Станислав Варыханов
Фото Reuters
Не так давно премьер-министр Дмитрий Медведев назвал денежный эквивалент присоединения Крыма. Целевая программа будет стоить 708 млрд руб. Медведев подчеркнул, что цифры огромные. Хочется верить, что заботу ощутят на себе не только элиты двух новых субъектов РФ, но и весь многонациональный крымский народ, сделавший в прошлом году исторический выбор. Однако во внешнем мире российская принадлежность Крыма остается поводом для давления на нас, от которого невозможно отмахнуться. Есть ли выход?
Одна из крупнейших в Европе социологических компаний – немецкая GfK Group – подвела итоги жизни крымчан в России. Согласно ее данным, 13% отмечают ухудшение своего материального положения. Зато 21% считает, что оно за год «значительно улучшилось», 30% – «просто улучшилось», 35% – «осталось прежним». Исследование показало, что 82% жителей Крыма и сегодня полностью одобряют присоединение к России. Еще 11% – «одобряют в основном». В общем получается 93%. При этом пострадавшими от «исторического выбора» считают себя 2% крымчан.
Прошлогодний референдум не был признан «глобальным Западом». Да и Генассамблея ООН приняла резолюцию, в которой говорится, что он не имеет законной силы. Между Россией и соседями по планете, на долю которых приходится более половины нашей внешней торговли, повисла недобрая пауза. Эта пауза может вдохновлять на медийные подвиги шапкозакидателей, но не ответственных политиков, ставящих целью не успешную карьеру на патриотической ниве и прохождение в Думу, а «сбережение народа российского», включая крымчан. Одно из последних последствий непризнания – неучастие России в сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ.
Конечно, ситуация на юго-востоке Украины временно сделала «аннексию Крыма» темой № 2. Однако рано или поздно она опять выйдет на первый план. Между тем агитационно-пропагандистский мейнстрим современной России сводится к обвинению «западных партнеров», или «геополитических оппонентов», в двойных стандартах. На этом поле не усердствует только ленивый, основания для таких обвинений действительно лежат на поверхности.
Во-первых, после Хельсинкского договора 1975 года, утвердившего нерушимость послевоенных границ, карта Восточной Европы сильно изменилась. Пределы государств вообще не являются неприкосновенными для Истории, в разные периоды она пролагает их по новым маршрутам. Крым – не исключение. Кроме того, ООН приняла на вооружение концепцию R2D «обязанность защищать» – пусть не как юридический документ, но как нравственный императив. Она предполагает возможность военного вмешательства в дела соседа, если этого требуют соображения гуманизма. Причем степень гуманизма оценивает тот игрок, который в состоянии одержать военную победу, – вспомните натовские бомбардировки Югославии. А в минувшем году мы защитили Крым от нависшей над ним угрозы гражданской смуты, не спрашивая одобрения Запада.
Большинство западных СМИ считают эту аналогию натянутой. Они подчеркивают: в результате военного вмешательства НАТО Косово не стало частью Албании и тем более США. И хотя в Европе в конце прошлого века появилось немало новых стран, которые до этого были частями более крупных государств, но с оппонентами России трудно поспорить: с 1930-х годов ни одна европейская страна не «дарила» свою территорию странам-соседям.
У британского религиозного мыслителя и писателя Гилберта Честертона есть рассказ о священнике-католике, проповедовавшем Евангелие африканским племенам. Однажды падре попытался выяснить их представления о добре и зле. Они оказались рациональными: добро – это если наши захватят деревню другого племени, победив мужчин и взяв в рабство женщин. Зло – это когда ту же операцию проделают с нами. Жители деревни были простыми людьми. Вот и российская точка зрения, вслед за африканскими туземцами Честертона, опирается на простое утверждение: то, что хорошо нам, – хорошо в принципе.
С тем, что присоединение Крыма – это хорошо, спорить непросто, можно прослыть предателем. Но давайте задумаемся, почему Западная Европа, история которой представляет собой череду бесконечных войн, в наши дни переживает рекордно долгий период мира. И трудно представить, что когда-нибудь в будущем Германия и Франция вновь сцепятся за Эльзас-Лотарингию. Или Германия затребует свои земли у Литвы (Мемель-Клайпеда). Зачем? Не разумнее ли установить безвизовый режим?
Мирное небо над Европой и экономические успехи ее государств во многом объясняются соблюдением консенсусных правил игры, которые приняла и Россия. Одним из них является процедура проведения референдума о государственном статусе территорий. Так, может быть, не стоит обвинять в заговоре против нашей страны всех без исключения ее критиков? Многие из них чистосердечно руководствуются успешным европейским опытом построения отношений, считая его универсальным. Не разумнее ли попытаться найти выход из внешне тупиковой ситуации?
Такой выход есть. Россия должна выступить инициатором проведения в Крыму и Севастополе нового референдума. Референдум должен стопроцентно соответствовать мировым стандартам, как в Шотландии или канадском Квебеке и пр. Нарушения международного права, которыми сопровождался прошлогодний референдум, объяснялись форс-мажорными обстоятельствами – государственным переворотом в Киеве. Значит, нужно провести аналогичный референдум «на ровной воде». Всем заинтересованным сторонам, включая Украину, должны быть предоставлены равные условия для агитации в течение срока подготовки к плебисциту. На протяжении всего этого срока, включая судный день голосования и вальпургиеву ночь подсчета результатов, международным наблюдателям должны быть созданы идеальные условия для работы.
Мало кто в России сомневается, что подавляющее большинство крымчан и через два года проголосует за единство с Россией. После чего наши критики потеряют формальный повод трубить об аннексии. Существует и еще один веский мотив: инициатива по проведению референдума будет моральной победой России и, возможно, путем для выхода из мирового кризиса, начавшегося на киевском майдане.
Василий Матвеев 
