Правоохранительное лобби выступит против уголовных проступков

Вячеслав Лебедев продолжает настаивать на изменении Уголовного кодекса. Фото со страницы Верховного суда РФ в Flickr

Правительство настаивает на том, чтобы, по сути, переработать законопроект Верховного суда (ВС), который предлагает считать часть небольших преступлений уголовными проступками. Показательно, что в течение недели в Госдуме над этим документом так и не начата даже формальная работа. Похоже, может повториться история трехлетней давности, когда именно упорство кабинета министров похоронило точно такую же инициативу ВС. В отзыве правительства, как бы положительном, тем не менее заметно стремление минимизировать новый вид наказания. Это требование, с одной стороны, сократить список подпадающих под него уголовных составов, а с другой – усложнить процедуру его применения. Эксперты «НГ» согласились, что определенные корректировки нужны, но более важным делом назвали необходимость переломить существующий обвинительный крен правосудия. Проект ВС этому мог бы помочь, но против него скорее всего выступит консолидированное правоохранительное лобби.

Напомним, что ВС внес в Госдуму законопроект об уголовном проступке 15 февраля. Новый вид наказания рассматривается как некое промежуточное звено между административной и уголовной ответственностью. К данной категории ВС предлагает отнести дела небольшой и средней тяжести, за которые не предусмотрено наказание в виде лишения свободы, в том числе в сфере экономики, «которые совершены впервые и не связаны с применением насилия». По замыслу ВС, такие «проступники» смогут отделываться судебными штрафами, общественными или частично оплачиваемыми работами.

Одновременно с документами за подписью председателя ВС РФ Вячеслава Лебедева в Госдуму поступил отзыв правительства, приветствовавший новое предложение о гуманизации уголовного законодательства. И вот уже несколько дней нижняя палата не исполнила даже минимальных законотворческих формальностей – например, нет решения о соответствии законопроекта нормам Конституции, а без этого не может быть начато даже предварительное обсуждение. Это еще более показательно в связи с тем, что сам ВС направил инициативу о введении уголовного проступка уже после всероссийского совещания судей, на котором выступил президент Владимир Путин.

При этом в своей речи глава государства как раз и подчеркнул особую важность того, что «самые прогрессивные, самые актуальные инициативы рождаются именно в судейском сообществе». Таким образом, считает Путин, судебная система РФ опровергает тезис о том, что реформирование изнутри не является эффективным. Воздал президент должное и инициативам по гуманизации правосудия страны, решениям судей по проблемам социальной и трудовой сфер. Короче говоря, деятельность структур Лебедева получила высочайшее одобрение. Явно вдохновленный этим ВС и направил в Госдуму свой законопроект об уголовном проступке, хотя к тому времени имел на руках правительственное мнение, которое, по сути дела, не одобряло это предложение суда.

Напомним, что Лебедев заговорил о перспективах такого института еще в 2016-м, обозначив их так: «Это не преступление, но ответственность за него должна быть строже административного наказания». Соответствующий проект был внесен в 2018 году – и был быстро заморожен как раз в результате критики со стороны правительства, которое посчитало идею «нецелесообразной».

В этот раз кабмин как бы поддерживает проект ВС в виде некой концепции, но не до конца. Например, одновременно указывается, что текст необходимо серьезно доработать. В отзыве упоминаются «многочисленные юридико-технические недостатки законопроекта». А также, как и в прошлый раз, правительство не согласно с отнесением к уголовному проступку целого ряда составов – от преступлений против правосудия до уклонения от налогов. Есть в документе и принципиальный упрек: «Уголовный проступок рассматривается не в качестве самостоятельного уголовно наказуемого деяния, отличающегося от преступлений по степени общественной опасности, а определяется на основании формальных признаков». И такой подход, дескать, «противоречит принятым в УК основам классификации преступных деяний, а также понятию преступления». Смущает исполнительную власть неизбежность дополнительных бюджетных ассигнований и увеличение штатной численности учреждений и органов УИС. Кстати, ВС в своем обосновании специально указывает, что разработанная им схема позволит без этого обойтись.

Как пояснил «НГ» партнер КА Pen & Paper Вадим Клювгант, учитывая «многолетнюю сверхрепрессивную уголовную и пенализационную политику», «законодательные инициативы, направленные на гуманизацию этой сферы, несомненно, заслуживают принципиальной поддержки». Реализация инициативы ВС избавила бы большое количество людей не только от бессмысленного нахождения в колониях, но и от негативных юридических и социально-психологических последствий судимости. Однако, по словам Клювганта, есть проблема: дефектная реализация хорошей идеи может ее дискредитировать. И тогда, во-первых, благие цели не будут достигнуты, во-вторых, это даст оппонентам, то есть сторонникам сохранения репрессивной политики, реальные поводы для критики и противодействия. Поэтому введение в закон категории уголовного проступка – это идея доктринального уровня, ее реализация требует глубины теоретической проработки и качества юридической техники. Такое достигается только с привлечением независимых экспертов из числа ученых и практиков, что, кстати, «является обязательным требованием технологии законодательной деятельности».

Игнорирование данного требования приводит, в частности, к тому, что теперь законопроект ВС критикуется со стороны не только одного правительства, но и экспертного сообщества. Например, за отсутствие четкой концепции отграничения уголовного проступка от административного правонарушения с одной стороны, и от преступления – с другой. Критикую этот проект ВС и за эклектичный подход, подмену общих, прозрачных и научно обоснованных оснований выделения уголовного проступка неким перечнем деяний. Сомнения вызывает и множественность однородных наказаний за преступления и уголовные проступки в виде различных видов работ с крайне размытыми границами между ними.

Проблемы, по словам Клювганта, будут и в правоприменении: нетрудно представить, как будет использоваться возможность «уйти» в категорию уголовного проступка, признав вину в несовершенном преступлении и возместив не причиненный в действительности ущерб. Появится еще одна возможность для произвола и злоупотреблений. «Но это общая проблема для всех видов уголовного преследования, а зачастую и привлечения к административной ответственности. Ее решение – отдельная глобальная задача, требующая не только законодательных решений, но и сильной политической воли, признаков наличия которой пока не обнаруживается», – подытожил эксперт.

Советник Федеральной палаты адвокатов Евгений Рубинштейн считает, что «введение института уголовного проступка актуально в настоящий исторический период, характеризующийся повышенной карательной составляющей уголовного судопроизводства». Последствием должно стать существенное снижение количества впервые осужденных за преступления небольшой и средней тяжести, а главное, что при этом «без процедуры клеймения, то есть судимости». Но на таких граждан государство все же окажет профилактическое воздействие в виде процедуры привлечения к уголовной ответственности и применения мер уголовно-правового воздействия. По подсчетам эксперта, изменения могут затронуть половину из общего числа привлекаемых сейчас к уголовной ответственности.

Институт уголовного проступка, уверен Рубинштейн, может посодействовать изменению обвинительного крена при рассмотрении уголовных дел судами. Поскольку оправдание на фоне применения иных мер уголовно-правового воздействия уже не будет выглядеть как решение, существенно выбивающееся из общей практики. Что же касается сложностей, которые скорее всего возникнут с прохождением этого законопроекта, то они имеют различные основания. С одной стороны, введение нового вида неправомерного поведения разрушает классическое для современных российских юристов деление общественно опасных деяний на преступления и правонарушения. А все новое и неизвестное всегда приводит к отторжению и непониманию. С другой стороны, введение уголовного проступка снизит статистические показатели работы правоохранительных органов, что вызывает у них некоторые опасения. Одновременно силовые структуры теряют отдельные инструменты воздействия на граждан и бизнес. Это всегда крайне болезненно воспринимается, поэтому «влияние лобби силовых структур нельзя сбрасывать со счетов».

Рубинштейн также напомнил, что первый вариант законопроекта ВС не имел понятного обоснования необходимости его принятия. Сегодняшний вариант учел большинство прежних замечаний правительства, хотя появились и новые, кстати, в части процессуальных моментов вполне справедливые. Однако недостатки легко устранимы в ходе законодательной работы, главное, заметил эксперт, чтобы законодатели сохранили концептуальные основы и «не ограничили применение уголовного проступка излишней нормативной регламентацией». 

Если анализировать законопроект ВС и отзыв правительства, то можно заметить, что между ними нет спора о необходимости введения такого института. Есть общий курс на гуманизацию уголовного права и на снижение репрессивности уголовного законодательства, сказала «НГ» адвокат, член Ассоциации юристов России Ольга Евстропова. То есть стороны не сошлись в некоторых юридико-технических моментах, а значит, разногласия не носят неразрешимого характера. Она также напомнила, что попытки ввести такое понятие в уголовное законодательство предпринимаются давно. «Но опять же и по первому законопроекту не было высказано такой позиции, что такой институт вообще не нужен. Полагаю, что противоречия вполне могут быть разрешены». Евстропова считает, что сейчас сложно сказать, какого количества обвиняемых могут коснуться эти изменения, поскольку в процессе согласования проекта часть статей, возможно, будет исключена. Эксперт пояснила нерешительность властей по принятию данной новации тем, что у кабмина есть опасения по поводу коллизий в правоприменительной деятельности. «Предлагаемая редакция законопроекта может увеличить срок производства по уголовному делу в нарушение принципа разумного срока уголовного судопроизводства, снизить эффективность уголовного преследования из-за повышения вероятности невосполнимой утраты доказательств, а также повлечь истечение или значительное сокращение сроков давности», – подтвердила она аргументы правительства из его отзыва. Евстропова убеждена, что в конечном итоге будет найден компромиссный вариант – и в любом случае «на обвиняемых введение такого института скажется положительно».