Андрей Добров Думаю, большинство жителей России вообще не понимают, что такое модернизация и зачем она нужна. Жили себе без модернизаций – и сейчас проживем – вполне понятная философия большинства. Кризис кончится, нефть подорожает, банкиры опомнятся, и все будет по-прежнему.
На мой взгляд, модернизация – это начало процесса новой самоидентификации России. В этом ее отличие от индустриализации 30-х и перестройки второй половины 80-х. Первая была промышленным рывком, вторая – сломом хозяйственных отношений. Сегодня речь идет о скачке цивилизационном. Конечно, он должен сопровождаться быстрым и качественным развитием технологий, но в основе – создание нового мировоззрения, новой системы взаимоотношений. Поэтому так часто вспоминают сегодня времена Петра Первого, задачей которого было не только построить флот, но и модернизировать, осовременить всю Россию сверху донизу, перевести ее с пути развития азиатского на путь европейский.
Сегодня задача модернизации, на мой взгляд, – отойти от мобилизационного развития, вернуться в эволюцию, в более комфортный путь развития.
Сергей Кара-Мурза в своей новой книге «Гражданская война» пишет о том, что события начала XX века привели «к ужесточению и упрощению системы управления всеми общественными процессами┘ Из гражданской войны выросли жестокость, суровость и склонность к грубому разрушению противоречий, которые очень дорого обошлись нам и продолжают дорого обходиться и сегодня». Крайне жесткая мобилизация всей страны для постройки никогда не существовавшей системы привела к культу жертвенности во имя будущих поколений. Жертвовали всем, в том числе и собственными свободами. Уровень жизни был низок, но зато мы первыми запустили человека в космос – такова была советская психотерапия. В результате несколько поколений россиян жили гораздо ниже возможного уровня в обществе, которое могло быть намного более свободным, и┘ привыкли к этому. Уже и страны той нет, и идеологии – а по-прежнему ждут сильную руку, которая придет и молча поправит все. Привыкли к бедности и безынициативности.
Мне кажется, задача модернизации – это как раз изменить самоидентификацию общества – прямо по классику: «Тварь я дрожащая или право имею». Показать, на что человек имет право, и предоставить инструменты для его свободной самореализации.
Конечно, модернизация не появилась ниоткуда. Оппозиция, привыкшая упрощать в свою пользу все политические и социальные процессы, сводит модернизацию к некоему противостоянию внутри «тандема». Мол, это прогрессивная программа Медведева в пику консерватизму Путина и возглавляемой им «Единой России». Мол, провозгласив модернизацию, Медведев будет вынужден обратиться к оппозиции, поскольку та не замазана в коррупционной машине, возглавляемой правительством. Красивый вывод, но он сделан из-за намеренного непонимания истории последнего десятилетия России. Курс Медведева не только не противоречит курсу Путина – он является его логичным продолжением и не мог бы состояться без того, что было сделано в предшествующие годы. Нынешний цивилизационный скачок был начат как раз Путиным. Именно при нем откровенный дележ власти в России олигархами был заменен принципом равноудаленности их от этой власти. А потом был поставлен вопрос о социальной ответственности крупного бизнеса. При Путине начались повышения пенсий и зарплат бюджетникам, государство взяло на себя социальные обязательства и стало их выполнять. При Путине началось накопление Стабилизационного фонда, что позволило в нынешний кризис избежать катастрофы. При Путине были начаты нацпроекты и составлена программа развития страны до 2020 года. То есть государство демонстрировало новый тренд – поддерживать уровень жизни населения высоким настолько, насколько это возможно в зависимости от обстановки. Это и есть одна из главных составляющих российского консерватизма – готовность поддерживать все общество, а не отдельные группы своих избирателей, как это вынуждены делать оппозиционные партии.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что задачу продолжения новой цивилизационной волны берут на себя консерваторы, как о том было объявлено на XI съезде «Единой России». Для них это уже понятный и давно запущенный процесс. И он соответствует их идеологии – возвращение России на ее истинный путь, где не люди служат государству, а государство – людям, где Россия вновь, как в конце XIX века, становится страной безграничных возможностей. Тем более что исторический опыт Запада нам четко демонстрирует – модернизационные процессы только тогда бывают бескровными, когда во главе их стоят консервативные партии, способные консолидировать элиты. Пожалуй, самый яркий пример – четыре срока Франклина Делано Рузвельта, человека, который стоял во главе цивилизационного сдвига в США. Приняв страну, истощенную Великой депрессией, он привел ее к статусу супердержавы, избежав социальной революции и ломки всей системы, которая грозила Штатам в 30-е. Консерваторы были основной силой, создавшей новую европейскую общность после войны, в тяжелейших условиях разрухи и взаимной ненависти бывших противников. Так что сегодняшняя задача модернизации России на фоне тех событий совсем не кажется невыполнимой.
