Дарья Гармоненко
Патриотическую акцию воронежским коммунистам власти разрешили без проблем. Фото с сайта www.kprf.ru
В челябинских СМИ появилась информация о вызове губернатора Алексея Текслера 26 июля в облсуд по делу о сокращении числа гайд-парков. Именно он в ковидные времена подписал соответствующее постановление. Регионы вообще не спешат снимать ограничения на митинги, принятые из-за пандемии, хотя мероприятия государственного, а тем более, провластного характера разрешены – и системной оппозиции тоже. Эксперты пояснили, что запрет на уличные акции сохранится еще долго: во-первых, коронавирус никуда не делся, а во-вторых, власти нужна страховка от любых внезапных изменений в общественных настроениях.
Как следует из сообщений СМИ, еще в конце мая группа челябинцев подала иск к облправительству с требованием открыть в каждом из семи районов Челябинска свой «гайд-парк», чтобы любые публичные мероприятия можно было проводить без уведомления властей. Как отмечает один из организаторов обращения Ярослав Щербаков, «согласно позиции Конституционного суда, «гайд-парк» должен быть в каждом муниципальном образовании, а в Челябинске таких семь». Между тем по решению Текслера в настоящее время работают только два окраинных. В других же местах, подчеркивают авторы иска, «мэрия принципиально не согласовывает любое публичное мероприятие на острую тему, ссылаясь на ковид».
В связи с тем, что коварный вирус в последнее время опять активизировался, к актуальности вернулись и ковид-запреты протестных акций. Так что ответ яблочникам и коммунистам от мэрии Москвы на соответствующий запрос стал выглядеть достаточно адекватным. Напомним, что оппозиционеры были уведомлены о том, что пока Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) не подтвердила завершения пандемии, власти не отменяют режима повышенной готовности, а следовательно, и вытекающих из него ограничений. Таким образом, например, агитационная кампания кандидатов в муниципальные депутаты Москвы пройдет без кубов, одиночных пикетов, митингов и встреч с жителями.
Яблочники, конечно, возмущаются тем, что за последние несколько месяцев в столице прошла масса провластных акций. Точно таким же образом комментирует ситуацию и депутат Госдумы от КПРФ Сергей Обухов, который также обращался к мэрии. Впрочем, петербургские власти ответили оппозиционерам еще более затейливо – мол, риск заражения на митингах высок не только из-за ковида, но и чумы (см. «НГ» от 06.07.22).
В регионах же власти используют разную тактику. Так, 10 июля в Воронеже был согласован с численностью в 5 тыс. человек митинг-концерт «Zа Россию» «в поддержку спецоперации Вооруженных сил по защите народных республик Донбасса, демилитаризации и денацификации Украины». Среди выступавших выделились представители КПРФ с большим количеством красных флагов. Между тем той же КПРФ 8 июля в Костроме не согласовали вполне безобидный митинг «в защиту троллейбусов». Чиновники, правда, оговорили отказ все же не ковидом, а ранее заявленным параллельным мероприятием. Впрочем, когда коммунисты захотели выяснить, кто их опередил, то вопреки закону в этой информации им было отказано. И, конечно, в назначенный день и час на данном месте никого не было. Однако, к примеру, когда на днях в центре Москвы КПРФ вышла на митинг под видом встречи с избирателями, но главное – что против Ельцин-центра, то никто это мероприятие не разогнал, хотя заявка на него была подана ровно накануне (см. «НГ» от 03.07.22).
«НГ» решила выяснить, от чего страхуется власть, сохраняя ковид-барьер для протестов: от политических, в частности, пацифистских выступлений или все же больше от социально-экономических? Член бюро «Яблока» Григорий Гришин пояснил «НГ»: «Власть боится протестов в первую очередь пацифистских и политических. Поэтому и дает по семь лет тюрьмы за произнесение одного русского слова. Потому что в условиях спецоперации происходит закручивание гаек, пропаганда рапортует о единстве общества в поддержке власти». Он подчеркнул, что опасение по поводу экономических акций у власти опосредованное, поскольку у людей всегда возникают вопросы о причинах экономического кризиса, экономика – это проекция политики государства. «А самое страшное для власти – это требование смены этой власти. Самое главное – это сохранение самой себя. Поэтому запрет на акции протеста по любой теме будет сохраняться», – заявил яблочник.
Зампред ЦК КПРФ Дмитрий Новиков также напомнил «НГ», что в условиях спецоперации закручивание гаек было предсказуемо. «Сейчас все законодательные изменения делаются в интересах только одной политической силы – партии чиновников, которая сегодня называется ЕР. Главная цель всех этих запретов, на митинги в том числе, – это сужение политических возможностей для всех других партий и оппозиционных сил. Например, на выборах и так возможностей у оппозиции меньше, у нее нет доступа на ТВ, на предприятия для агитации, нет таких денег, чтобы массово покрыть все печатной агитацией, возможности в интернете теперь тоже законодательно ограничены. А после выборов в Госдуму стало ясно, что рейтинги партии власти снижаются, влияние же главной оппозиционной партии – КПРФ, наоборот, растет. Вот и решили ограничить главный способ расширения политического влияния – массовые уличные мероприятия», – пояснил он. При этом коммунист уверен, что спецоперация по большому счету тут и ни при чем. Ведь ранее, когда уже были ковидные ограничения, чиновники все равно искали и находили любые возможные поводы для запретов митингов, например, появились новые законы о согласовании депутатами встреч с избирателями и т.д. «Ковид уходит и приходит, также и спецоперация спецоперацией, а запреты будут сохраняться и после ее завершения. Причем совершенно неважно, будут ли это политические митинги или социально-экономические. Главное, не допустить роста популярности самой оппозиции», – подчеркнул Новиков.
Глава Политической экспертной группы Константин Калачев пояснил «НГ»: «В принципе отказ в согласовании митингов главами регионов выглядит вполне обоснованным, потому что, по официальной статистике, заболеваемость ковидом растет, ВОЗ не спешит объявлять пандемию завершенной, наоборот, говорят теперь о новой волне. Так что чисто формально придраться не к чему». При этом эксперт отмечает, что власти на разных уровнях не хотят митингов, но по своим причинам. Так регионалы в первую очередь опасаются именно политических выступлений, пусть даже и малочисленных, потому что это может быть расценено федеральным Центром как слабость. Что касается запрета акций неполитических, то все зависит от контекста. Так, власть не хочет привлечения внимания общества к проблемам, как с теми же трамваями. «Угрозы от политических акций в регионах никакой, большинство активных пацифистов разъехалось в эмиграцию. Но даже несколько человек, протестующих в центре города, выглядят как угроза в том смысле, что региональная власть предстает мягкой и не контролирует территорию, это может пойти в минус губернаторам. А вот для Кремля страшнее, конечно, социально-экономический протест, который может вдруг принять массовый характер», – сказал эксперт.
По словам эксперты, прямо свои опасения Кремль не проявляет, поскольку действительно пока предпосылок никаких нет, серьезных триггеров – тоже, безработица и рост цен в рамках, жить хотя и тяжело, но можно. «Однако власть хочет пресечь любые риски и угрозы на будущее, потому что однажды вдруг все изменится – и хотя пока запас прочности есть, но вдруг нефтяное эмбарго, кризис. И уже никто не сможет гарантировать, что все это может в один момент не приведет к Великой российской депрессии. Тем более, что социально-экономические лозунги часто приобретают политический окрас. Поэтому тотальный запрет оппозиционных акций – это страховка власти на будущее», – подчеркнул Калачев.
Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин заметил «НГ», что для власти лучше, чтобы оппозиция вообще не выходила на улицу по любым поводам. «Есть минимальные риски и в социально-экономическом, и в политическом плане, потому что выходить могут одновременно и по политическим мотивам, и по социально-экономическим. Видимо, есть желание не допустить разные протестные лозунги на улицах городов. Тем более власть уже привыкла к тому, что нет оппозиционных акций. Для чиновников удобнее, когда заранее есть повод для отказа, для верховной же власти важна картинка единства общества. А тут региональные выборы, акции – это новый раздражитель, способ агитации для любой оппозиции. Это не только митинги, но и кубы, пикеты, встречи с кандидатами, а желательно, чтобы выборная кампания была тихой, чтобы мобилизовать только свой электорат, конечно, другими способами», – подчеркнул эксперт. Правда, со спецоперацией сохранение ковид-запретов практически не связано. Для ее противников есть новые статьи УК и КоАПа, так что пацифисты-оппозиционеры уже зачастую просто опасаются протестовать. «Но у власти есть опасение, что, случись социально-экономический протест, он очень быстро перерастет в политический. Тем более, что это часто случается, а провести между ними грань непросто. Так было в февральскую революцию 1917 года, когда люди вышли требовать «хлеба», а закончилось все требованием сменить власть. Да и в конце 80-х экономические и даже экологические лозунги привели к вопросу «кто виноват» и недовольству партноменеклатурой, а затем уже и требованием смены политического режима. А сейчас любой протест по социальным вопросам может привести к спецоперации и расходах на нее. Поэтому до конца спецоперации митинги точно не разрешат. Да еще и консервативные врачи не спешат официально завершать пандемию, что позволяет обосновывать ею все запреты», – заметил Макаркин.
Игорь Селезнёв 
