Четвертый энергетический коридор

На прошлой неделе, 14–15 января, в Батуми предполагался энергетический саммит с участием глав Грузии, Азербайджана, Польши, Литвы, Латвии, Украины, представителей Туркменистана и Казахстана. Центральная его тема – ослабление энергозависимости от России и возможность поставки каспийских энергоносителей в Западную Европу, минуя нашу страну.

Речь идет о развитии так называемого четвертого Южного энергетического коридора (как альтернативы поставкам газа в ЕС из России, Норвегии и Северной Африки), основу которого должен создать многострадальный проект Nabucco по транспортировке каспийского газа в Европу. Удивительно, как даже в кризис участники встречи сохраняют живой интерес исключительно к проблемным проектам.

Неопределенности с тем, где взять более 30 млрд. куб. м газа для заполнения этой трубы, за последний год многократно возросли. Последние заявления RWE оставляют для Nabucco три ресурсных источника – Азербайджан, Туркмению и Северный Ирак. Последнее даже комментировать неловко. Азербайджан с января нынешнего года к двум своим прежним экспортным направлениям – в Турцию и Грузию – добавил Иран и Россию. При этом поставки в Россию практически не требуют инвестиций в газотранспортные мощности, что вместе с «открытой верхней планкой» закупок делает это направление экспорта для Азербайджана наиболее привлекательным.

Что касается Туркменистана, то представляется, что ему сейчас совсем не до Nabucco. С сокращением экспорта в минувшем году Туркмения резко снизила добычу и законсервировала около 150 скважин – так что теперь в первую очередь необходимо восстановить прежний объем добычи. Большинство экспертов сходятся в том, что на уровень 2008 года она вернется не раньше 2013-го. Напомним, что эта страна уже оказывалась в подобной ситуации в начале 90-х, после чего прежние объемы добычи не были восстановлены.

С открытием газопровода в Китай Туркмения становится тесно привязана к этой стране, куда в течение 30 лет будет ежегодно поставляться 30 млрд. куб. м по новому газопроводу. Китайский вектор обозначен не только новой трубой, но и изрядными обязательствами по кредитам (целевой кредит только на освоение Южного Иолотаня составляет 4 млрд. долл.).

Поставки туркменского газа в Китай не представляют серьезной опасности для России. Напротив, их можно рассматривать как положительный фактор, прежде всего потому, что они идут не на европейский рынок и соответственно не создают на нем конкуренцию российскому газу. Будучи направлены на менее доходный, чем европейский, рынок, туркменские поставки можно рассматривать как своего рода подготовку почвы для масштабного сотрудничества России и Китая в газовой сфере, в ходе которого китайская сторона, не имеющая пока практического опыта в международной торговле газом, этот опыт приобретет.

Последней точкой в распределении экспортных потоков Туркменистана стало возобновление поставок в Россию. Изменения, внесенные в российско-туркменский газовый контракт, практически не оставляют у Ашхабада ресурсов для проекта Nabucco. Нет никаких сомнений, что при подписании соглашений и Россия, и Туркменистан понимали это и осознанно шли на такое совместное решение.

Учитывая, что экспортных контрактов по существующим газопроводам (!) у Туркменистана на 80–90 млрд., плюс внутренний рынок требует около 20 – итого туркменская добыча должна превысить 100 млрд. куб. м. По заявлениям туркменской стороны, эта планка может быть легко перекрыта, но за последние 15 лет не был достигнут даже уровень 1991 года – 76 млрд. куб. м, – не говоря уже о его превышении. Таким образом, места для новых крупных контрактеров на туркменском рынке нет.

Казалось бы, одна эта очевидная арифметика должна бы покончить с бесконечным обсуждением перспектив Nabucco, даже не прибегая к таким аргументам, как отсутствие финансирования или нерешенный статус Каспия, делающий тему строительства Транскаспийского газопровода для поставок из Туркменистана юридически неразрешимой...

Но на фоне страстного желания обойти Россию все эти доводы меркнут, хотя очевидно, что создание Южного энергетического коридора без участия России несет очень высокие риски. Зато становится понятно, почему вместо представительной встречи глав и премьеров десяти государств саммит в Батуми превратился, по сути, в экспертный круглый стол без серьезных результатов, как, впрочем, и предыдущие пять встреч подобного формата.