Екатерина Трифонова
Защитникам могут дать прав больше, чем прокурорам, но реализация этих прав останется на усмотрение судей. Фото Елены Пальм/PhotoXPress.ru
Госдуме предстоит обсудить поправку в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) о запрете немотивированного отказа обвинения от оглашения в ходе судебных заседаний показаний потерпевших или свидетелей, не явившихся на процесс. В ряде случаев эти материалы становятся для защиты единственной попыткой доказать невиновность человека. Инициатива вроде бы выглядит разумной, однако «мотивированность» остается на усмотрение судей. Более того, раз в отношении прокуроров вводится определенная дискриминация, то нельзя исключать, что запрет на возражения пропишут и адвокатам. Они также часто выступают против письменных показаний, и особенно – перед присяжными.
Чтобы исследовать и, возможно, сделать показания неявившихся свидетелей доказательством, необходимо их огласить в суде. Сейчас как защита, так и обвинение имеют право против этого возражать, что и зафиксировано в ч. 1 ст. 281 УПК. Другое дело, что последняя сторона имеет еще и фактическую возможность добиваться от суда согласия с отказом от оглашения, например, протоколов допросов, причем не мотивируя свое ходатайство.
На практике обвинение часто отказывается от вызова в судебное заседание именно своих свидетелей, несмотря на желание адвоката их допросить. Тем самым «существенно ограничивая право подсудимого на защиту», ведь такие показания зачастую могут содержать доказательства невиновности или непричастности гражданина к инкриминируемому ему преступлению, указали в пояснительной записке авторы поправки в ст. 281 УПК – депутаты Госдумы из «Справедливой России – За правду» (СРЗП). И они напомнили, что наличие данного правового пробела еще в начале года было подтверждено заключением экспертно-консультативного совета при комитете Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству.
Таким образом, суть поправки эсэров в том, чтобы отказ гособвинителя был надлежащим образом мотивирован, в противном же случае оглашение показаний должно быть произведено при наличии предложения со стороны защиты. Депутаты приводят в пример часто встречающуюся ситуацию: в материалах уголовного дела, где человек обвиняется в убийстве, есть протокол допроса свидетеля, утверждающего, что у подозреваемого имеется алиби. Но в суд данный свидетель не приходит, так что защитник инициирует оглашение письменных показаний – этого единственного доказательства невиновности. Но обвинение без объяснения каких-либо мотивов блокирует данную возможность.
Как считает учредитель МКА «Постанюк и Партнеры» адвокат Владимир Постанюк, в данном случае речь идет о совершенствовании закона. Он подтвердил, что адвокатами, с одной стороны, и представителями гособвинения – с другой постоянно ведутся дискуссии о порядке проведения судебных заседаний с точки зрения непосредственного исследования на них имеющихся доказательств. Допрос же потерпевшего или свидетеля – это одно из основных доказательств по делу: «Адвокаты в основной своей массе возражают, говоря, что протокол, который намереваются огласить, составлен в «тиши кабинета» следователя. И всегда возникает много оснований сомневаться, что следователь добросовестно и скрупулезно записал показания». Защита же всегда настаивает, что значение имеет не только содержание протокола, но и то, как эти показания дает именно конкретный человек, что позволяет оценить их более достоверно и четко: «Эмоциональную часть протокол не передает, только живой допрос человека позволяет дать эту характеристику, что важно при оценке доказательств».
Член Ассоциации юристов России Виктория Тютюнникова напомнила «НГ», что в ходе проведения досудебного следствия у подозреваемого или обвиняемого не всегда есть возможность участия в следственных действиях с потерпевшими и свидетелями. Их показания становятся известными лишь в процессе ознакомления с материалами уголовного дела после фактического окончания досудебного следствия. Получается, что обвиняемый лишен возможности оспорить данные показания и соответственно выстроить линию своей защиты. Таким образом, остается лишь надежда на судебное следствие и возможность в ходе него реализовать свое право на защиту. Однако зачастую, подтвердила Тютюнникова, потерпевшие и свидетели не являются в суд, там оглашаются их письменные показания – и нередко только по ним суд может вынести обвинительный приговор. На сегодняшний день, по ее словам, есть и проблема так называемого приоритета гособвинителя в процессе перед защитой. Потому что, дескать, бытует неверное мнение, что прокурор, поддерживая обвинение, действует в интересах и от имени государства, в связи с чем его мнение суд должен в большей степени учитывать. Защита же на практике не рассматривается равноправным участником судопроизводства. По ее мнению, внесение законопроекта показывает «желание привести судебную систему в то правовое поле, где основополагающим будет считаться верховенство закона и соблюдение всех прав и свобод человека».
По словам юриста Criminal Defense Firm Даниила Горькова, очевидно, что внесенная законодательная инициатива направлена на устранение отдельных нарушений принципов состязательности сторон и их равенства в уголовном процессе. Недопустимость нарушения этих фундаментальных принципов уголовного процесса, напомнил он, регламентируется и в постановлении Конституционного суда РФ от 2004 года, где подтверждено, что подозреваемый, обвиняемый не обязаны доказывать свою невиновность. «Однако это не означает, что в случае отказа обвиняемого от участия в доказывании или неспособности по каким-либо причинам это осуществлять доказательства невиновности могут не устанавливаться и не исследоваться», – подчеркнул эксперт. Чтобы исследовать показания неявившихся свидетелей и придать им силу доказательства в суде, указанные показания должны быть оглашены непосредственно в судебном заседании. Действительно сложилась практика, когда обвинение немотивированно возражает против оглашения протоколов допросов, прикрывая тем самым огрехи следствия. Но ключевым вопросом, по его мнению, все же остается то, как именно суды воспользуются поправкой СРЗП в УПК, если та будет принята. «Игнорирование или же формальный подход к букве закона не сильно исправят ситуацию, а лишь создадут видимость совершенствования отечественного законодательства», – подчеркнул Горьков.
Федеральный судья в отставке Сергей Пашин сказал «НГ», что с виду это «прогрессивный законопроект», увеличивающий возможности защиты или даже создающий «благоприятствование защите». «Новации парализовали бы возможность обвинения препятствовать стороне защиты оглашать показания. Это как раз то, что направлено на укрепление гарантий прав человека», – подчеркнул он. В то же время, считает Пашин, у данного проекта есть и оборотная сторона – еще больше пострадает непосредственность судебного разбирательства. То есть суд, вместо того чтобы предпринимать активные меры к поиску свидетеля и его доставлению, станет еще чаще ограничиваться чтением бумаг, что, конечно, нехорошо, особенно при участии присяжных. Он подтвердил, что показания неявившихся свидетелей приходится зачитывать весьма часто – и главным образом это касается свидетелей именно обвинения. В то же время законопроект на самом деле оставляет решающую роль судейскому усмотрению, то есть тому, что именно человек в мантии понимает под словом «мотивированно». С учетом того, что «судья с прокурором делают общую работу, они государственные люди, то, конечно, подобная формулировка ослабляет направленность инициативы».
Так что сам по себе законопроект правильный, почему и высока вероятность, что его вообще не примут. Кроме того, полагает Пашин, остается возможность не просто нивелировать полезное действие поправки в ст. 281 УПК, но и вовсе повернуть ее против защиты. Например, во время рассмотрения проекта Госдумой во втором чтении может возникнуть вопрос: почему запрет касается только гособвинителей, не является ли это неким дискриминационным шагом? И тогда аналогичные меры предусмотрят и для адвокатов. Они, кстати, тоже могут выступать против оглашения показаний неявившихся в суд свидетелей обвинения, которых не могут сами допросить, перед тем же судом присяжных. Короче говоря, дальнейшая судьба законопроекта, как всегда, будет зависеть от направленности системы либо на расширение права обвиняемого на защиту, либо, наоборот, на сведение того на нет. Или же данная инициатива просто будет отклонена. При этом сам Пашин предполагает, что на сегодняшний день вероятнее всего как раз последние два варианта.
