника».
Первое, очевидно, означает, что публикации в российских научных журналах не будут учитываться; второе – что отечественные ученые не способны выступать в роли экспертов.
При этом не ясно, что имеется в виду под «международными экспертами» (международными могут быть отношения, организации и т.д., но не люди и, стало быть, не эксперты). Если подразумеваются зарубежные эксперты, то какие именно – украинские, китайские или нигерийские? И откуда им могут быть известны «деятельность и квалификация» наших научных сотрудников?
Подобные нелепости неизбежны, когда к реформированию науки привлекаются структуры, имеющие к ней отдаленное отношение.
Дарья Гармоненко 