Екатерина Трифонова
Приходящее в колонии духовенство официальной зарплаты за это пока не получает. Фото с сайта www.fsin.gov.ru
Как выяснила «НГ», тем священнослужителям, которые включены в штат СИЗО на должность помощника начальника по работе с верующими, полагается оклад в размере 10 532 руб. По данным ФСИН, религиозное многообразие в уголовно-исполнительной системе соблюдается. Вне зависимости от конфессии тюремных священников привлекают и к воспитательной работе в целом, например, профилактике экстремизма. По мнению экспертов, все это, наверное, поспособствует снижению, скажем, уровня рецидива. Но есть и опасения, что по примеру общественных наблюдательных комиссий (ОНК) духовенство, взятое ФСИН на довольствии, потеряет не столько независимость, сколько непредвзятость к нарушениям и жалобам на них. Наиболее же радикальная точка зрения состоит в том, что подобные решения вообще неконституционны.
В соответствии с поручением президента РФ «о расширении присутствия священнослужителей в учреждениях уголовно-исполнительной системы (УИС)» с начала этого года в штатное расписание СИЗО и введена должность помощника начальника по работе с верующими. Ранее точно так же было сделано в территориальных управлениях ФСИН, как уточнили «НГ» в этом ведомстве, соответствующие должности комплектовались священнослужителями основных традиционных религиозных объединений в зависимости от конфессионального состава осужденных.
В настоящее время все вакансии заполнены, рассказали «НГ» во ФСИН. При этом в УИС сейчас функционируют 1,47 тыс. зданий, сооружений и помещений, используемых для проведения религиозных обрядов и церемоний. В том числе 996 для лиц, исповедующих православие, – это отдельно стоящие и домовые храмы, часовни, молитвенные комнаты, 401 – для лиц, исповедующих ислам, – мечети, молитвенные комнаты, 17 – для лиц, исповедующих иудаизм, – синагоги и тоже молитвенные комнаты), 30 – для лиц, исповедующих буддизм, – дуганы, хурулы, дацаны или обычные помещения для молитвы. Есть еще 22 религиозных объекта для представителей «иных религиозных течений». Итоги прошлого года показывают, сообщили во ФСИН, что количество священнослужителей, закрепленных за УИС, составило 1,48 тыс. человека. Православных среди них более тысячи, мусульманских – более 350, иудаистских – 35, буддистских – 25, неких иных (видимо, католиков и протестантов разного вида) – 13. В совокупности за год проведено более 46,5 тыс. религиозных обрядов.
В сообщении ФСИН для «НГ» есть и такое уточнение: священники помимо духовного окормления контингента оказывают «активное содействие в работе по восстановлению их социально полезных связей, подготовке к освобождению, реализации действенных мер по предупреждению случаев распространения в местах лишения свободы религиозного экстремизма». А еще принимают участие в работе комиссий по переводу осужденных из одних условий отбывания наказания в другие. Напомним, что ранее Минюст подготовил законопроект, наделяющий тюремное ведомство правом заключать специальные соглашения с религиозными организациями по священнослужителям в СИЗО. По идее, этот шаг должен внести «значительный вклад в формирование у лиц, содержащихся под стражей, уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения». И уже начата работа по введению соответствующей должности в исправительных колониях. Как подтвердили «НГ» в Минюсте, для территориальных органов ФСИН издан приказ Минтруда по включению в штатное расписание СИЗО священнослужителей. Должность помощника по работе с верующими «отнесена к профессиональной квалификационной группе должностей служащих учреждений УИС». Есть и приказ ФСИН, установивший такому помощнику оклад 10 532 руб. «Важно, что нормативное правовое регулирование не исключает возможности введения нескольких штатных единиц указанных служащих в штатные расписания СИЗО», – пояснили «НГ» в Минюсте. И в настоящее время ФСИН совместно с зарегистрированными в установленном порядке централизованными религиозными организациями проводит прием кандидатов, в том числе «с учетом конфессионального состава лиц, содержащихся в СИЗО».
По мнению экспертов, опрошенных «НГ», позитивная сторона очевидна – у духовенства появится больше возможностей для помощи людям, хотя бы потому, что можно будет приходить в учреждение, не дожидаясь обязательных разрешений от следователей. В то же время есть опасения, что, числясь в штате и получая зарплату, священнослужители станут более лояльными к нарушениям. И тогда благая инициатива может обернуться очередной фикцией, как это теперь уже произошло с ОНК. Как считает, к примеру, вице-президент российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Иван Мельников, идея трудоустройства священнослужителей на службу во ФСИН «по-своему интересна», однако, по его словам, нужно понимать и обратную сторону медали. Далеко не все станут доверять священнику, официально числящемуся за ФСИН. Мельников как раз и напомнил «НГ» о печальном опыте ОНК, которых со временем и финансово встроили в действующую систему, после чего реальный независимый контроль за тюрьмами практически закончился. Поэтому, полагает Мельников, было бы правильнее создать специальное НКО для содействия священникам, посещающим места лишения свободы, и соответственно через эту структуры финансировать их деятельность.
Член президентского Совета по правам человека Александр Брод указал «НГ», что для всестороннего изучения вопроса, конечно, стоит проанализировать законодательные акты Минюста, образцы соглашений с религиозными организациями. Но уже сейчас к инициативе возник ряд вопросов. К примеру, в Конституции, напомнил Брод, в ст. 14 говорится, что Россия – светское государство, никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Предлагаемая инициатива видит религиозных деятелей в качестве основной воспитательной и просветительной силы. А останется ли место для иной воспитательной работе, основанной на праве, светских культурных ценностях, светской этике? Скажем, хотя бы для атеистов, которые, наверное, тоже попадают в СИЗО. А еще среди обитателей изоляторов есть те, кто до последнего отстаивает свою невиновность, так подпадают ли они в разряд воспитуемых? Не совсем понятно, с какой целью вводится и материальное вознаграждение, ранее конфессии оказывали помощь пенитенциарной системе в качестве благотворительного милосердия. «Не обесценится ли духовная миссия, если встанет на рельсы обычных трудовых отношений, не возникнет ли зависимость священнослужителей от мирских проблем и имеющих порой место злоупотреблений?» – беспокоится Брод.
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Нвер Гаспарян заметил, что в целом инициатива Минюста заслуживает одобрения. Священники призваны лечить духовно, в местах лишения свободы нуждающихся в таком лечении немало, при этом «давно известно, что слово Божие помогает встать на праведный путь лучше, чем Уголовный кодекс». Однако он согласен, что было бы целесообразнее, чтобы священники не состояли в штате и, что еще хуже, подчинялись руководству тюремных учреждений, а заключали соглашения, выводящие их какой-либо ведомственной вертикальной зависимости. «Только тогда арестованные либо осужденные смогут доверять священнослужителям, возможно, исповедоваться у них и внимать тому, что они скажут», – заметил адвокат. И напомнил о проблемах с реализацией права на свободу вероисповедания для представителей нетрадиционных конфессий, которым не всегда создаются условия для исполнения обрядов.
Между тем управляющий партнер адвокатского бюро «Авекс Юст» Игорь Бушманов считает, что любое подчинение по должности священнослужителя сотруднику госорганизации априори невозможно и «является кощунственным». Согласно Конституции, церковь отделена от государства, которое «не должно вмешиваться в деятельность священнослужителей, чтобы они могли оставаться внутренне свободными». То, что различное духовенство несет службу в местах лишения свободы, – это безусловное благо, но «категорически нельзя эту миссию в любом виде «узаконивать», а тем более подчинять внутренним правилам ФСИН». «Каждый должен заниматься своим делом. Минюсту как контролирующему органу, на мой взгляд, необходимо своевременно пресекать любые вмешательства, связанные с попиранием чувств верующих в местах лишения свободы», – подчеркнул Бушманов. Он напомнил, что ч. 3 и 4 ст. 148 УК как раз и предусматривают ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или проведение богослужений, в том числе совершенных с использованием служебного положения.
Как напомнила «НГ» член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова, еще в 2010 году в РПЦ появился Синодальный отдел по тюремному служению, в феврале 2011-го между ФСИН и РПЦ было подписано соглашение о сотрудничестве. Последняя приняла на себя обязанности по духовному окормлению узников, развитию благотворительности, помощи в ресоциализации бывших заключенных. А ФСИН, со своей стороны, обязалась содействовать строительству храмов, развитию религиозного образования и распространению печатной продукции духовно-нравственного содержания. Введение должности помощника по работе с верующими в СИЗО – это «новый виток успешного взаимодействия ФСИН и с той же РПЦ, убеждена она.
Учредитель московской коллегии адвокатов «Постанюк и партнеры» Владимир Постанюк согласен, что закон необходимо дополнять нормами, связанными с местом для религии в СИЗО. Тем более что находящиеся там люди еще не признаны виновными, а следовательно, их права, в том числе на вероисповедание, «должны быть максимально соблюдены». И раз одна из целей исправительной системы – это перевоспитание, то «как раз религия в первую очередь и помогает этим людям вставать на путь исправления».
Вице-президент Гильдии российских адвокатов, а также руководитель Центра бесплатной юрпомощи при Российской и Ново-Нахичеванской епархии Армянской апостольской церкви Рубен Маркарьян напомнил «НГ», что в местах лишения свободы проблемы, связанные с религией, те же, что и в обществе. Просто они более ярко там выражены – хотя бы из-за плотности населения исправительной системы. Идея со священниками в УИС, по его словам, правильная. Например, что будет плохого в том, если вышедший на свободу после 15 лет заключения человек вдруг осознает, что «справедливость – это про любовь к ближнему, когда ты поступаешь так, как хочешь, чтобы поступали с тобой».
