Екатерина Трифонова
Многие приезжие не знают русского языка даже на элементарном уровне, но успешно сдают тесты. Фото РИА Новости
В России продолжают совершенствовать правила тестирования иностранных граждан. Многие иностранцы обязаны подтверждать знание ими русского языка для получения трудового патента, разрешения на временное проживание или вида на жительство в РФ. С недавних пор проверке подверглись и дети мигрантов, поступающие в школы. Однако опрошенные «НГ» эксперты настаивают, что процедура по-прежнему вызывает нарекания, никакой централизованной подготовки к экзаменам приезжих нет, адаптационные меры пробуксовывают.
С середины августа высококвалифицированным специалистам и работникам по квоте больше нет необходимости подтверждать свое знание русского языка, истории и законодательства России. Остальные иностранцы, приехавшие на заработки, обязаны проходить тестирование, причем в трехмесячный период после оформления трудовых документов. Иначе им аннулируют разрешение на работу. Более того, согласно новым правилам, регионы могут вводить дополнительную аттестацию для курьеров и водителей, перепроверяющую их знание русского языка и норм поведения в общественных местах. В Сети уже появились приблизительные задания для мигрантов. Например, могут спросить, что можно купить в салоне связи: телефон или молоко, попросить прочитать и понять нехитрые предложения.
В то же время многие эксперты продолжают сомневаться в действующей системе экзаменовки, а главное – в ее объективности. Критикуя отсутствие видеофиксации, дифференцированных подходов, а также реальной ответственности для тех, кто пытается формализовать процедуру проверок. Как отметил в разговоре с «НГ» эксперт по иммиграции Михаил Бурда, без полноценной разговорной части весь экзамен напоминает скорее «скользкий» механизм, когда можно так или иначе обойти требования. В технологии тестирования заложена большая коррупционная составляющая, поэтому процедура экзаменовки, по идее, должна строго фиксироваться на видео, чтобы потом можно было перепроверить и убедиться, что мигрант не списывал. Но этого до сих пор нет.
Бурда напомнил, что уже неоднократно критиковал унифицированный подход к проверке знаний, который якобы был призван бороться с коррупцией, но в итоге получилось в точности до наоборот. Нужна дифференциация: для трудовых мигрантов – одни задания, для тех, кто получает вид на жительство и гражданство, – другие, посложнее. При этом собеседник «НГ» считает, что знание языка не может выступать в качестве главного основания для получения гражданства, иначе мы получим пакистанский кейс, как в Великобритании.
А еще в России развивается система организованного набора, когда работодатель приглашает иностранного работника на конкретный срок с последующим выездом. Все это время мигрант находится в изоляции в пределах промышленной зоны и не контактирует с внешним миром. «Зачем с него требовать знания русского языка, истории, права – непонятно. Таких приезжих нужно вывести из системы тестирования», – считает эксперт. Бурда заметил: с одной стороны, «не говорящие по-русски мигранты – следствие латентных процессов дерусификации языкового пространства в постсоветских республиках». С другой – мигранты с хорошим уровнем образования и квалификацией без проблем находят работу у себя на родине либо едут в формате оргнабора в государства Западной Европы или страны Персидского залива.
Член президентского Совета по правам человека (СПЧ) Александр Брод предлагает подумать над тем, как готовить мигрантов к экзаменам. Это должна быть доступная и качественная система, если мы заинтересованы в квалифицированной рабочей силе. По словам Брода, централизованной подготовки нет. На этом поле зачастую подвизаются сомнительные фирмы с неподъемными расценками. В нескольких регионах в пилотном режиме действуют так называемые адаптационные курсы, где мигрантов «натаскивают» перед экзаменами. «Я видел фотографии, видеоматериалы с подобных лекций. Количество мигрантов там минимальное, заметен показушный характер подобных мероприятий», – заметил правозащитник.
Вторая проблема, продолжает он, связана с качеством процесса экзаменовки, поскольку до сих пор мы слышим о фактах коррупции и злоупотреблений, связанных с выдачей сертификатов. Ни о какой прозрачности процесса, не говоря уже о качестве знаний, речи не идет. Должен быть строгий контроль за вузами и экзаменационными центрами, где мигранты будут сдавать экзамены. Это могло бы быть видеонаблюдение или выборочные проверки знаний мигрантов.
По поводу квот для тех, кто может не сдавать экзамен, у Брода возникает вопрос о неравномерном подходе: «К кому-то мы строги и требуем таких знаний, которыми не обладают даже многие местные жители, а в отношении других закрываем глаза и разрешаем избегать экзаменов и тестов». Не стоит зацикливаться на знании языка, истории и права. Следует обсуждать качество экзаменов по профессиональной подготовке. «Ведь в ряде стран предусмотрены такие экзамены для подтверждения квалификации сварщика или строителя», – отметил эксперт.
Начиная с текущего года тестировать на знание языка стали детей-мигрантов перед их поступлением в школы. И количество несовершеннолетних приезжих, принятых на учебу, резко сократилось. Как подчеркнул Брод, похоже, «делается все, чтобы создать непреодолимые препятствия для них, вытолкнуть из образовательного процесса». «Создается впечатление, что, провозглашая борьбу с нелегалами, мы сами их порождаем безумным количеством запретов и бюрократических проблем», – подытожил правозащитник.
За рубежом дети мигрантов, не владеющие языком страны, сначала определяются в разновозрастный класс языковой и культурной интеграции, а уже после адаптации их распределяют по основным классам. ООН указывает странам-участницам, что они должны помогать таким детям учиться, учитывая их язык и культуру. К примеру, согласно Конвенции о правах ребенка от 1989 года, все дети – не важно, откуда они – имеют право на образование. В то же время Россия до сих пор не ратифицировала другую Международную конвенцию – о защите прав трудящихся-мигрантов и членов их семей, вступившую в силу в 2003 году, которая подробно регулирует вопрос их языковой адаптации.
Однако Михаил Бурда напомнил, что тестирование для распределения по классам проходят и российские дети, так что это «нормальная практика». Если дети-иностранцы совсем «не тянут», они должны направляться в подготовительные классы, чтобы ассимилироваться, и можно было бы «вырвать их из диаспоральных связей».
В то же время, заметил Бурда, тестирования и программы социальной адаптации – борьба со следствием, а не с причиной. Он напомнил, что Россия – одна из немногих стран, где для трудовых мигрантов есть возможность перевозить сюда семьи. Миграцию необходимо разделить: если мы говорим о трудовой, то она должна иметь возвратный характер, а для гуманитарной нужно выработать четкие критерии – какие мигранты нам нужны. «Пока мы видим массовый завоз мигрантов, которым некоторые пытаются прикрывать проблемы демографии», – считает эксперт. Однако если вспомнить действующую Концепцию миграционной политики, принятую указом президента, там четко написано о том, что «внешнюю миграцию нельзя рассматривать как способ решения демографических проблем». Поэтому дети, которые не проходят тестирование, «утрачивают основания временного пребывания в РФ и должны вернуться в свою страну», подчеркнул собеседник «НГ».
