Екатерина Трифонова
Посетителей предупреждают, что шум помешает отправлению правосудия. Фото PhotoXPress.ru
Качество фиксации судебных заседаний остается одной из главных проблем правовой системы. И похоже, что работы под протокол избегают прежде всего судьи. Адвокаты пояснили «НГ», что письменная версия зачастую малосодержательна, в ней лишь общие фразы о ходе процесса и имена участников. Фемида то ли разучилась корректно составлять бумаги, то ли наловчилась игнорировать правила, чтобы такие якобы стенограммы потом исправлять. Фиаско потерпели и законодательные нормы об аудиопротоколировании. Высшие инстанции фактически отменили и обязательность, и доказательность этих записей. В тех, что все-таки ведутся, или не разобрать слов, или не понять, чьи они. Защита с трудом составляет жалобы, а их отклоняют, ссылаясь на техническую невозможность сличать букву с цифрой.
К бумажным протоколам прежде всего есть претензии по поводу достоверности. Например, их нередко подгоняют под приговоры задним числом, а то и просто копируют материалы из обвинительного заключения одновременно и в приговор, и в протокол. Порой в этой как бы летописи судебного заседания не найти упоминаний о доводах защиты. Однако как раз протокол, составленный в письменной форме, – это основное и обязательное средство фиксации хода и результатов судебного заседания. Аудиозапись считается вспомогательным средством и именно де-юре «не может служить основанием для отмены приговора».
При этом еще и крайне трудно разыскать и зафиксировать расхождения между поворотами судебного процесса, запечатленными на бумаге или остающимися на записи. Потому что, к примеру, не раз было замечено, что под аудиопротокол судья разражается невнятной «скороговоркой», а микрофоны начинают давать сбои или совсем не работать, часто они и вовсе отсутствуют на столах перед той или иной стороной дела. А еще обычно почти не слышно показаний эксперта, специалиста, свидетеля или иного третьего лица, поскольку их места для выступлений чаще всего и не оборудованы.
Бывает и так, что запись вроде бы ведется, но потом оказывается, что она искажена либо даже испорчена посторонними шумами вроде звуков с улицы или многоголосного эха в зале заседания.
Адвокат АП Москвы Олег Пантюшов напомнил «НГ», что, хотя в процессуальном законодательстве и предусмотрена обязательная аудиозапись процесса – то самое аудиопротоколирование, нет там указаний на то, что содержание бумажного протокола должно точно соответствовать записи. То есть последняя, по смыслу закона, выступает лишь средством, облегчающим составление документа. Поэтому-то по факту и получается, что его содержание нередко представляет собой как бы усеченную версию аудиоварианта. «А в суде часто одно слово, одна фраза может повернуть ход всего разбирательства в ином направлении, существенным образом повлияв и на итоговый акт», – подчеркнул он. Существующее положение, по его мнению, не отвечает принципам законности и ущемляет права участников процессов.
«Проблема, связанная с правильной, то есть неискаженной, фиксацией хода и результатов судебного заседания, крайне актуальна, а встречается она практически в каждом деле вне зависимости от вида судопроизводства», – пояснил «НГ» адвокат Овагим Арутюнян. Протокол – это базис всего процесса правосудия, который также и полноценное доказательство по делу. Вот потому, что проблему искажения сведений протокола никак не удавалось разрешить, в 2019 году вступили в силу изменения в УПК и ГПК: помимо бумажной стенограммы была введена и диктофонная запись. Эксперт отметил, что появление норм об обязательном аудио улучшило ситуацию, но не искоренило полностью имеющиеся нарушения. А потом «раз за разом появлялись удивительные судебные решения по данному вопросу, причем от высших судебных инстанций, которые полностью видоизменили законодательство». Так, в определении от февраля 2023 года Конституционный суд РФ указал, что отсутствие в деле аудиозаписи судебного заседания не нарушает права заявителя, поскольку протокол, выполненный в письменной форме, является основным и обязательным средством фиксации хода и результатов, а аудиозапись – дополнительным (вспомогательным).
На практике, рассказал «НГ» Арутюнян, искажение протокола выглядит примерно так: указывается, что «председательствующий сообщает участникам состав суда, говорит о том, кто секретарь, кто гособвинитель, кто защитник, разъясняет право отвода кому-либо», но в действительности не было разъяснения о праве отвода. Или, например, в протоколе указано: «Гособвинитель заявил ходатайство об оглашении показаний свидетеля N, данные на досудебной стадии. Судья выясняет мнения сторон о наличии возражений. Возражений не поступило», однако на самом деле возражения были. Искажаются и важные для стороны защиты показания свидетелей, экспертов и т.д. Искажение протокола, заявил он «НГ», происходит тогда, когда судья хочет вынести определенное решение, а реальные протокольные сведения могут этому помешать или вообще явно подтвердить незаконность принятого решения.
Как сказал «НГ» адвокат Александр Караваев, важность корректного отражения хода судебного заседания в протоколе «обусловлена в первую очередь тем, что без этого невозможно оценить законность и обоснованность принимаемых судом решений». Составление «пустых», как под копирку, протоколов наблюдается, по его словам, в судах до сих пор и довольно часто. Складывается впечатление, что составление протоколов воспринимается формальной обязанностью, относиться к которой можно спустя рукава. И до введения аудиопротоколирования все попытки защитников обратить внимание вышестоящих инстанций на несоответствие текста протокола реальному ходу заседания встречали противодействие. Скажем, записи, которые вели сами адвокаты, не приобщались к делу, им не давалось оценок по надуманным предлогам. После введения аудиозаписи хода судебного заседания эта проблема, с одной стороны, была снята, но, с другой стороны, никуда не исчезло основное: формальный подход к оценке протоколов в угоду низкому проценту отмененных вышестоящими судами решений, заметил Караваев.
Это означает, что в протоколе могут быть очень грубые несоответствия тому, что действительно происходило, так что вроде бы возникают основания для отмены оспариваемого акта. Однако «в удовлетворении ходатайства об исследовании аудиозаписи протокола заседания суд может отказать произвольно, фактически никак это не аргументируя». «Представляется, что эту ситуацию необходимо исправлять, доводы о существенных противоречиях аудиозаписи тексту протокола должны становиться предметом оценки вышестоящей инстанцией в любом случае, в силу самого заявления о таковых участником процесса», – настаивает адвокат. Более того, очевидно, что должен быть изменен сам подход к составлению протоколов. В настоящий момент его несоответствие аудиозаписи может совершенно не влиять на исход дела, что, по словам Караваева, умаляет важность требования о полном отражении в протоколе того, что действительно происходило. Так, например, суды полагают, что если на аудиозаписи имеются сведения об исследовании доказательств, но в письменном протоколе это отсутствует, то оснований для исключения этих доказательств из приговора все рпавно не имеется (определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 23 марта 2021 года № 77–726/2021). Кроме того, если в письменном протоколе отсутствуют сведения о реализации сторонами своего права на выступление в прениях, однако они следуют из аудиозаписи, то тогда это не может свидетельствовать о нарушении прав (кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 25 мая 2021 года № 77–1566/2021, кассационное определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 29 июля 2021 года по делу № 77–1677/2021). «И наконец, последнее. Важно придать аудиозаписи и письменному протоколу судебного заседания соответствующие равнозначные статусы. Представляется, что отсутствие аудиозаписи должно относиться к таким нарушениям, которые неминуемо должны влечь за собой отмену обжалуемых судебных актов», – заявил «НГ» Караваев. И пояснил, что вместо этого судебная система ввела в обиход понятие об «Акте о технической неисправности системы аудиопротоколирования», что позволяет составлять письменный протокол как угодно: «Кажется очевидным, что недоверие к протоколу судебного заседания, грубые неточности и неотражение в протоколе существенных для дела действий, реплик и их последовательности вызывает фундаментальные сомнения в объективности всего процесса. А следовательно, судебной системе следует не закрывать глаза на уже имеющиеся проблемы, а, напротив, занять открытую позицию для их искоренения».
Как пояснил «НГ» советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Евгений Рубинштейн, содержание протоколов даже после введения аудиозаписи вызывает много вопросов. Это касается и малоинформативности их содержания, и искажения показаний и мнений по процессуальным вопросам, и принятых решений. «А в уголовном процессе малоинформативность протоколов зачастую обусловлена нарушением правила о непосредственности исследования доказательств и взаимозависима с ним», – заметил эксперт. Мол, любой практикующий адвокат легко вспомнит ситуацию, когда гособвинитель в ходе представления своих доказательств сошлется на том и лист дела и не удосужится огласить его содержание, но в протоколе оно будет числиться среди исследованных доказательств. Хотя реальной непосредственности исследования доказательств не произошло, из-за того, что в протоколе они есть, ими можно обосновать выводы в приговоре или ином решении. Как считает Рубинштейн, такая «схема» выхолащивает саму суть изучения доказательств, перенося акцент с публичного судоговорения, что является незыблемым столпом судебного разбирательства, на прочтение письменного документа в тиши кабинета, а это отражение закрытых инквизиционных процессов. В итоге все это придает процедуре судебного разбирательства несправедливый и непонятный для заинтересованных лиц характер.При этом процессуальной формой исправления искаженного содержания протокола, напомнил эксперт, служит институт принесения на него замечаний. Это предусматривает две процедуры – с вызовом или без вызова сторон. В условиях аудиопротоколирования рассмотрение замечаний есть ни что иное как сравнение письменного текста с записью. При выявлении искажения должно следовать удовлетворение замечаний, но реалии таковы, что вызовы сторон для рассмотрения замечаний единичны, они остаются исключением, подчеркнул Рубинштейн. Наиболее распространенны отказы в удовлетворении замечаний, а мотивировки этого вызывают прямо-таки «тяжелое недоумение». Среди ни, например, такие – «принципиально не влияет на содержание протокола», «не изменяет его суть», «не имеет существенного значения», «не искажает показания» и т.п.
И, наконец, недооценка судами аудиопротоколов привела к такой практике, когда их отсутствие (непредставление, внезапная техническая неисправность или другие причины) несмотря на замечания вообще не влечет никаких последствий. «Аргумент вышестоящих судов в целом и КС РФ, в частности, таков, что аудиопротокол является лишь вспомогательным средством, а основной – это письменный, вообще лишает смысла процедуру принесения замечаний, позволяя откровенно фальсифицировать стенограммы судебных заседаний», – указал представитель ФПА. По его мнению, необходимо ввести такие правовые положения: в случае принесения замечаний – обязательное прослушивание аудиопротоколов с вызовом сторон и дословная фиксация услышанного, в случае несогласия – обязательное прослушивание этой части в суде апелляционной инстанции по требованию одной из сторон.
Руководитель адвокатской группы «Логард» Сергей Колосовский пояснил «НГ», что, говоря непроцессуальным языком, протокол – это некое составное доказательство, включающее в себя содержание отдельных доказательств, в частности, допросов свидетелей в суде. Очевидно, что только достоверный протокол позволяет проверить правильность судебного решения с точки зрения достоверности оценки этих доказательств. Поэтому искажение протокола – это действительно одно из существеннейших нарушений судебного процесса. По словам эксперт, искажения бывают двух видов. Первый – составление протокола не подробно, а в общих чертах, при этом степень обобщения может увеличиваться до полной бессмысленности документа. Второй вид – это умышленное внесение в протокол информации, отсутствовавшей в судебном заседании, допустим, заведомо искаженной запись показаний свидетеля. Такие случаи встречается значительно реже, тогда как «обобщение до степени абсолютной неинформативности – это весьма распространенная болезнь». И ситуацию завершает принятая при оценке подобной ситуации позиция судов всех инстанций. Она сводится к тому, что протокол фиксирует не дословное содержание показаний, а лишь общий ход судебного заседания. Из-за такой позиции вышестоящих судов достаточно сложно оспаривать недостоверность протокола при его обжаловании как составной части судебного акта, на которой этот акт и основан.
Выгодно это в первую очередь тем судьям, которые могут более поверхностно подходить к оценке доказательств, чтобы выносить решения не столько законные, сколько «правильные». Поэтому, по словам Колосовского, бороться с этим «можно и нужно»: «Во-первых, рациональными были бы законодательные изменения, например, введение автоматического стенографирования и возвращение аудиопротокола в закрытые судебные заседания. Во-вторых, в последнее десятилетие введение обязательного аудиопротоколирования и ряд позиций, высказанных КС, пошатнули веру в незыблемость протокола, если замечания на него отклонены судьей, и предоставили сторонам возможность оспаривать в вышестоящих инстанциях правильность его составления любыми доступными способами вплоть до повторного допроса свидетелей о характере ранее данных показаний. И мы просто должны каждый раз скрупулезно это делать в случаях, когда такое искажение носит существенный характер. К сожалению, не только судьи, но и участники процесса зачастую не верят в перспективу такой работы и пренебрегают ей, поэтому зачастую совершенно бессмысленные и нелепые протоколы судебных заседаний остаются неизменными и считаются законными».
Партнер КА Pen & Paper Екатерина Токарева подтвердила «НГ», что на данный момент многие письменные протоколы не выглядит особенно содержательными. Они в основном отражают явку сторон и дату следующего судебного заседания. Суды загружены настолько, что судья и его аппарат не успевают изготавливать решения или другие судебные акты в установленные законом сроки, а тем более – составлять подробные протоколы с изложением позиций сторон, которые и так уже поданы в письменном виде. Поэтому сама она не считает, что отсутствие подробных письменных протоколов при наличии аудиозаписи судебного заседания «является большой процессуальной проблемой, которую необходимо немедленно решать». «По моему опыту, в ходе судебного разбирательства сторонами устно озвучиваются ровно те же аргументы, что и в их письменных документах. Просто это делается другими словами. И редко, когда сторона заявляет что-то новое и неизвестное в последнюю минуту прений, что может изменить итог разбирательства», – пояснила Токарева.
Дарья Гармоненко 
