Екатерина Трифонова
Ассоциация юристов России изучает информацию о решениях низовых судов по возмещению морального вреда. Фото с сайта www.alrfkuban.ru
Как стало известно «НГ», Ассоциация юристов России (АЮР) проводит в регионах исследование того, в какую сумму суды оценивают сейчас страдания граждан. Предполагается выяснить, прислушались ли нижестоящие инстанции к указаниям Верховного суда (ВС) не занижать размер компенсаций. Пока складывается ощущение, что выплаты потерпевшим повышаются незначительно и точечно. Законодательством по-прежнему не отрегулирован механизм их расчета, не установлены минимальные и максимальные пределы.
В прошлом году вышли разъяснения ВС, который потребовал от судей «человечнее» подходить к назначению потерпевшим компенсаций. Эти суммы должны быть, как и прежде, разумными, но все-таки более справедливыми.
Сейчас комиссия АЮР по вопросам определения размеров компенсации морального вреда проводит в регионах аналитическое исследование «изменений в правоприменительной практике в 2023 году». Юристов и адвокатов просят пройти специальный опрос, рассказав, с какими выплатами за последний год они сталкивались в своей практике. Необходимость сбора таких сведений в комиссии АЮР объясняют «отсутствием возможности найти полную информацию в открытых источниках», потому что многие судебные акты в этой части обезличены или вовсе не опубликованы.
По словам экспертов, опрошенных «НГ», в последнее время суды стали назначать более существенные выплаты потерпевшим, но они все равно далеки от справедливости. Одна из основных проблем – это отсутствие единообразных ориентиров для определения их конкретного размера. Например, во многих западных странах действуют определенные методики расчета компенсаций, но в России с ними никак не получается определиться. Денежная составляющая схожих дел может различаться в сотни или даже тысячи раз.
Как пояснила «НГ» председатель комиссии АЮР, советник Федеральной палаты адвокатов РФ Ирина Фаст, основная задача – не столько исследовать, сколько попытаться улучшить нынешнюю практику судебных взысканий, которая характеризуется двумя проблемами: невысоким размером выплат и отсутствием единого подхода к ним. При этом она напомнила, что в 2022-м вышло важное постановление пленума ВС, которым в том числе фактически был введен запрет на незначительные компенсации и необоснованное занижение их сумм. В АЮР намерены отследить ситуацию изнутри, выявить «размеры реальных взысканий и применение судами на местах новых позиций ВС». И уже понятно, что, по словам Фаст, положение хотя и меняется к лучшему, но эти изменения не повсеместные. Например, родители, потерявшие детей во время пожара в ТРЦ «Зимняя вишня», получили по суду миллион за каждого из них, а за гибель сыновей при обрушении казарм в Омске матерям присудили по 500–600 тыс. руб., хотя это пока и не финальные решения, судебные акты проходят обжалование.
Адвокат, зампред рабочей группы Гильдии российских адвокатов по развитию бесплатной юрпомощи Ольга Власова рассказала «НГ», что, хотя ВС неоднократно обращал внимание нижестоящих судов на недопустимость произвольного снижения размера взыскиваемого морального вреда, они продолжают делать это без каких-либо доводов и объяснений. Хотя, с другой стороны, в отсутствие даже приблизительных ориентиров судьям действительно бывает сложно определиться с разумностью выплат по той или иной категории дел, но с учетом конкретных обстоятельств. Полезным и актуальным данный мониторинг она считает таковым еще и потому, что в открытом доступе отсутствует информация о размерах присужденных компенсаций, а по отдельным делам решения вообще не подлежат публикации.
Адвокат КА Pen&Paper Мария Князева подтвердила «НГ»: низкий размер присуждаемых судами сумм приводит к тому, что взыскание компенсации морального вреда не рассматривается в качестве действенного способа восстановить нарушенные права граждан. «Фактически они зачастую воспринимается в качестве «бонуса» – дополнительного способа наказать обидчика хотя бы незначительной суммой», – заметила адвокат. Причин такого положения дел много. Во-первых, «нравственные и физические страдания» – это оценочная категория, перевести их в денежную форму объективно сложно. Потому суды, как правило, и ориентируются на сложившиеся традиции: сколько принято платить за нарушение трудовых прав, сколько, например, – за причинение вреда здоровью. Это упрощает судам работу, но не вызывает у граждан ощущения справедливости решений. Во-вторых, что было прямо сформулировано самим ВС в постановлении пленума от 2022 года, вопрос о разумности присуждаемой суммы должен решаться с учетом в том числе значимости присуждаемой компенсации в сравнении со средним уровнем жизни и доходов граждан. «Необходимо признать, что на настоящий момент он таков, что суммы в размере 10–30 тыс. руб. рассматриваются судами в качестве разумных», – пояснила Князева.
Однако ВС все же указывал на невозможность произвольного снижения сумм и на необходимость выносить мотивированные решения по поводу компенсаций. «Это привело к положительной динамике, так, суды стали чаще указывать в своих актах на то, что принималось ими во внимание. И, несмотря на то что такие указания зачастую носят достаточно общий характер, они дают возможность спорить по присужденной компенсации в вышестоящих судах, доказывая, что какие-либо обстоятельства не были учтены либо были восприняты ошибочно», – подчеркнула Князева. По ее словам, сложилась примерно следующая градация присуждаемых сумм. Скажем, от 5 тыс. до 30 тыс. руб. по делам, связанным с нарушением трудовых прав, прав потребителя. 50–350 тыс. руб. по делам о причинении вреда здоровью. Более высокие размеры встречаются, когда речь идет об увечьях или смерти – от 800 тыс. до 1,5 млн руб. Однако она все-таки настаивает, что «в настоящий момент взыскиваемые суммы не могут действительно компенсировать страдания потерпевшего», тем более что механизм компенсаций призван не только удовлетворить запросы потерпевшего, но и в гражданско-правовом смысле «наказать» виновного. Тот должен осознавать, что причинение нравственных страданий потерпевшему может обойтись дорого. Но доказывание этого в судах носит достаточно специфический характер, ведь страдания не всегда оформляются документально. И хотя граждане по-прежнему нечасто обращаются, скажем, за справками к врачам, суды все-таки начинают отходить от формализма. И указывают, подчеркнула Князева, что противоправное поведение ответчика не могло не причинить страданий потерпевшему.
По словам юриста практики разрешения споров юридической фирмы «Косенков и Суворов» Артема Макарова, если не вдаваться в частные особенности, то в правоприменительной практике есть две проблемы: наличие значительного количества случаев, когда во взыскании морального вреда отказывают, и серьезное занижение сумм. «Концептуальная причина в том, что деликтное право в истории современной России всегда носило рудиментарный характер и, как следствие, правовая система просто не имела нужного уровня подготовки и инструментария для разрешения такого рода споров, Как среди представителей сторон, так и в судейском аппарате», – пояснил эксперт. Отказы во взыскании морального вреда идут там, где, например, иностранные правопорядки имеют положительный консенсус в пользу потерпевшего. У нас, поскольку часто вопрос взыскания морального вреда носит концептуальный для правовой системы характер – моральный вред по имущественным преступлениям, вред новорожденному и пр., суду первой инстанции, заваленному работой, проще отказать, чем ставить вопрос о той или иной концепции деликтного права, настаивает Макаров. Вторая причина, по его словам, заключается в том, что вопросы о моральном вреде – это не просто цифры, они связаны с психологией, этикой, внутренней моралью и судьи, и сторон. «Учитывая, что у морального вреда нет объективного способа расчета, в каждом отдельном случае взгляды судьи и обстоятельства дела могут существенно повлиять на определение его размера», – заметил Макаров.
Что же касается занижения компенсаций, то следует учесть, что возмещение морального вреда не является восстановительной мерой. Это не то же самое, что материальный ущерб: исключить воспоминания о страдании или перестать испытывать боль за деньги невозможно. Поэтому вопрос о размере компенсации никогда не может быть решен однозначно и удовлетворительно для всех сторон. Однако немаловажно, что иностранные правопорядки чаще всего используют специальные методические рекомендации по установлению размера взыскания, где для стандартизированных ситуаций рассчитаны пределы и минимальные, и максимальные.Как заметил «НГ» управляющий партнер АБ «Адвокаты: Голенев и партнеры» Вячеслав Голенев, имеется усмотрение судов, что «слишком высокий размер компенсации может открыть ящик Пандоры – и все будут взыскивать со всех». В то же время, по его мнению, тут все-таки есть подвижки: «Сейчас хотя бы с десятков тысяч рублей перешли на взыскание в сотнях тысяч, а по медицинским вопросам - и в миллионах. В исключительных случаях есть уже примеры взыскания десятков миллионов рублей». Но суды остаются непоследовательны, подчеркнул Голенев и привел показательный пример. Например, дольщики взыскали с застройщика неустойку за непередачу квартиры в срок, но, чтобы не дать им эти деньги, бенефициар стройкомпании через «дружественных кредиторов» организовал предъявление требований о якобы моральном вреде в десятки миллионов рублей, которые необходимо занести в реестр требований банкротящегося застройщика. «С такой ситуацией мало кто знает, что делать. Формально все требования равны, но мнимые «пострадавшие» кредиторы по компенсации морального вреда получают преимущество по сравнению с реально пострадавшими дольщиками. А их требования о моральном вреде в разы меньше, как и по выплате неустойки», – пояснил эксперт.
