Судьба левой идеи: угасание или триумф?

Экономический кризис привел к очевидному полевению масс, и это может сказаться на политической жизни в целом ряде европейских стран.
Фото Reuters

Мир третий год живет в условиях мирового экономического кризиса. В ряде стран он накладывается на кризисные явления в политической системе. Мало кто спорит с тем, что этот кризис – кризис неолиберальной модели развития. В результате повсеместно приходит осознание необходимости рыночного регулирования, возрождается интерес к понятиям справедливости, солидарности, социальной ответственности и сплоченности. Происходит это и в России, хотя левые и левоцентристские партии здесь уже слишком слабы или пока слишком слабы, чтобы претендовать на власть.

Казалось бы, нет более подходящего момента, чем мировой экономический кризис, для выдвижения на первый план левых сил. Так произошло в США, при всей специфике Демократической партии как левоцентристской. В Европе у власти в качестве единолично правящих или в качестве членов правящих коалиций находятся немало партий, как социал-демократических, так и социалистических, и даже коммунистической (в Испании, Австрии, на Кипре, в Румынии, Греции, Португалии, Словении, Словакии). Не забудем и о том, что помимо Европы у власти левые стоят в большинстве государств Латинской Америки, по которой в последнее десятилетие прокатилась левая волна. Довольно трудно всерьез говорить о кризисе левой мысли в Китае. И все же, безусловно, в Европе проблемы у левых есть.

Посмотрим на Великобританию. В 1970-е годы британская рыночная модель развития оказалась чрезмерно зарегулированной и неэффективной. Ответом на это стал неоконсерватизм в обличье тэтчеризма. В 2000-е годы гипертрофированное развитие произошло уже со свободно-рыночными началами в британской модели развития. На этот раз логично было бы ожидать эффективного ответа со стороны левых политических сил.

Однако проблема в том, что в 1970-е годы экономические и политические циклы в Британии попали в резонанс, то есть на излете послевоенной этатистской социально-экономической модели у власти находилась левая партия, которая и была дискредитирована неудачами этой модели. В 1990-е годы очередь расплачиваться за недостатки тэтчеристской неолиберальной модели наступила для консерваторов, и к власти пришли лейбористы под лозунгом борьбы с рыночной ортодоксией.

Но, придя к власти в 1997 году, лейбористы не столько сломали эту модель, сколько скорректировали ее и придали ей второе дыхание еще на десятилетие. Конечно, они проявили себя и как левоцентристская прогрессивная сила, но не в экономической, а в социальной и в конституционной сферах. Их политика была скорее социал-либеральной, чем социал-демократической в традиционном смысле. В 2000-е годы, когда зримо обнажились недостатки свободно-рыночной модели, у власти в Британии по-прежнему находились левые. И на этот раз уже они оказались дискредитированы неудачами той модели, которая была внедрена в стране в 1980-е годы британскими правыми.

Дело в том, что помимо социально-экономических и выборных циклов существуют идейные циклы. В настоящее время на Западе, безусловно, в силу вошел левоцентристский идейный цикл. Парадокс в том, что для многих левых партий воспользоваться этим пока не удалось, так как восходящая, повышающаяся фаза их выборного цикла пришлась на вторую половину 1990-х годов и сошла на нет к середине 2000-х, а следующая левая волна придет в Европу лишь через несколько лет.

У выборных циклов есть своя логика, не менее сильная, чем логика идейных приливов и отливов. Лейбористы в Британии проиграют парламентские выборы в мае 2010 года не только потому, что они во многом ассоциируются с причинами, которые привели к кризису, но и потому, что они находятся у власти уже более 12 лет и избиратели от них просто устали. Не случись экономического кризиса, лейбористов все равно ждало бы поражение.

Хорошо, британские лейбористы проиграют по указанным причинам, но почему же в других ведущих государствах Европы правые у власти не только удержались, но и укрепили свои позиции, например, на парламентских выборах в Германии, на общеевропейских выборах в Европарламент?

Свою роль сыграло все то же невезение для левых сил с точки зрения выборных циклов. Помимо этого правые правящие партии, например, в Германии, Франции, для спасения своих экономик быстро перешли к массированному использованию ими же в прошлом отвергнутых кейнсианских методов рыночного регулирования, тем самым перехватив у левых сил инициативу. Также в отличие от США и Англии в большинстве европейских стран правые партии никогда не отклонялись так далеко в сторону неолиберализма, здесь не было своих Тэтчер и Рейганов. Здесь не произошло такого разрыва с эпохой послевоенного межпартийного консенсуса, как после 1979 года в Великобритании. Поэтому европейские избиратели не воспринимают политику левых и правых как альтернативную, а если так, то в трудное время и не стремятся «менять коней на переправе», придерживаясь мнения – «стабильность прежде всего».

Конечно, автоматически данная ситуация не приведет к новой левой волне в Европе. Поэтому левым партиям, в России в том числе, надо занимать наступательную позицию, доказывать избирателям, что именно они, а не правые, являются убежденными противниками неолиберальной модели и глашатаями идей социальной справедливости, быть готовыми к тому, что скоро произойдет откат в политике правых, особенно неолибералов, и те самые правые партии, которые сейчас проводят в жизнь левоцентристские идеи, после затухания кризиса постараются вернуться к «бизнесу как обычно».

Как хочется верить в то, что кризис сподвигнет и нашу страну на отказ от неолиберальных фантомов и статья российской Конституции, провозглашающая РФ «социальным государством», перестанет быть насмешкой над реальностью.