Михаил Делягин Человек не может жить без сверхзадачи. Насильственное лишение страны объединяющей идеологии привело к разрушающему ее религиозному возрождению, и сохранившаяся советская модель отношений государства к конфессиям не приспособлена к нему.
Стоит вспомнить передачу церкви школ, музеев и детских садов, храмов «шаговой доступности» и мечетей (стихийный митинг против одной из которых под неформальным лозунгом «Мы хотим остаться братьями с мусульманами» собрал в тихом Митине более 2 тыс. человек), введение в школах преподавания основ религий. Атеисты увидели в последнем мракобесие и ущемление их прав, государственно мыслящие люди – раскалывание общества, а многие верующие – покушение на чистоту веры (ибо они разумно предпочитают, чтобы их детей учил доверенный священник, а не неизвестно кто).
54% участников интернет-опросов, охвативших более 6 тыс. человек (при их понятной нерепрезентативности), полагают: церкви должны быть «полностью отделены от государства и быть равноправными с другими общественными организациями».
27% высказались за контроль государства: 15% – за советскую модель, при которой «церковь формально независима от государства, но на деле жестко контролируется им», по 6% – за жизнь церкви в качестве части департамента Минюста (как после Петра I) и за отделенность церкви от государства при праве последнего запрещать священнику проповедовать.
10% опрошенных поддерживают контроль церкви над государством: 7% – моральный и 3% – непосредственный.
Увы, стремление общества, выражаемое формулой «церковь отделена от государства, а школа от церкви», не имеет отношения к реальности.
Сегодня церкви являются отнюдь не «обычными» некоммерческими организациями: они не подлежат части регулирования в этом качестве, в определенной степени неподсудны гражданскому суду, не платят налогов и, в общем, не несут ответственности перед обществом, к которому принадлежат.
Религиозная жизнь в той степени, в которой она влияет на общество, требует госрегулирования так же, как и остальные сферы жизни общества.
Но прямая реализация устремлений общества по независимости церквей от государства (включая их независимость от госпомощи) представляется нарушением традиций.
Ведь православие, например, по самой своей природе срощено с русской государственностью, а исторически во многом творило ее. Ислам также выполнял многие функции государства (например, судебные).
Близость к государству должна сопровождаться и встречными обязательствами, важными для сохранения целостности общества.
Для государства, осознающего эти проблемы, разумно предложить конфессиям и отдельным общинам, являющимися основой всякой церкви, сделать выбор между независимостью и свободой от общества в лице государства и симфонией с ним.
Независимая от государства церковь или община должна быть обычной некоммерческой организацией, платящей налоги с хозяйственной деятельности и имущества, отчитывающейся перед Минюстом и при получении иностранной помощи подпадающей под норму об «иностранных агентах».
Для церквей или общин, по тем или иным причинам считающих отделенность от государства неприемлемой для себя, должен быть предусмотрен путь симфонии с ним.
Светский характер государства, единственно возможный в многоконфессиональной стране, а также преобладание православия и ислама заставляют обращаться к опыту соответствующих светских государств.
Наиболее интересен опыт Греции и Турции: ненавидящие друг друга, они создали схожие механизмы взаимодействия церкви и государства.
Церковь не платит налогов за хозяйственную деятельность, связанную со священнослужением, и во многом выведена из стандартного «светского» регулирования. Священники как «пастыри душ» получают зарплату от государства, а не вынуждены «жить с прихода», в депрессивных районах напоминая порой голодающих учителей 90-х, а в богатых – олигархов.
Но деятельность священников – вплоть до содержания проповедей – контролируется государством, которое может запретить им служение вне своей семьи, а при нарушении запрета – посадить в тюрьму.
Церковь, находящаяся в симфонии с государством, обладает по отношению к обществу не только правами и духовными обязанностями, но и обязанностями светскими, объективно порождаемыми не ее духовной сущностью, но ее неотторжимой от нее сущностью как организации, действующей в обществе и влияющей на него. Эти обязанности – пока государство выполняет свои обязанности перед ней – обеспечивают эффективное выполнение церковью ее важнейшей общественной функции стабилизатора общества.
Чтобы избежать загнивания церквей (а признаки этого видны в том, как страшно, например, проигрывает РПЦ конкуренцию исламу и протестантам), нужна разумная конкуренция, которую обеспечат независимые церкви и общины. Последние должны иметь право свободно переходить от одной церкви к другой со всем имуществом, необходимым для «отправления культа».
Дарья Гармоненко