Екатерина Трифонова
Президент ФПА Светлана Володина преследования адвокатов считает ситуациями чрезвычайными. Фото с сайта www.fparf.ru
О нарастающем уголовном преследовании адвокатов говорилось на XIX Научно-практической конференции Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ. Дела возбуждают не только по «типичной» для защитников статье о воспрепятствовании правосудию, но и о мошенничестве, применении насилия к представителям власти, принуждении к даче показаний. Эксперты прогнозируют усиление репресссий, при этом арсенал надуманных или сфабрикованных обвинений, похоже, будет пополняться.
Такие действия защитников, которые ранее никогда не воспринимались как серьезные правонарушения, сейчас могут стать поводом для возбуждения уголовного дела, констатировали на этой конференции ФПА. Представители Минюста РФ, которые там присутствовали, похоже, пока не готовы реагировать на данную ситуацию.
Судя по всему, тому способствует и недавний своего рода информповод, когда адвокатов, работавших с уже осужденным оппозиционером, вроде бы как раз за это и арестовали. На конференции ФПА вслед этому событию и многим другим аналогичным звучали фразы вроде такой: если адвокат и не делает ничего предосудительного, но только из-за того, что он неудобен, создаются поводы для его преследования. Статистика уже выглядит удручающей, а ведь далеко не все защитники доводят до сведения адвокатских палат нарушения силовиками своих прав.
При этом, как заявила «НГ» президент ФПА Светлана Володина, каждый случай необоснованного уголовного преследования коллег в сообществе расценивают как чрезвычайную ситуацию: «Наша обязанность – обеспечить качественную юридическую помощь и корпоративную поддержку». По ее словам, важно проанализировать причины всех случаев привлечения адвокатов к уголовной ответственности, сделать работающие выводы и соответствующие рекомендации.
Понятно, что одним из главных способов давления на адвокатов являются попытки прекращения статуса, по известному принципу «нет адвоката – нет проблемы». Но если раньше, скажем, следователи сами писали жалобы на адвокатские палаты, то теперь они вынуждают подписывать такие заявления подзащитными адвокатов, обещая тем, например, различные процессуальные поблажки. Идет преследование фактически за профессиональную деятельность, когда хищением объявляются полученные гонорары за оказание юрпомощи. Тут помимо уголовных дел стали встречаться и гражданские иски от доверителей, которые требуют вернуть деньги: дескать, не хотели, но были вынуждены обратиться к адвокату от безысходности.
В последнее время стало также «модно» обвинять защиту в разглашении данных предварительного следствия по ст. 310 Уголовного кодекса (УК). В законодательстве отсутствует понятие «тайна следствия», и понятно почему: имеющийся термин «данные расследования» включает в себя без исключения все сведения, которые собирает следствие. Получается, что «даже сам факт защиты – это уже данные», констатировали на конференции ФПА. Хотя по уму и логике «охраняться должны только те данные, которые составляют охраняемую законом тайну в соответствии с исчерпывающим перечнем». Также адвокатам нередко вменяют ст. 294 УК «Воспрепятствование правосудию», что выглядит полным нонсенсом, поскольку якобы преступной объявляется деятельность защиты по сбору доказательственной информации.
Участники конференции ФПА назвали обыск одним из самых распространенных инструментов давления на адвокатов. По закону присутствовать при нем вправе представитель от адвокатской палаты. Но, как показывает практика, даже если таковой не только присутствует, но и заносит свои замечания в протокол, потом его отказываются приглашать в суд в качестве свидетеля. А например, вице-президент АП Краснодарского края Ростислав Хмыров напомнил об обысках у адвокатов как бы в случаях, не терпящих отлагательства, когда они проводятся без предварительного судебного решения: «Они обжалуются, но суды отфутболивают адвокатов и не удовлетворяют жалобы». Он возмутился тем, что некоторые судьи рассуждают примерно так: раз при обыске присутствовал представитель палаты, следовательно, такой обыск априори нельзя считать незаконным.
И важная деталь всех подобных историй в том, что если адвоката в итоге признают виновным в умышленном преступлении, то это означает безусловную обязанность палаты лишить его статуса. Нынешние нормы не предусматривают альтернатив, к примеру, вынесения предупреждений. Как пояснил «НГ» зампред комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов и председатель комиссии Совета АП Санкт-Петербурга по защите профессиональных прав адвокатов Сергей Краузе, в случае вынесения судом обвинительного приговора за умышленное преступление Совет региональной палаты действительно прекращает статус этого адвоката. Таким образом, преступление даже небольшой тяжести позволяет «квазилегально» убрать защитника из любого дела. И подобная тенденция, по его словам, развивается по нарастающей: «Можно говорить о том, что в последнее время сложилось три основных направления для привлечения адвокатов к ответственности. Это «гонорарные» дела в широком спектре вариаций, дела об оскорблении или применении насилия в отношении представителей власти, дела о различных преступлениях против правосудия». Но, заметил Краузе, поскольку не все такие дела заканчиваются обвинительными приговорами, это вселяет осторожный оптимизм. Однако проблема в том, что адвокаты сами порой создают неопределенности, например при расчетах с доверителями. Сюда же «можно отнести случаи неэтичного поведения коллег, некорректное получение доказательств адвокатами, упоминание о наличии связей в правоохранительных органах».
Член комиссии Совета АП Ленинградской области, председатель комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Ленинградской области Евгений Тонков считает, что на конференции «состоялся вдумчивый и подробный анализ эволюции взаимоотношений силовых ведомств и адвокатского сообщества». По его мнению, система уголовного судопроизводства в последние годы существенно изменилась: признание вины вновь становится «царицей доказательств», что снижает накал уголовно-правовой репрессии и предоставляет обвиняемому надежду на мягкое наказание. Однако одновременно безнаказанность развращает следователей, прокуроров и судей, они ищут все новые способы устранения из дел адвокатов, практикующих активные методы защиты, то есть поддерживающих доверителей в трудной жизненной ситуации. «Защитник не только анализирует факты, доказательства и правовые нормы, – он методологически и психологически помогает человеку выстоять в неравном противостоянии с авторитарной юридической системой», – пояснил он.
Эксперт заметил, что тенденция к росту числа возбужденных в отношении адвокатов уголовных дел связана со многими факторами. В том числе с выходом государства из международных соглашений в сфере защиты прав человека, с ужесточением ответственности за неудачные публичные высказывания, с кристаллизацией презумпции вины в административном и уголовном судопроизводствах, с деградацией института обжалования действий должностных лиц, с растущим в силовых ведомствах нигилизмом по отношению к правам адвокатов. Как подчеркнул Тонков, из выступлений на конференции стало очевидно, что дополнительные механизмы неприкосновенности адвокатам никто не подарит, «на пыльную полку законодательного шкафа положен проект введения в УК ответственности за воспрепятствование законной деятельности адвоката». То есть институт адвокатского иммунитета превращается в «метафизический феномен с кафедры уголовного процесса». Среди обсужденных в ФПА путей защиты от противоправной активности силовых ведомств он отметил несколько ключевых. Во-первых, критический анализ деятельности правоприменителей, ущемляющих права и интересы адвокатов. В том числе это «классификация экстралегальных подходов к толкованию права на иерархический, коррупционный и волюнтаристский манер, «расколдовывание таинства» принятия решений, нарушающих права адвокатам. Во-вторых, деанонимизация лиц, нарушающих права адвокатов, выработка легальных способов закрытия для них в дальнейшем доступа в адвокатуру. Ведь в последние годы основной поток новых адвокатов формируется из следователей и прокуроров. В-третьих, это формирование у адвокатов навыков противостояния нигилизму правоприменителей, тренировка приемов «юридической самообороны без оружия». Эксперт подчеркнул, что с большой вероятностью следует ожидать усиления репрессивной активности силовых ведомств в отношении отдельных пассионарных адвокатов при сохранении абстрактной риторики об адвокатуре как институте гражданского общества.
