Тюрьмы не должны быть пыточными камерами

Руководитель ФСИН Александр Калашников (слева в центре) объяснился с правозащитниками в присутствии сенаторов. Фото с сайта www.council.gov.ru

В Совете Федерации (СФ) прошел круглый стол, посвященный истязаниям заключенных в пенитенциарной системе. Толчком к обсуждению стали массовые пытки заключенных в иркутских колониях и СИЗО. Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) сообщила, что вопросы применения физической силы в ведомстве теперь взяты на особый контроль. Однако правозащитники считают, что ситуацию не исправить, пока не последуют реальные уголовные наказания для тюремщиков-садистов и не будут устранены оперативные управления, дорабатывающие за следствием.

По словам главы ФСИН Александра Калашникова, вопрос о недопустимости жестокого или иного унижающего человеческое достоинство обращения с заключенными взят «на особый контроль». Он указал, что в Иркутск еще полтора месяца назад вылетела большая комиссия из Москвы, которая должна дать объективную оценку произошедшим событиям. За это время возбуждено восемь уголовных дел. Опрошено более тысячи человек, установлены 75 потерпевших и около 90 очевидцев, 41 лицо, причастное к совершению насилия, рассказал Калашников, пообещав, что расследование будет проводиться «до полной декриминализации обстановки».

В российских регионах появились спецкомиссии, которые изучают каждый случай применения силы, просматривают видеозаписи. Федеральная служба исполнения наказаний образцово выполняет свою работу, сталкиваясь с информацией о пытках в российских колониях. Об этом заявил глава Совета по правам человека при президенте РФ Валерий Фадеев. По его словам, ФСИН не скрывает данные правонарушения и привлекает виновных к ответственности, что говорит об открытости службы и готовности бороться с недоразумениями в этой области. Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова предложила подследственность по пыткам вывести с территориального на окружной или даже федеральный уровень, чтобы проверке «не мешал человеческий фактор».

Многие участники обсуждения говорили о необходимости принять отдельную статью о пытках. «Это, безусловно, нужно делать», – заявил глава «Комитета против пыток» Игорь Каляпин. Однако он считает, что без специального органа, который будет проводить эффективные расследования, норма, так же как и сегодняшние (например, ст. 286 УК «Превышение должностных полномочий») окажется неработоспособной. «Сейчас мы имеем лишь бездействие и откровенный саботаж со стороны Следственного комитета», – подчеркнул правозащитник.

Еще одна тема была посвящена законопроекту, запрещающему клетки в судах. Этот законопроект, несмотря на поддержку правительства, четвертый год лежит в Госдуме без движения. Поскольку на демонтаж этих конструкций потребуется довольно внушительная сумма – 5 млрд руб., эксперты сошлись во мнении: «Пусть стоят, ими просто можно не пользоваться». Одно из предложений сводилось к тому, что судьи сами могут оценить степень опасности подсудимого и решить, стоит ли помещать его в клетку.

И все же, по мнению правозащитника Льва Пономарева, говорить о гуманизации системы не приходится. В регионах, подчеркнул он, укоренилась система «современного ГУЛАГа, насилие стало обыденным инструментом взаимодействия с заключенными». Чтобы ее сломать, нужна настоящая революция. В условиях современной России это почти невозможно.

В целом, подчеркнул Пономарев, продолжается ужесточение режима, любые подвижки в сторону гуманизации – скорее исключения. Кстати, сам он видит в происходящих на глазах общественности репрессиях, показательных историях с пытками и политическую подоплеку: «Возможно, это делается сознательно, чтобы будущие политзаключенные, активисты, выходящие сегодня на улицы, видели и понимали, куда они могут попасть, если продолжат свой политический протест».

На самом же деле, продолжил правозащитник, несмотря на большую громогласную проверку в Иркутске, ее эффективность пока под вопросом: пострадавшие боятся давать показания и не хотят сотрудничать с местным следствием. «Хотя бы потому, что параллельно их обвиняют в причастности к массовым беспорядкам. И такие заключенные слабо верят, что дело, где они проходят потерпевшими, будет доведено до конца, в отличие от того, где они числятся обвиняемыми», – пояснил Пономарев. Он отметил, что ситуацию не переломить, пока «хозяевами в колониях являются силовики и оперативники». На Западе, напомнил Пономарев, тюрьма фактически находится в руках гражданских лиц.

Вопрос о необходимости реформы ФСИН и передачи части ее функций гражданской службе поднимался в Совете Федерации еще в 2018 году, сразу после обнародования видео пыток и жестоких избиений заключенных в Ярославской колонии. «Я потрясена тем случаем. Я начала смотреть это видео и выключила, не смогла… Как понять этих людей, которые коллективно жестоко избивают человека, и ни один из них не остановился?» – заявила тогда спикер СФ Валентина Матвиенко.

По словам основателя комитета против коррупции и пыток Gulagu.net Владимира Осечкина, сидельцы, подвергающиеся экзекуции за решеткой, находятся в заведомо беспомощном положении. Сейчас по ст. 286 УК «Превышение должностных полномочий» предусмотрено до 10 лет лишения свободы. Казалось бы, весомый срок, но на практике, продолжает собеседник «НГ», осужденные тюремщики получают условные либо незначительные наказания и уже через год-два выходят на свободу. Проблема в том, по мнению Осечкина, что сотрудники ФСИН не боятся нынешней уголовной ответственности, воспринимая ее как часть своей работы и естественный элемент риска, «прекрасно осознавая, что никакого реального наказания они скорее всего не понесут».

Поэтому, продолжает собеседник «НГ», важно не только вывести пытки в отдельный состав, но и приравнять их к категории особо тяжких преступлений с минимальным наказанием от 7 до 12 лет лишения свободы. Если же человек получил инвалидность, увеличить эту планку до 15 лет. За массовость предусмотреть наказание до 20 лет, а в случае смерти заключенного – вплоть до пожизненного.

Кроме того, по словам правозащитников, в СФ забыли о важности мер, направленных на госзащиту свидетелей, потерпевших и даже подозреваемых, которые заключают сделку с правосудием и готовы давать показания против других садистов. В частности, нужны спецблоки внутри СИЗО для их раздельного содержания. Осечкин, например, пояснил, что в настоящее время «десятки обвиняемых содержатся в одном изоляторе, порой в одних камерах с потерпевшими, разработчиками и свидетелями из числа других зэков. Их возят в одном автозаке на очные ставки. Понятно, что местное УФСИН с конвойной службой, с учрежденческими операми таким образом запугивает людей, готовых давать показания».

При этом Осечкин напомнил, что все предложения, которые обсуждались в СФ, на самом деле долгие годы тщетно лоббировались правозащитниками: «Они просто перечислили те инициативы, которые мы неоднократно передавали в Минюст и ФСИН и от которых сами же чиновники упорно отписывались. Мол, действующих норм вполне хватает, чтобы бороться с насилием на местах». Руководство ФСИН, полагает он, на самом деле не до конца понимает, что творится на местах.