Екатерина Трифонова
Онлайн-процессы пока необходимо объяснять исключительными обстоятельствами. Фото с сайта www.sudrf.ru
В адвокатском сообществе не оценили предложения Минюста о более широком применении видеоконференц-связи (ВКС) в уголовных процессах. Одна из основных претензий – это право судьи без спроса сторон переводить дела в онлайн-формат. ВКС несовершенна технически и юридически – бывали случаи, когда даже после обрыва связи с обвиняемым суд продолжался и выносил приговор. По мнению экспертов, ускоренная административная цифровизация нужна властям, а гражданам придется отвыкать от правосудия на принципах состязательности и гласности.
Масштабное использование системы ВКС Минюст предлагает зафиксировать в поправках в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК). Утверждается, что это направлено на оптимизацию судебной системы за счет ее цифровизации, на повышение доступности правосудия и уровня защиты прав граждан.
В ведомстве отмечают высокий спрос на удаленное правосудие, об этом, дескать, свидетельствует и статистика. Управляющий партнер юркомпании AVG Legal Алексей Гавришев подтвердил «НГ», что в целом инициатива Минюста выглядела бы положительно: во время пандемии ВКС действительно стала широко применяться для соединения исправительных учреждений с судами, но это же показало и необходимость более детального законодательного регулирования». Между тем, Гавришев указал на «крайне слабое техническое обеспечение судов для бесперебойной работы ВКС». И другие эксперты «НГ» тоже признают, что внедрение цифровых технологий в судопроизводстве – это явление скорее позитивное, например, арбитражные суды активно внедряют информационную систему «Мой арбитр», работа которой у юристов практически не вызывает нареканий хотя бы потому, что там функция онлайн-заседания в разы удобнее громоздкой системы ВКС.
В проекте Минюста вообще выявлено множество спорных моментов. К примеру, предоставление суду возможности «по собственной инициативе принять решение об участии подсудимого в суде посредством ВКС в случаях, когда имеются обстоятельства, исключающие возможность его участия в судебном заседании непосредственно». Сейчас ст. 241 УПК имеет в виду лишь «исключительные случаи», когда совпадают три обстоятельства: есть угроза безопасности участников процесса, подсудимый содержится под стражей, имеется ходатайство хотя бы одной из сторон. Понятно, что под «исключительностью» судьи или обвинение могут понимать все что угодно, вне зависимости от того, будет или нет нарушение прав обвиняемого.
«Вопрос о назначении заседания по ВКС оставляется законодателем фактически полностью на усмотрение суда – и сторона защиты практически никак на это влиять не сможет», – подтвердил «НГ» специалист в сфере правового консалтинга Нихад Касумов. «Наиболее важен вопрос о том, что это должны быть за обстоятельства, отсутствие конкретизации – это тревожный знак. Известно, что сохранение возможности для любого вольного толкования закона порождает злоупотребления со стороны лиц, применяющих этот закон. Будет ли суд указывать эти обстоятельства в своем определении?» – отметил он. Эксперт пояснил, что исходить, конечно, следует «из положительного мнения о судебной системе и ее работниках», однако закон все-таки должен быть написан так, чтобы «не открывать дорогу злым намерениям участников судопроизводства, а, наоборот, закрывать им такие пути». А иначе, нынешние обширные полномочия следственных органов вкупе с предлагаемыми изменениями правомочия суда «могут привести к тому, что адвокаты лишатся зрительного контакта со своим подзащитным, что, естественно, не является положительным явлением».
По словам партнера практики уголовно-правовой защиты бизнеса МКА «Князев и партнеры» Артема Чекоткова, сейчас на стадии судебного разбирательства с использованием ВКС допустим лишь допрос свидетеля, но законопроект Минюста закрепляет в УПК возможность полного дистанционного участия подсудимого во всех стадиях разбирательства, а также дистанционного присутствия иных лиц, вызванных в судебное заседание. Понятен замысел – это попытка преодолеть технические проблемы с доставкой обвиняемых, находящихся под стражей, срыв которой является частой причиной переноса заседаний. Между тем, напомнил эксперт, один из базовых принципов судебных разбирательств – их непосредственность, исключения должны носить точечный характер. Игнорирование данного принципа может вызвать много технических и сущностных проблем: «Например, непонятно, каким образом подсудимому будут предъявляться на обозрение письменные материалы или вещественные доказательства? Или кто будет проверять, не стоит ли за видеокамерой некто, оказывающий давление на гражданина?» И вообще непонятно, кто это такие «иные лица, вызванные в судебное заседание»: относятся ли к ним потерпевшие или, может быть, дистанционно будут участвовать гособвинители?
В законопроекте Минюста, по информации «НГ», не были учтены и многочисленные замечания Федеральной палаты адвокатов (ФПА), высказанные еще в начале года. Там, к примеру, указывали, что судебные действия, связанные со сбором и исследованием доказательств, нельзя производить в дистанционных условиях, поскольку это подрывает принцип состязательности, вызывая сомнения в результатах процессов. Или, скажем, в проект заложена возможность беспрепятственного конфиденциального общения адвоката с подсудимым, содержащимся под стражей. Но как это может быть реализовано, абсолютно не понятно.
По мнению федерального судьи в отставке Сергея Пашина, тут видно скорее «издевательство над здравым смыслом». Адвокаты и сейчас никогда не могут быть уверены, что их не прослушивают в СИЗО, так что «для наивных придумано». В целом, считает он, все корректировки делаются для удобства системы, а положение подсудимых лишь ухудшается. «Одно дело говорящая голова, которую в любой момент можно отключить от связи, другое – живой человек, который может апеллировать к публике», – заметил Пашин и напомнил, что «ЕСПЧ неоднократно говорил о важности наблюдать свидетеля в судебном разбирательстве именно для того, чтобы установить его предубежденность, враждебность и прочие свойства. А на экране много чего теряется». Короче говоря, настаивает он, судья должен общаться с живыми людьми, причем на публике, а иначе судебный процесс все больше приближается к административной процедуре. То есть работа судьи приближается к чиновничьей деятельности: главное, чтобы побыстрее закрывались дела. По его мнению, после реализации планов Минюста процесс сделается «фиктивно гласным».
И в том же русле, напомнил Пашин, руководство судебной системы сейчас инициирует и другие упрощения уголовного судопроизводства. Запланирован, в частности, отказ от оглашения полного приговора во всех уголовных процессах и составления бумажных протоколов. Дескать, полагают в Верховном суде, чтение мотивировочной части занимает слишком много времени, нужно избавить от этого судей. Ведение же протоколов заседаний в письменной форме слишком нагружает секретарей, так что и аудиопротоколов хватит. В первом случае, уверен Пашин, это делается, чтобы «народ не понимал, почему человека приговорили» и чтобы можно было вносить поправки в приговор, «если начальству что-то не понравится». Отказ от письменных протоколов тоже открывает широкий простор для фальсификаций – аудиозаписи могут размагничиваться или вообще исчезать. И нет нормы закона, которая бы в случае таких «потерь» позволяла отменить приговор из-за его непроверяемости. Безбумажное производство усложняет и подготовку жалоб, придется сперва расшифровать протокол самостоятельно. В целом, подытожил Пашин, принцип общественного контроля за деятельностью судов терпит поражение. Де-юре люди смогут, как и прежде, наблюдать за процессами, но много ли они увидят через монитор?
