Андрей Ваганов Студенты МГУ имени М.В.Ломоносова начали в Живом Журнале сбор подписей под открытым письмом ректору университета Виктору Садовничему. Они просят его отказаться от идеи строительства православной часовни на территории университета.
Дело в том, что еще в январе к ректору с идеей возведения православной часовни обратились некоторые сотрудники МГУ, в том числе деканы 11 факультетов. «Важно создать условия, чтобы голос Русской православной церкви достиг университетской молодежи», – считает интеллектуальная элита ведущего вуза страны. А недавно с просьбой поддержать обращение университетской элиты обратился к Садовничему и глава РПЦ Кирилл. Предстоятель Русской православной церкви написал академику Виктору Садовничему письмо с просьбой поддержать идею строительства часовни Святых Кирилла и Мефодия на территории университета.
Логика возмутившихся против этого проекта студентов понятна: светский характер вуза, присутствие среди учащихся МГУ представителей разных религий, а не только православия, необходимость прививать студентам плюралистический взгляд на мир...
С деканами и сотрудниками университета, призывающими построить православную часовню, тоже все более или менее понятно: в лучшем случае – это интеллектуальная капитуляция; в худшем – интеллектуальная нечистоплотность, политическая спекуляция. Но, что бы это ни было, это уже модно.
В прошлом году, например, 4 марта, накануне визита в Московский инженерно-физический институт Патриарха Кирилла ректор Михаил Стриханов и ученый совет МИФИ решили убрать из внутреннего дворика университетского городка памятник «МИФИческому студенту», заменив его большим православным крестом.
По иронии судьбы, в год 300-летия со дня рождения Михаила Васильевича Ломоносова на его родине, в архангельском Северном государственном медицинском университете (СГМУ), создан общественный факультет ментального здоровья. Соответствующее решение было принято в марте нынешнего года на заседании ученого совета СГМУ. В состав нового факультета вошли пять отделений, в том числе православной медицины; защиты общественного здоровья и противостояния социальным недугам; православной психологии и психотерапии. «Созданный факультет призван аккумулировать мультидисциплинарные подходы к духовно-нравственному воспитанию в рамках православия, направленному на укрепление семейных ценностей и формирование общественного сознания студентов», – поясняется в пресс-релизе СГМУ.
В принципе Патриарх Московский и всея Руси Кирилл может быть доволен – реализуется именно его логика. Ведь еще десять лет назад он, тогда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, занимающий пост председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, в своей статье в журнале «Современная Европа» (кстати, журнал Российской академии наук) настаивал: «Невозможно оставаться христианином за дверью собственного дома, в кругу семьи или в уединении своей кельи и переставать быть им, поднимаясь на профессорскую кафедру, говоря перед телевизионной камерой, голосуя в парламенте или приступая к научному эксперименту <┘>. Ибо верующий не может исключить из духовно-нравственного контекста своей жизни профессиональные или научные интересы, политическую, экономическую, социальную деятельность, работу в средствах массовой информации и так далее».
В последние годы советской власти к верующим относили себя не более 10–11% населения СССР. По результатам социологических опросов (2006 год) – зеркальная картина: уже 72% россиян назвали себя приверженцами православной веры и только 13% – атеисты. Так что рост христианской духовности в России явно налицо. По крайней мере в среде университетской элиты, как следует из приведенных выше примеров, – настоящий «православный ренессанс». Другой вопрос – какой православный захочет, чтобы его лечащим врачом был человек с дипломом об окончании факультета ментального здоровья (отделение православной медицины).
Опять же другой вопрос: почему при таком росте православной духовности в стране, российских изобретений, коммерциализированных на мировом рынке, всего 0,2%? Это в пять раз меньше, чем в среднем по всем странам. Для сравнения: коммерциализация изобретений в Израиле в три раза выше, чем в среднем в мире.
Кстати, и кросс-культурные социологические исследования не подтверждают гипотезу о том, что высокий уровень религиозности населения способствует благополучию общества. В 2009 году американский аналитик Грегори Пол сравнил данные по 17 самым благополучным и процветающим государствам «первого мира» с населением около 4 млн. человек или более. Для оценки уровня благополучия общества использовались 25 наиболее достоверных социально-экономических показателей, в том числе: число убийств и самоубийств, детская смертность, продолжительность жизни, частота заболеваний гонореей и сифилисом, число абортов среди несовершеннолетних, число родов в возрасте 15–17 лет, число бракосочетаний и разводов, потребление алкоголя, уровень удовлетворенности жизнью, доход на душу населения, уровень имущественного неравенства, бедности, коррупции, безработицы и другие.
Основной вывод: обнаружена сильная и статистически достоверная положительная корреляция между благополучием общества и уровнем его «светскости». Мало того, сильная положительная связь обнаружилась, например, между религиозностью населения и детской смертностью. То есть чем выше комплексный показатель религиозности населения, тем выше и показатели детской смертности (см. Evolutionary Psychology. 2009. V. 7(3). P. 398–441).
Может быть, все-таки полезнее для здоровья общества – чистота жанров: свободное функционирование религиозных институтов и свобода светских вузов от религии? Иначе непонятно, почему высокая духовность не коррелирует с показателями социально-экономического развития России.
