Правозащитники не завизировали отчет властей России

«Мемориал» обратился в ООН в надежде изменить ситуацию в российских тюрьмах. Фото Reuters

Российские правозащитники пожаловались в Комитет ООН против пыток (КПП) на неэффективное расследование преступлений, связанных с издевательствами и насилием в местах заключения. Правоохранители чаще всего вовсе отказываются возбуждать такие дела. Эксперты в своем докладе раскритиковали и работу общественных наблюдательных комиссий (ОНК).

Еще в конце лета российские власти направили в ООН отчет об исполнении международных обязательств по борьбе с пытками и насилием в местах лишения свободы. В этом документе утверждалось, что принимаются все меры для противодействия подобным явлениям. Однако КПП запросил альтернативное мнение у российской общественности. И в самом конце года антидискриминационный центр «Мемориал» совместно с активистами ОНК прошлых созывов предоставил свой доклад. Теперь ООН предстоит решить, на самом ли деле РФ выполнила все рекомендации.

«Доклад РФ содержит неточную информацию о выполнении ею заключительных замечаний КПП ООН», – говорится в ответе правозащитников. Сами они заявили об отсутствии в стране эффективного и беспристрастного расследования пыток и жестокого обращения с заключенными. Такие жалобы, указали авторы, отклоняются еще на стадии предварительного расследования.

Эксперты оспаривают и заявление российских властей, что следственные органы оперативно реагируют на тюремные пытки. «Уделяется особое внимание рассмотрению сообщений о преступлениях с участием сотрудников уголовно-исполнительной системы» – так отмечалось в официальном ответе РФ. Однако активисты настаивают: за последние два года в стране не было эффективных независимых расследований, разве что отдельные демонстративные разбирательства. Расследования дел о пытках, по их словам, не проводятся и при получении необходимых свидетельских показаний: «Более того, в тех редких случаях, когда расследование действительно начинается, государство не гарантирует безопасности заявителям и даже создает условия, при которых потерпевшие могут быть принуждены изменить свои показания».

Эксперты привели показательный пример: один из сидельцев питерского СИЗО пожаловался сотруднику учреждения на насилие и побои со стороны сокамерника. Однако тот проигнорировал жалобу. После заявления в ОНК о бездействии данный «офицер все равно продолжал исполнять свои обязанности», пока издевательства над заключенными в изоляторе не зафиксировали на камеру. В ходе предварительного следствия, пишут общественники, на потерпевших традиционно оказывалось давление, чтобы они «признали», что сами нарисовали себе синяки пищевым красителем.

В своем докладе российское правительство указало, что оно «организовало эффективное взаимодействие с членами ОНК». Однако в альтернативном отчете делается оговорка: на практике это касается лишь тех членов комиссий, которые лояльны правительству и не критикуют действия правоохранительных органов или Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН). Остальные же общественники системно сталкиваются с «отказами в посещении определенных объектов или беседах с конкретными заключенными, отсутствием условий для конфиденциальных бесед с лицами, содержащимися под стражей, и запретом задавать определенные вопросы сопровождающим их сотрудникам».

Претензии есть к набору нынешних составов ОНК, потому что выходцы из правозащитной среды не были переизбраны в состав комиссий на прошлогодних осенних выборах, в основном туда попали бывшие силовики. Авторы отчета пояснили, что правительство установило дополнительные препоны, в частности, кандидатов обязали предоставить справку о судимости, более того, у некоторых в обход закона требовали рекомендации со стороны правоохранительных структур. «Процесс отбора был еще менее прозрачен, чем три года назад, и уже не в первый раз «Почта России» не смогла сдать документы отдельных кандидатов в срок», – заключили правозащитники.

Также они написали, что недавние поправки в закон об ОНК значительно сузили возможности для наблюдателей, но зато открыли широкие возможности для злоупотреблений со стороны силовиков. К примеру, теперь сотрудники ФСИН могут прервать беседу с заключенными, если «она выходит за рамки того, что можно обсуждать по закону». Или, к примеру, если в каком-то разговоре они увидели вмешательство в следственные действия. Говорить теперь можно строго об «обеспечении прав», в противном же случае членам ОНК запрещают встречаться с заключенными, пока «прокурор не примет решение по нарушению наблюдателями закона».

На практике же сотрудники СИЗО и колоний все чаще используют новую формулировку закона по собственному усмотрению. И она уже была использована против тех заключенных, кто пытался рассказать о пытках или избиениях. «Известно, что большинство случаев пыток – почти 80%, по данным Комитета против пыток, происходит вне стен пенитенциарных учреждений: в кабинетах следователей, в транспортных средствах правоохранительных органов, в лесу, в местах, действующих как «секретные тюрьмы» и др.», – говорится в отчете для ООН.

Бороться с пытками не помогают и видеокамеры, специально предназначенные для этого: они почему-то довольно часто ломаются или отключаются, а потом их намеренно не чинят. «Понятное дело, что отсутствие установленных и подключенных систем видеозаписи в исправительных учреждениях повышает риск того, что заключенные будут подвергаться давлению, особенно заключенные, которые ранее подавали заявления о применении пыток в правоохранительные органы», – указали правозащитники.

Описаны ими и другие злоупотребления – допустим, когда членам ОНК отказывали в возможности конфиденциально беседовать с осужденными в условиях, когда их можно было бы видеть, но не слышать, хотя это и гарантировано законом. Однако хитроумные сотрудники ФСИН опять же используют пробел в законодательстве: мол, там не уточняется, на каком именно расстоянии должен находиться тюремщик, чтобы не слышать разговора. Кроме того, членам ОНК редко разрешают фотографировать, делать видео- или аудиозаписи, а объясняется это тем, что не было предварительного уведомления.