Екатерина Трифонова
Фото Reuters
Российские власти 18 февраля продолжили давать негативные оценки решению Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) о немедленном освобождении Алексея Навального. Заметно, что если в целом это подается как факт грубого внешнего вмешательства во внутренние дела страны, то по частностям есть разногласия. Например, в Госдуме уже обсуждают последствия неисполнения указаний ЕСПЧ, а в МИДе этого и слушать не хотят. А внутриполитическую выгоду от обеспечительных мер из Страсбурга Кремль уже извлекает: получено новое доказательство враждебности Запада. Эксперты «НГ» предупреждают, что за это придется заплатить как минимум немалую сумму евро в виде компенсации Навальному.
«Решение неправомерное, оно является очень серьезной попыткой вмешательства во внутрироссийские судебные дела, что, с нашей точки зрения, является недопустимым», – еще раз суммировал общее отношение властей пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.
При этом он так же категорически заявил, что Россия «не ищет никакой конфронтации» с Европой. Или, иными словами, Кремль не ждет никаких санкций со стороны Совета Европы, а со своей стороны не намерен инициировать выхода из данной организации. Но он несколько раз обратил внимание на то, что в действиях Страсбурга видна «поспешность в принятии подобных решений и, наверное, явная ангажированность в принятии подобных решений».
В Москве считают неверными и не имеющими под собой оснований предположения о том, что Россия в случае неисполнения требования ЕСПЧ об освобождении Навального может быть исключена из СЕ, заявила, по сообщению Интерфакса, официальный представитель МИД РФ Мария Захарова. Она скорее склонна видеть в этих действиях продолжение линии США на вбивание клина между РФ и ЕС. Впрочем, многие представители власти как раз, наоборот, считают, что это евробюрократы хотят понравится новой американской администрации, а потому ужесточают риторику в адрес России под предлогом заботы о свободе Навального.
Как бы там ни было, но свой профит от нынешнего юридического скандала Кремль, похоже, получает по полной программе. Навальнисты еще раз показали, что они инструмент реализации иноземных интересов, – именно так теперь госпропаганда сможет объяснять данную ситуацию гражданам с более чем убедительными фактами на руках. Как представляется, именно в таком контексте следует рассматривать и «самопугалку», которую 18 февраля запустил вице-спикер Госдумы Петр Толстой, одновременно являющийся зампредом ПАСЕ. «Чем нам грозит отказ от исполнения решения ЕСПЧ по Навальному? Не исключаю, что в ближайшее время может быть инициирована чрезвычайная трехсторонняя процедура или начат мониторинг», – написал он в соцсетях. Имеется в виду процедура разрешения конфликта между СЕ и одним из его членов. В отношении России она уже применялась, а закончилась всего лишь лишением голоса на заседаниях ПАСЕ. Правда, потом из-за дефицита средств на свое существование СЕ от рестрикций все-таки отказался.
При этом комментаторы спора ЕСПЧ с Минюстом РФ явно разделились на две противоборствующие стороны, обусловленные политической позицией. Поэтому «НГ» спросила о сложившейся ситуации независимого эксперта по работе с ЕСПЧ – юриста-международника Антона Рыжова.На вопрос, насколько действительно редким является применение правила 39 регламента ЕСПЧ как к России, так и к другим членам СЕ, он пояснил: «Если брать весь массив жалоб, поступающих в ЕСПЧ из стран СЕ, то применение правила 39, конечно, является крайне редким. Нужно понимать, что данное правило активно применяется по строго определенным категориям дел, и уже в рамках этих категорий суд, действительно, достаточно часто предлагает государствам обеспечительные меры». Как правило, заметил Рыжов, эти меры призваны сохранить самого жалобщика до активной стадии судебных разбирательств по существу спора. А категории таких дел, в основном, касаются дел о высылке (экстрадиции) или связаны с жизнью и здоровьем заключенных под стражу.
«Кроме того, важно отметить: просить применить это правило (как и просить придать приоритет жалобе) заявители-то могут в любом деле, но далеко не во всех случаях, даже, в общем, оправданных, ЕСПЧ сразу согласится что-то указывать государству-ответчику. Скорее, судьи сначала зададут властям уточняющие вопросы, позволяющие прояснить, что происходит с заявителем, есть ли угроза безопасности его здоровью. Собственно, так ЕСПЧ поступил и в деле Навального – месяц ушел на переписку суда с правительством и заявителем, и только сейчас судьи решили применить это правило 39», - подчеркнул Рыжов. И добавил, что в его практике «людей удавалось спасти даже после первых уточняющих вопросов суда: пару раз на Северном Кавказе клиентов освобождали из плена, а, скажем, в Нижнем Новгороде переводили из переполненной камеры СИЗО в двухместную».
Вопросы о том, есть ли норма об обязательности исполнения страной обеспечительной меры – освобождение человека и есть ли последствия в случае неисполнения, эксперт прокомментировал так: «Указание ЕСПЧ обязательно настолько, насколько государство готово смириться с последствиями в связи с его неисполнением. Как правило, в таком случае европейские судьи констатируют нарушение статьи 34 Конвенции («право на подачу жалобы в ЕСПЧ»). Почему эта статья? Логика проста – согласно данной норме, государства не должны препятствовать эффективному рассмотрению жалобы в Страсбурге, а при невыполнении обеспечительной меры, как правило, теряется ключевое доказательство (а чаще всего – теряется и сама сторона процесса, так как заявитель, увы, погибает либо оказывается за пределами Совета Европы). Как отражается на государстве констатация этого нарушения Конвенции? В двух аспектах. Во-первых, увеличивается компенсация, присуждаемая пострадавшему, и иногда довольно сильно. Во-вторых, властей ждут репутационные потери – если это кого-то еще волнует, – так как такого рода нарушение является грубым (ибо зачем вообще тогда держать себя под юрисдикцией международного суда)».
Рыжов напомнил, что дел, в которых Россия не исполняла обеспечительные меры, достаточно: «И это не только печально известные случаи с Василием Алексаняном или Саидом Амировым. Это и дела заключенных Андрея Лаврова, Владимира Климова, страдавших онкологией. Это и дела целой группы мигрантов, экстрадированных, вопреки указаниям ЕСПЧ, в Узбекистан и Таджикистан, где их ждала тюрьма и пытки. Во всех этих делах Россия предпочла заплатить компенсацию, нежели облегчить участь заявителей».
А на ключевой вопрос – надо ли понимать так, что весь спор о том, относится ли правило 39 к Навальному или нет, основывается на одном пункте – причастно ли государство к его отравлению и был ли вообще такой факт, Рыжов пояснил: существо жалобы Навального на данном этапе страсбургских судей не интересуют. «ЕСПЧ специально указывает на это в своем решении, подчеркивая, что предлагаемые обеспечительные меры никоим образом не должны предрешать суть спора. Логика такова – заявитель утверждает (и предоставил определенные доказательства этому), что почти умер от отравления химическим веществом, а власти не проводят по данному факту эффективного расследования (и они действительно его не проводят, ведь уголовное дело даже не возбуждено). Таким образом, попав в заключение, заявитель имеет реальные опасения за свою жизнь и здоровье и подчеркивает, что просто может не дожить до следующей стадии разбирательств (которые в ЕСПЧ, как мы знаем, весьма длительные). Поэтому Страсбург и предлагает Навального освободить», - разъяснил ситуацию эксперт.
За происходящим следили и общественно-политические Telegram-каналы. «Письмо ЕСПЧ адвокатам Навального (даже не заявление самого суда) вызвало целый залп резких высказываний официальных лиц РФ, причём в этом ряду заявление от имени МИД выделяется именно своей недипломатичностью. Любопытно, что все эти громкие слова раздались по поводу решения ЕСПЧ, заведомо не имеющего практического значения», - пишут, например, авторы канала «Мюсли вслух».
«Навальный сообщил, что его поставили на учет как склонного к побегу», - сообщил в своем канале главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов.
комментарии(0)